Тактика

Тактика (др.-греч. τακτικός «относящийся к построению войск», от τάξις «строй и расположение») — составная часть военного искусства, включающая теорию и практику подготовки и ведения боя соединениями, частями (кораблями) и подразделениями различных видов вооружённых сил, родов войск (сил) и специальных войск на суше, в воздухе (космосе), на море и информационном пространстве; военно-теоретическая дисциплина.

Тактика охватывает изучение, разработку, подготовку и ведение всех видов боевых действий: наступления, обороны, встречного боя, тактических перегруппировок и так далее.

В Вооружённых силах России (а ранее — СССР, Российской Империи), в военном деле, тактика занимает подчинённое положение по отношению к оперативному искусству и военной стратегии. Оперативное искусство определяет задачи и направление развития тактики с учётом тактических возможностей соединений и частей, характера и особенностей их действий. Под влиянием изменений способов ведения военных действий, вызванных принятием на вооружение войск (сил авиации и флота) ядерного оружия и усовершенствованных обычных средств поражения, взаимосвязь и взаимозависимость между стратегией, оперативным искусством и тактикой становятся более многогранными и динамичными. Тактическое ядерное оружие позволяет тактическому командованию проявлять известную самостоятельность в выборе способов боевых действий и быстрее добиваться успехов, которые обусловливают достижение оперативных результатов. В то же время стратегическое и оперативное командование нанесением мощных ядерных ударов по важным объектам и крупным группировкам войск (сил) противника может решать крупные стратегические (оперативные) задачи и создавать благоприятные условия для выполнения тактических задач.

История

В развитии этих вопросов видна строгая последовательность, определяемая исторической эволюцией в жизни народов. Тенденция и формы военного искусства древнейших народов (Древнего Китая, индусов, египтян, вавилонян, ассириян и др.) в последнем периоде их исторической жизни (сражение при Фимвре, 541 до н. э.) были такими же, как у классических народов (греков и римлян), а последние подходили к военному делу так же, как и современные нам новые народы. Порядок развития идей и форм у тех и других совершенно одинаков, что заставляет прийти к убеждению в закономерности этих явлений, в возможности существования законов войны.

История показывает, что самые замечательные явления в области тактики, вообще высшее состояние военного искусства, совпадают со временем высшего состояния культуры. Для творчества в области тактики необходимы хорошие в нравственном и физическом отношении офицеры и солдаты. Века гениальных полководцев есть в то же время века расцвета философии, наук и искусств.

Характер исторических народов высказывается в их тактическом творчестве неодинаково: здесь проявляется своего рода индивидуальность.

Античность

Римляне проводили энергичный, но равномерный по всему боевому фронту удар. Только Юлий Цезарь применял вывезенные им из Греции идеи механической теории боя, но его искусство, просуществовав всего 30 лет, сошло с ним в могилу. Римлянам оно было непонятно. В развитии форм и способов боя наблюдается следующая последовательность: дело везде начинается с боя героев и их дружин, затем появляются небольшие армии, строящиеся в единую массу — фалангу наступательного характера, конницу ставят по флангам. С увеличением роста армии её начинают разделять для удобства движения (Ксенофонт в Греции, Марк Фурий Камилл в Риме). Заметив важность подготовки атаки метательным оружием, вводят лёгкие войска, начинающие бой (пелтасты у греков, велиты, антесигнаны у римлян). Для возможности повторения удара или восстановления боя появляется идея резерва (три линии легиона во 2-ю Пуническую войну, две линии у Мария, общий резерв Александра Македонского, Юлия Цезаря).

К концу исторической жизни народов, в период их старости, замечается вырождение в формах и способах боя: большое пристрастие к бою метательным оружием, к занятию укрепленных позиций, склонность к обороне начинает преобладать (оборонительный строй египтян в битве при Фимвре, римский легион времён императоров, окруженный метательными машинами, македонская фаланга Персея).

Развитие тактики в Средние века

Новые народы, основав государства на развалинах Рима и Греции, первое время ничего от них не заимствовали, начали развитие тактики заново и повторили в ней те же формы, которые когда-то применялись народами классической древности. Вследствие равнинного характера Средней Европы и некоторых особенностей культуры главным родом войск долгое время была рыцарская конница, пехота находилась при обозе. В борьбе швейцарцев и фламандцев за независимость зародилась пехота, способная бороться с рыцарями, причём она строилась в массивные колонны. Одновременно с изобретением огнестрельного оружия, совпавшего с возрождением наук и искусств, европейские народы познакомились с идеями древнего военного искусства греков и римлян. Первыми применять их начали фламандцы, расчленив боевой порядок, подобно римскому, на три линии. Густав Адольф перешёл к двум, подобно Марию. Затем увлечение огнестрельным оружием в связи с системой вербовки вызвало линейный боевой порядок, при котором пехота вытягивалась в тонкие линии для стрельбы батальным огнём, а кавалерия строилась по флангам. Идея резерва, связанного с сильным ударом на пункте атаки, была почти забыта. Появлялась она иногда, в слабой форме, только у Фридриха Великого. Французская революция вызвала полный переворот и в области тактики: были восстановлены во всей целости тактические идеи классического мира. Наполеон Бонапарт проявил себя величайшим классиком: он соединил в одно целое идеи механической теории боя греков (могущественные резервы боевого порядка, страшный coup de collier в решительный момент боя, употребление в массах всех средств боя: пехоты, конницы, огня) и идеи Рима (организация вольтижеров — наподобие велитов, молодой и старой гвардии — по подобию принципов и триариев римского легиона, две подготовки удара: огнём артиллерии издали и пехотными залпами и одиночными огнём с близкого расстояния).

Российская империя

Русское военное искусство и в особенности тактика развивались независимо от Европы; особенность склада русской жизни и высокие качества русского солдата дали всему тактическому искусству русской армии своеобразный отпечаток: в России впервые появились полная свобода и разнообразие боевых форм и способов в ведении боя, кавалерия драгунского типа, полевая и конная артиллерия, стрелковый бой в сочетании с колоннами (ещё до французской революции). В войну 1877—1878 гг. русская армия дала сильный толчок развитию европейской тактики. Морская тактика воспроизводит те же идеи, что и сухопутная; только в более простой обстановке — нет рельефа местности. Быстрота движения, сила артиллерии и мин, таран, непробиваемость важнейших частей судна для вражеских снарядов определяют его боевую способность.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Современная тактика

Огневая мощь современных, даже нерегулярных, соединений способна уничтожить всё в зоне огня. Поэтому защита своих подразделений от действенного огня противника является основной деятельностью на поле боя. В этот вид деятельности входит: препятствование разведке и наблюдению противника за своими подразделениями или их коммуникациями, защита своих подразделений путём окапывания или создания непробиваемых, или хотя бы не просматриваемых препятствий, подавления действенного огня противника своими огневыми средствами. Современные вооруженные силы включают в себя различные рода войск, каждый из которых обладает своими недостатками и преимуществами. Совместное их использование компенсирует их недостатки.

Тактические свойства местности

Тактические свойства местности — свойства местности, важные для военных действий.

В тактике рассматриваются пять основных свойств местности.

• Проходимость — способность местности быть преодолённой на том или ином классе машин в том или ином направлении.
• Простреливаемость — насколько свободно местность простреливается из разных видов оружия.
• Маскировка — насколько хорошо можно маскировать солдат и технику на местности.
• Оборонные свойства — насколько местность помогает обороняющемуся.
• Обзор — насколько хорошо видны манёвры противника.

См. также

• Стратегия
• Алгоритм

Литература

• А. И. Хатов, полковник, Общий опыт тактики (1807—1810, 2 т.) в двух томах. СПб.: типография Академии наук и типография Шкора.
  • Общий опыт тактики, Первая часть: Опыт начальной тактики, СПб., 1807 год.
  • Общий опыт тактики, Вторая часть: Опыт высшей тактики, СПб, 1810 год.
• А. К. Байов Курс истории русского военного искусства.
• Киселёв В. А., Воробьёв И. Н. [sc.mil.ru/files/morf/military/archive/Copy%20of%203.2010.pdf Наступление в условиях боя будущего] (рус.) // Армейский сборник : журнал. — 2010. — Март (т. 190, № 3). — С. 5-10.
• Воробьёв И, Киселёв В. [sc.mil.ru/files/morf/military/archive/arm_sborn_02_08.pdf Перспективы тактики в XXI веке] (рус.) // Армейский сборник : журнал. — 2008. — Февраль (т. 164, № 02). — С. 18-22.
• Воробьёв И, Киселёв В. [sc.mil.ru/files/morf/military/archive/3_03_2014.pdf Тенденции развития тактики] (рус.) // Армейский сборник : журнал. — 2014. — Март (т. 237, № 03). — С. 11-13.
• Н. Морозов, Общая тактика (с 33 чертежами в тексте), Серия учебники, руководства и пособия для РККА, Государственное издательство Отдел военной литературы, Москва Ленинград, 1928 год;
• П. Гладков, Тактика броневых частей. Москва (М), Госиздат, 1930 год;
• В. Е. Савкин, Основные принципы оперативного искусства и тактики, М., 1972 год;
• Тактика, Под ред. В. Г. Резниченко. Авторы: В. Г. Резниченко, генерал-лейтенант, д-р воен. наук, проф., засл. деят. науки РСФСР (введение, глава первая); И. Н. Воробьев, генерал-майор, д-р воен. наук, проф. (глава четвёртая); Н. Ф. Мирошниченко, полковник, канд. воен. наук, ст. науч. сотр. (главы шестая и восьмая); Ю. С. Надиров, полковник, канд. воен. наук, ст. науч. сотр. (главы вторая, третья, седьмая, заключение); А. А. Сидоренко, генерал-майор, д-р воен. наук, проф., засл. деят. науки РСФСР (глава пятая). Рецензент: М. А. Гареев, генерал-полковник, д-р воен. наук. — 2-е изд., перераб. и доп. . — М.: Воениздат. 1987. — 496 с, 8 л. ил. — (Библиотека офицера). Тираж 100 000 экз.;

Отрывок, характеризующий Тактика

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.