Такия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

                              

Таки́я (араб. التقية‎‎ — благоразумие, осмотрительность, осторожность) — исламский термин, которым обозначается «благоразумное скрывание своей веры», один из руководящих принципов шиизма. Исламские богословы обосновывают дозволенность такии аятами Корана и сунной пророка Мухаммада. В частности Коран допускает в случае крайней необходимости внешнее отречение от веры[1], дружбу с неверными[2], нарушение ритуальных предписаний[3]. Во времена пророка Мухаммада произошёл случай, когда один из первых сподвижников пророка — Аммар ибн Ясир — был вынужден формально отречься от ислама, но сохранил веру в сердце[4].





Дозволенность

Богословы разошлись во мнениях о том, как рассматривать такию. Одни считали её дозволенным послаблением, ради сохранения своей жизни. Другие считали её обязанностью, пренебрежение которой вредит не только конкретному человеку, но и интересам общины (уммы). Для суннитов такия имела по существу лишь теоретическое значение. Сунниты-ханафиты считали, что мусульманин в случае смертельной опасности для себя может прибегнуть к такии, сделав при этом мысленную оговорку. Средневековый исламский богослов Ибн Хазм (ум. в 1064 г.) допускал внешнее проявление неверия «ради предосторожности». Среди хариджитов были разногласия. Азракиты считали такию неприемлемой ни на словах, ни на деле. Суфриты допускали такию на словах, но не в действиях. Ахнаситы и ибадиты подразделяли мусульманский мир на «территорию такии» и «территорию открытого вероисповедания». Современные ибадиты продолжают вменять в обязанность своим единоверцам следовать такие[4].

Шиизм

Принцип такии получил особое место и практическое применение в шиизме (исключение составляют зейдиты). Тайный характер шиитской пропаганды (дават) и периодические гонения на шиитов, привели к одобрению практики «благоразумного скрывания своей веры» и возведению её в один из руководящих принципов шиизма. Шиитская такия может применяться как для обеспечения личной безопасности, так и во имя интересов общины. Разработку принципа такии и возведение его в степень религиозной обязанности шииты связывают с именем шестого имама Джафара ас-Садика (ум. в 765 г.). В отличие от суннитов, допускавших такию как средство самозащиты, средневековые богословы-шииты рассматривали её как долг и обязанность общественного значения. Шиитские богословы посвящали отдельные главы книги под названием «Китаб хукук ал-ихван» («Книга интересов братьев [по вере]»). Для доказательства обязательности такии имамитские факихи ссылались также на высказывание пророка Мухаммеда «Верующий без такии подобен телу без головы» и прибегали к аллегорическому толкованию ряда коранических аятов[4].

В шиитском богословии такия равнозначна другому принятому шиитами принципу: «повеление одобряемого и запрещение порицаемого» (аль-амр би-ль-ма’руф ва-н-нахй 'ан аль-мункар). Один из ранних кодификаторов имамитского права — аль-Муфид (ум. в 1022 г.) — считал, что такия допустима на словах «при необходимости», но недопустима в таких действиях, как убийство. По его мнению, применение такии оправданно, но в каждом случае человек должен выбирать оптимальное решение и руководствоваться соображениями «наилучшего»[5].

Средневековые шиитские факихи предписывали шиитам в случае необходимости: совершать запретное, пренебрегать религиозными обязанностями, исполнять ритуалы нешиитского большинства мусульман и т. д. При этом в обязанность шиитов вменялось не только мысленно отрекаться от всего, к чему они принуждены, но и втайне проклинать врагов своей веры. Наиболее строго и последовательно этот принцип соблюдали «крайние» шииты (друзы, хуруфиты, али-илахи и др.) и исмаилиты[5].

После Иранской революции практическая значимость такии в Иране уступает место теоретическому предписанию. Современные имамиты относят такию к частным вопросам вероисповедания, рассматривая её как допустимое «послабление» в особых случаях. В современном мире принцип такии остается в силе в тех странах, где шииты составляют меньшинство (Ливан, Пакистан, Афганистан и др.)[5].

См. также

Напишите отзыв о статье "Такия"

Примечания

  1. Ан-Нахль [koran.islamnews.ru/?syra=16&ayts=106&aytp=106&kul=on&orig=on&original=og1&dictor=8&s= 16:106]
  2. Аль Имран [koran.islamnews.ru/?syra=3&ayts=28&aytp=28&kul=on&orig=on&original=og1&dictor=8&s= 3:28]
  3. Аль-Анам [koran.islamnews.ru/?syra=6&ayts=119&aytp=119&kul=on&orig=on&original=og1&dictor=8&s= 6:119], [koran.islamnews.ru/?syra=5&ayts=5&aytp=5&=on&orig=on&original=og1&dictor=8&s= 5:5]
  4. 1 2 3 Ислам: ЭС, 1991, с. 221.
  5. 1 2 3 Ислам: ЭС, 1991, с. 222.

Литература

на русском языке
  • Али-заде, А. А. [slovar-islam.ru/books/T.html#Takiya18 Такия] : [[web.archive.org/web/20111001002801/slovar-islam.ru/books/T.html арх.] 1 октября 2011] // Исламский энциклопедический словарь. — М. : Ансар, 2007.</span>
  • Гогиберидзе Г. М. Исламский толковый словарь. — Ростов н/Д: Феникс, 2009. — 266 с. — (Словари). — 3000 экз. — ISBN 978-5-222-15934-7.
  • Прозоров С.М. [www.academia.edu/800250/_._M._1991 ат-Такийа] // Ислам: энциклопедический словарь / отв. ред. С. М. Прозоров. — М. : Наука, 1991. — С. 221-222.</span>
на других языках
  • Ibrahim R. (англ.) [www.meforum.org/2538/taqiyya-islam-rules-of-war How Taqiyya Alters Islam's Rules of War] // Middle East Quarterly (англ.). — 2010. — P. 3-13. [archive.is/nh7D Архивировано] из первоисточника 9 декабря 2012.

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Такия

Отрывок, характеризующий Такия

Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.