Таллар, Камиль д'Отен де ла Бом
| Камиль д'Отен де ла Бом Таллар |
Камилл д’Отен де ла Бом, герцог де Таллар (фр. Camille d'Hostun de la Baume, comte de Tallard; 14 февраля 1652 — 20 марта 1728, Париж) — французский военный и политический деятель, маршал Франции (14 января 1703 года), за свои заслуги возведённый в сан герцога.
Биография
Сын графа Рожера Таллара, коменданта Лиона и Божале. Военную службу начал в жандармах штандарт-юнкером и в 16 лет получил от своего отца в командование королевский кроатский полк, которым командовал 10 лет.
С полком принимал деятельное участие в нидерландских войнах, служа в 1673 году под началом принца Конде на Рейне. В 1674 году был направлен в Эльзас под командование Тюренна. 29 декабря 1674 года при Мюльгаузене и 6 января 1675 года при Тюргейме много содействовал победе и обратил на себя внимание. В 1677 году произведен в бригадиры, а в 1678 году был произведён в ранг лагерного маршала (низшая генеральская должность).
Участвовал в войне за Пфальцское наследство. Зимой 1690 года переправился по льду через Рейн для опустошения Пфальца и наложении контрибуции на долину Рейнгау. В 1691 году он был ранен при Эберсбурге. В 1693 году был произведен в генерал-лейтенанты.
В 1697 году был послан с дипломатическим поручением в Англию, где от имени Людовика XIV во время заключения Риксвикского мира подписал отдельное соглашение, касательно испанского престолонаследия. После войны два года служил посланником в Англии. в награду за дипломатические услуги получил несколько французских орденов и был назначен губернатором области Фоа.
Военная карьера де Таллара достигла своего пика в годы Войны за Испанское наследство. В 1702 году он принял командование корпусом на прирейнской границе. Осенью того года он он доставил осажденному австрийцами городу Кайзерсвертузначительное подкрепление, взял Трир и замок Грейфенбург и прогнал голландцев из их лагеря при Мюльгейме. 14 января 1703 года ему было пожаловано звание маршала Франции. В ходе осенней компании 1703 года де Таллар захватил города Альт-Брейзах и Ландау и победил присланную на деблокаду последнего армию Альянса в битве при Шпеере, после чего 19 ноября взял Ландау.
В 1704 году командовал войсками в Нижнем Эльзасе вместе с маршалом Вильруа, действуя против Евгения Савойского. С армией в 29 000 осадил Виллинген. Неудачные действия союзника — курфюрста баварского, вызвали приказ Людовика XIV выступить Таллару с 40 батальонами и 60 эскадронами (26 тысяч отборного войска) ему на помощь в Баварию. Несмотря на противодействие войск Людвига Баденского ему удалось соединиться баварским войском Максимилиана II Эммануеля 3 августа у Аугсбурга, после чего их силы достигли 84 батальона и 143 эскадрона (87 тысяч человек) и таким образом союзники могли начать наступление против герцога Мальборо, вторгшегося в Баварию. Евгений Савойский, следовавший за Талларом поспешил на помощь союзнику с 16 тысячами и соединился с ним 4 августа, а к 11 августа их силы достигли 52 тысяч человек. 12 августа Таллар с союзниками, ещё не зная о соединении войск противника решил атаковать его и с боя взял укрепленный замок Гохштедт. На рассвете 13 августа, когда французско-баварская армия располагалась на линии Бленхейм (на Дунае) — Люцинген Евгений атаковал её. Сражение при Гохштедте 13 августа 1704 года закончилось разгромом франко-баварской армии. Таллар в этом сражении проявил много отваги, но действовал неискустно, и более того, из-за своей близорукости перепутал английский кавалерийский эскадрон с французским, близко подъехал к нему и был взят в плен. Отвезенный в Англию, он оставался там до 1712 года, найдя возможность применить свои способности в роли ловкого придворного. Так он сильно содействовал в свержении герцога Мальборо и восшествию на британский престол королевы Анны. Этим он сохранил расположение Людовика XIV, который ещё во время пленения дал ему должность губернатора в провинции Франш-Конте.
Вернувшись во Францию, де Таллар был возведён в герцогское достоинство, а в 1715 году стал пэром Франции. С этого времени он занимался только наукой и политикой и больше не принимал участия в военных делах. В своём завещании Людовик XIV включил его в состав регентского совета, но регент Филипп II, герцог Орлеанский, аннулировал это решение.
В 1724 году де Таллар был избран президентом академии наук.
В 1726 году Людовик XV на недолгое время назначил его государственным министром. 20 марта 1728 года он умер в Париже.
По мнению аббата Сен-Пьера и маркиза Сен Симона, Таллар был ловкий придворный и весьма умный человек, но чрезвычайно честолюбивый и беспокойный. Ошибки при Гохштедте заставляют сомневаться в его военных талантах.
Напишите отзыв о статье "Таллар, Камиль д'Отен де ла Бом"
Литература
- Энциклопедия военных и морских наук / Составлена под главной редакцией генерал-лейтенанта Г. А. Леера, заслуженного профессора Николаевской академии Генерального штаба. — СПб.: типография В. Безобразова и К°. — Т. 7.
- Военный энциклопедический лексикон (в 14 томах). Второе исправленное издание под общим руководством М. И. Богдановича. СПб, 1852—1858. Том 12.
Отрывок, характеризующий Таллар, Камиль д'Отен де ла Бом
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
