Таллэкс

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Таллинский экскаваторный завод»)
Перейти к: навигация, поиск
У этого термина существуют и другие значения, см. Таллэкс (значения).
Производственное объединение «Таллэкс»
Тип

Производственное объединение

Основание

1944

Упразднена

1993

Причина упразднения

Приватизация

Преемник

AS Eesti Talleks

Прежние названия

Таллинский мотороремонтный завод, Таллинский ремонтный завод, Таллинский экскаваторный завод

Расположение

Эстонская ССР Эстонская ССР, Эстония Эстония: города Таллин, Мыйзакюла, Пайде, Вильянди

Отрасль

Тяжелое машиностроение

Продукция

Цепные траншейные экскаваторы, экскаваторы-дреноукладчики

Число сотрудников

1700—1900

Дочерние компании

Пайдеский машиностроительный завод, Мыйзакюлаский экскаваторный завод, Вильяндиский машиностроительный завод

К:Компании, основанные в 1944 годуК:Компании, упразднённые в 1993 году

Произво́дственное объедине́ние «Та́ллэкс» (до 1975 года Та́ллинский экскава́торный заво́д) — машиностроительное предприятие, располагавшееся в Эстонской ССР, основной продукцией которого являлись цепные траншейные экскаваторы для прокладки кабельных линий, нефте- и газопроводов, и экскаваторы-дреноукладчики для мелиоративных работ. «Таллэкс» был одним из немногих предприятий в СССР, разрабатывавшим и производившим такие машины, а с конца 1960-х годов — самым крупным. В системе СЭВ «Таллэкс» являлся головным производителем продукции этого вида и единственным производителем дреноукладчиков для организации закрытого дренажа в зонах осушения. Здесь изготавливался каждый второй выпускавшийся в стране траншейный экскаватор, а в отдельные годы — два из трёх. В доле мирового производства траншейных экскаваторов продукция «Таллэкса» составляла около четверти. Значительная часть машин (около 20 %) шла на экспорт.

Производственное объединение включало в себя головное предприятие, расположенное в Таллине, и три филиала в городах Мыйзакюла, Пайде и Вильянди. Таллинский завод выпускал преимущественно экскаваторы-дреноукладчики на оригинальном шасси (модели ЭТН-171, ЭТЦ-202 с модификациями и другие), завод в Мыйзакюла производил навесные цепные траншейные экскаваторы на базе пневмоколёсных тракторов «Беларусь» (ЭТЦ-161, ЭТЦ-165 и другие). Пайдеский завод, выпускавший до середины 1960-х годов автогрейдеры (Д-512 и другие), впоследствии производил, также как и завод в Вильянди, комплектующие для головного предприятия. В начале 1980-х годов на Таллинском заводе было освоено производство мощных цепных траншейных экскаваторов на базе трактора Т-130МГ-1 (модельный ряд ЭТЦ-208), способных работать на вечномёрзлых грунтах в условиях Крайнего Севера.

В самом конце 1980-х годов произошло резкое снижение производства на предприятии. После восстановления независимости Эстонии «Таллэкс», вслед за рядом судебных разбирательств, был приватизирован фирмой AS Eesti Talleks и вскоре прекратил существование как крупное машиностроительное предприятие. Созданные на его базе отдельные фирмы продолжают производство в значительно сократившемся объёме. Производство траншейных экскаваторов сохранилось лишь в Мыйзакюла, где продолжается выпуск навесных агрегатов на колёсные тракторы (ЭТЦ-1607-1)[1][2][3][4][5].





Содержание

История

Первые годы

История предприятия началась осенью 1944 года, когда постановлением Совета народных комиссаров № 1228 было принято решение построить в Таллине завод по капитальному ремонту тракторов, двигателей и изготовлению запасных частей. 24 ноября того же года участок по адресу Мустамяэ теэ, 6 (в то время имевший адрес Кадака теэ, 4) был передан от Наркомата машиностроения, легкой и местной промышленности в распоряжение Наркомата сельского хозяйства (позднее министерства) ЭССР. На участке располагались недостроенные здания производственных корпусов Rahvamööbel (с эст. — «Народная мебель»), возведение которых началось в 1940 году, но не было завершено в связи с войной. Строительство завода на этом участке противоречило планам застройки района, и главный архитектор города В. Типпель обратился к руководству завода с предложением построить новый завод в Ласнамяэ. Однако решение о месте строительства не было изменено. Строительство предприятия началось в августе 1945 года, подрядчиком выступил Стройтрест № 1 Стройуправления № 1. Предприятие получило название Таллинский мотороремонтный завод, его первым директором стал Эрнст Ууккиви (эст. Ernst Uukkivi). В состав предприятия должны были входить ремонтный, механический и инструментальный цеха[1][6][7].

К февралю 1947 года были построены стены литейного цеха, гаража и складов, размещавшихся в двух зданиях площадью по 750 м² каждое. В этом же году предприятие выпустило первую продукцию — запасные части к дизельным электростанциям, подшипники для расточных станков, зубчатые колёса для тракторов. Были отремонтированы первые 54 двигателя. В дальнейшем задачи завода входил ремонт сельскохозяйственной техники, тракторов, двигателей, мотоблоков, изготовление запасных частей для машинно-тракторных станций и машинных товариществ[1][7].

Завод постепенно расширялся. В сентябре 1948 года к его территории был добавлен участок на углу Палдиского шоссе и Мустамяэ теэ (в то время Кадака теэ). Постановление Совета министров СССР от 1 февраля 1951 года предусматривало реорганизацию завода в Таллинский ремонтный завод. Переименование произошло 29 декабря 1951 года согласно распоряжению № 20-775 Министерства сельского хозяйства ЭССР, в подчинении которого завод находился. На реорганизованном предприятии предусматривалось наличие заводского клуба, детского сада и ясель. К середине 1950-х годов были построены дома для работников завода, общежитие и детский сад, перестроены конструкторское бюро, столовая и медпункт. Строительство велось силами строительной группы, созданной на заводе в 1953 году. В эти годы предприятие занималось капитальным ремонтом тракторов, комбайнов, грузовых машин ЗИС-5 и ГАЗ-АА, стационарных двигателей для машинно-тракторных станций, изготовлением инструментов, насосов, токарных и расточных станков, подшипников и т. п.[1][2][7][8]

В это же время продолжал работу Автотрактороремонтный завод № 1, располагавшийся по адресу Мустамяэ теэ 18А (тогда Кадака теэ, 6). Заводы находились вблизи друг от друга и порой считались единым предприятием. В 1952 году коллектив Автотрактороремонтного завода едва превышал 50 человек, завод находился в подчинении Министерства совхозов. В его состав входили монтажный, моторный и механический цеха, кузница, мастерские, склады, гараж и административное здание. Все здания были одноэтажными. Завод занимался ремонтом тракторов и автомобилей, но к середине 1950-х годов предприятие не было в достаточной мере обеспечено плановыми работами (возможно, из-за своих малых размеров) и выполняло преимущественно случайные заказы. Завод выпускал сеноволокуши, каркасы клеток для звероводства, ёмкости и другие сельскохозяйственные приспособления[7].

Начиная с 1953 года в СССР стали уделять повышенное внимание сельскому хозяйству, и возникла потребность в осушении пригодных для ведения сельского хозяйства земель. Весной 1956 года, согласно постановлению Совета министров СССР № 663, началось слияние Таллинского ремонтного завода и Автотрактороремонтного завода № 1. Решением № 137 Министерства строительного, дорожного и коммунального машиностроения СССР от 24 мая 1956 года заводы были переданы в подчинение этого министерства, и 12 июня 1956 года на их базе был создан Таллинский экскаваторный завод (эст. Tallinna ekskavaatoritehas, сокращённо TET)[1][7].

Таллинский экскаваторный завод

Реорганизованный завод начал подготовку к производству многоковшовых экскаваторов для дренажных мелиоративных работ. В этом же году были изготовлены первые экскаваторы-дреноукладчики ЭТН-142, производство которых было передано с киевского завода «Красный экскаватор». Экскаватор изготавливался на базе гусеничного трактора ДТ-54: рама трактора разрезалась пополам и удлинялась, на неё монтировались механизмы экскаватора. С завода «Красный экскаватор» также было передано производство цепного траншейного экскаватора ЭТН-122 на базе колесного трактора МТЗ-2 «Беларусь». Доработанная модель этого экскаватора начала выпускаться (на базе трактора МТЗ-5) с 1959 года под индексом ЭТН-123. В последующие несколько лет на смену ЭТН-142 конструкторским отделом завода под руководством Э. Соонвальда была разработана более совершенная модель ЭТН-171 на оригинальном шасси. Её выпуск которой начался в 1960 году; этот экскаватор стал основой для последующих моделей, выпускавшихся предприятием.

В процессе усовершенствования конструкции экскаваторов-дреноукладчиков на базе ЭТН-171 была создана модель ЭТЦ-181, отличавшаяся большей простотой, более высокой производительностью и надёжностью по сравнению с ЭТН-171. Одним из её главных достоинств была замена механического переключения рабочих скоростей на гидравлическое, что позволило плавно регулировать рабочую скорость, выбирая оптимальный темп продвижения. Испытательная серия была изготовлена в 1963 году. В процессе дальнейшего усовершенствования модель получила индекс ЭТЦ-202, серийное производство началось в 1967 году. Эти экскаваторы производились, с некоторыми модернизациями конструкции, до конца советского периода. В 1972 году выпущена улучшенная модель ЭТЦ-202А, способная укладывать как керамические, так и пластмассовые дренажные трубки. Производство этой модели составляло до 25 % всего мирового выпуска многоковшовых экскаваторов-дреноукладчиков[2][9][10].

Во второй половине 1950-х годов на заводе работало около 550 человек. Поставщиком инженерных кадров для завода стал Таллинский политехнический институт, выпускниками которого были большинство директоров предприятия (включая долговременного директора Энделя Инноса и последнего директора Пауля Трейера), конструкторов, инженеров, технологов и др.[1][3]

В 1960 году завод был объединен с Вильяндиским механическим заводом, в 1961 году с Мыйзакюласким механическим заводом, а в 1962 году — с Пайдеским машиностроительным заводом, выпускавшим автогрейдеры (до 1966 года)[2][11][12].

В 1961 году в Мыйзакюла началось производство экскаватора ЭТН-124 (дальнейшее развитие модели ЭТН-123) на базе трактора МТЗ-5ЛС/МС. Эти экскаваторы, в отличие от прежних моделей, уже оснащались закрытой кабиной. Глубина копания составляла 1,2 метра. В 1964 году завод в Мыйзакюла приступил к производству цепного траншейного экскаватора ЭТЦ-161 на базе трактора МТЗ-50; благодаря более мощному двигателю глубина копания повысилась до 1,6 метра. Производство этой модели продолжалось до 1978 года. К тому времени (с 1975 года) на базе трактора МТЗ-82 уже было начато производство модели ЭТЦ-165, которая могла применяться в том числе на мёрзлых грунтах[2][3][13]. От ЭТЦ-165 унаследованы основные черты до сих пор выпускаемых в России навесных агрегатов для траншеекопателей[14].

В первой половине 1960-х годов быстро росла номенклатура изделий, разработанных конструкторами предприятия: были созданы модели, унифицированные с базовым экскаватором-дреноукдалчиком ЭТЦ-202: общестроительный цепной траншейный экскаватор ЭТЦ-201 (представлял собой ЭТЦ-202 без трубоукладчика и без автоматики для выдерживания наклона траншеи), опытная модель на колёсной базе ЭТЦ-203, экскаватор с повышенной глубиной копания ЭТЦ-251. Кроме экскаваторов, предприятием выпускались погрузчик-бульдозер Д-442 (на таллинском заводе) и автогрейдеры В-10, Д-512 (на пайдеском заводе)[9][10].

В середине 1960-х годов, в связи с ростом объёмов мелиоративных работ и ростом потребности в технике для прокладки нефте- и газопроводов в Западной Сибири, возрос спрос на траншейные экскаваторы и экскаваторы-дреноукладчики. Предприятие было одним из немногих в СССР и СЭВ, серийно производивших данную технику, поэтому годовые производственные планы стали быстро расти. Для увеличения объёмов производства в 1966 году была сокращена номенклатура производимой техники, чтобы освободить производственные мощности. Производство автогрейдеров Д-512 в пайдеском филиале было прекращено, в дальнейшем он занимался производством комплектующих для таллинского предприятия. Одновременно был прекращён выпуск погрузчиков-бульдозеров Д-442 на таллинском заводе, и предприятие сосредоточилось на выпуске экскаваторов. В результате производство экскаваторов-дреноукладчиков увеличилось более чем в два раза за 10 лет: в 1966 году предприятие изготовило 700 дреноукладчиков, а в 1976 году уже 1570. Производство пневмоколёсных траншейных экскаваторов за тот же срок выросло с 300 до 651 экземпляра в год[15].

В 1967 году в честь 50-летнего юбилея Октябрьской революции завод получил название «Таллинский экскаваторный завод имени 50-летия СССР».

Постоянно рос экспорт продукции: за рубеж шла каждая шестая-седьмая машина, к 1970 году продукция экспортировалась в 24 страны[1][16].

С 1970-х годов предприятие начало производить товары широкого потребления[9].

Производственное объединение «Таллэкс»

В 1975 году на базе Таллинского экскаваторного завода было образовано производственное объединение «Таллэкс». К тому времени количество работников предприятия составляло приблизительно 1700 человек, из которых 1200 работали на таллинском предприятии. Головным предприятием объединения оставался Таллинский экскаваторный завод. В 1976 году предприятие было награждено Орденом Трудового Красного Знамени, получив тем самым полное название «Таллинское ордена Трудового Красного Знамени производственное объединение „Таллэкс“ имени 50-летия СССР». К началу 1980-х годов объединение изготавливало более половины из общего числа экскаваторов непрерывного действия, производившихся в СССР, и около четверти производимых в мире траншейных экскаваторов. Возросла доля экспорта: в начале 1980-х годов за рубеж отправлялось около 20 % производимой техники; техника экспортировалась более чем в 40 стран, предприятие имело представительства в 5 странах. Объединение организовывало ежегодные курсы, на которые приглашались механизаторы со стороны предприятий-пользователей продукции объединения[1][2][8][9][13][17].

Во второй половине 1970-х годов в связи с разработкой нефтяных и газовых месторождений Крайнего Севера в СССР увеличилась потребность в траншейных экскаваторах, способных работать с мёрзлыми и особо прочными грунтами. В середине 1970-х годов ленинградским СКБ «ВНИИземмаш» совместно со специалистами «Таллэкса» был разработан ряд унифицированных моделей мощных цепных траншейных экскаваторов на базе трактора Т-130МГ-1 Челябинского тракторного завода. Производство экскаватора-дреноукладчика для районов с сезонным промерзанием грунта ЭТЦ-206 было начато на «Таллэксе» в 1979 году[18]. Поскольку на «Таллэксе» отсутствовали необходимые производственные площади и оборудование, производство экскаваторов унифицированных моделей ЭТЦ-208 было временно передано на Харьковский экскаваторный завод. На таллинском заводе началось строительство нового монтажного цеха рядом со старым цехом и установка нового оборудования. Вскоре производство было возвращено в Таллин, и с начала 1980-х годов было развёрнуто производство нескольких вариантов экскаватора ЭТЦ-208 (широкотраншейных и узкотраншейных). Ко второй половине 1980-х годов производство экскаваторов этой серии составляло почти 300 машин в год, или около 15 % всех машин, выпускаемых заводом[1][13][19].

В 1983 году начался выпуск второй модификации экскаватора-дреноукладчика ЭТЦ-202. Новая версия получила индекс ЭТЦ-202Б, её выпуск продолжался до 1989 года. В 1988 году начался выпуск последней версии дреноукладчика, ЭТЦ-2011.

В 1984 году предприятием был выпущен 40-тысячный экскаватор. К этому времени 90 % земли в СССР, на которых осуществлялись дренажные работы, обслуживались экскаваторами-дреноукладчиками «Таллэкса», в ЭССР площадь мелиорируемых земель составляла 600 тысяч гектаров[13].

В 1985 году была проведена работа по усовершенствованию экскаватора ЭТЦ-165, выпускавшегося мыйзакюласким филиалом, и унификации его с дреноукладчиком ЭТЦ-202А, который выпускался головным предприятием. Модернизированная модель под индексом ЭТЦ-165А производилась в Мыйзакюла до 1989 года, когда ей на смену пришла следующая модификация, получившая индекс ЭТЦ-1607[20].

В 1980-х годах была предпринята попытка начать производство мини-тракторов для нужд малых хозяйств по образцу производившейся в Чехословакии модели TZ-4K-14. Была изготовлена небольшая опытная партия машин под индексом MA-6210 (сокращение означало Motoagregaat), однако распад СССР не позволил довести дело до серийного производства[2].

В июле 1989 года, вместе с реорганизацией Минстройдормаша, в подчинении которого находилось предприятие, ПО «Таллэкс» было передано в подчинение Министерства тяжелого машиностроения[21].

В начале 1980-х годов по инициативе директора П. Трейера (сменившего на этом посту Э. Инноса) было начато строительство нового административно-инженерного корпуса. Корпус строился из красного кирпича, а потому получил неофициальное название «Красное здание» (эст. Punane maja). Проект менялся по ходу строительства, которое шло медленными темпами — препятствиями были, в частности, нехватка материалов и квалифицированных строителей. Новое здание с современной отделкой было готово и торжественно открыто в мае 1991 года и сразу стало предметом гордости предприятия. В корпусе располагались помещения дирекции, секретариат, отдел внешней торговли, отделы главного инженера и главного конструктора, другие службы и отделы, а также зал и кафе. Однако вскоре последовала приватизация предприятия, в результате которого здание сменило хозяев[1].

Приватизация и распад предприятия

В связи с процессами, происходившими при распаде СССР и восстановлении независимости Эстонии, стали ослабляться действовавшие в СССР экономические связи. Руководство «Таллэкса» во главе с генеральным директором П. Трейером стремилось к большей автономии предприятия, и в декабре 1990 года «Таллэкс» из ведения Министерства тяжёлого машиностроения СССР перешел в подчинение Министерства экономики ЭССР. Несмотря на приобретение предприятием большей независимости, его положение продолжало быстро ухудшаться: «Таллэкс» по-прежнему зависел от прежних поставщиков и покупателей из республик Советского Союза. В новых же условиях поставки материалов и спрос на продукцию быстро сокращались[22][23][24].

В скором времени правительство Эстонии начало приватизацию крупных предприятий страны, в список которых попал и «Таллэкс». Согласно программе, предприятия передавались в собственность созданных их работниками акционерных обществ. При возникновении нескольких обществ приватизация осуществлялась в пользу одного из них на основании конкурса бизнес-планов[1][23].

К концу 1991 года на «Таллэксе» возникло два общества: одно возглавлялось генеральным директором П. Трейером, другое — коммерческим директором предприятия А. Сарри (эст. A. Sarri). Несмотря на обращения группы П. Трейера к Председателю Совета министров ЭССР Э. Сависаару с предложением создать государственное акционерное общество, Советом министров Эстонии был объявлен конкурс, победителем которого стала вторая группа, и завод был приватизирован акционерным обществом AS Eesti Talleks, возглавляемым А. Сарри. Группа П. Трейера оспорила решение в суде, и спустя несколько месяцев Городской суд Таллина (эст. Tallinna Linnakohus) объявил приватизацию незаконной. После нескольких апелляций в первой половине 1993 года Рийгикогу объявил приватизацию 1991 года недействительной. Однако вскоре Рийгикогу принимает закон, позволяющий правительству продать имущество «Таллэкса» по своему усмотрению. В июле 1993 года правительство республики принимает решение снова приватизировать «Таллэкс» в пользу AS Eesti Talleks. Договор о покупке имущества подписывается в октябре 1993 года[1][2][9][23].

Потраченное на судебные разбирательство время обернулось для предприятия большими потерями. Были провалены попытки создать совместные предприятия с партнёрами из Финляндии и США, финансовые средства предприятия были заморожены судом на долгое время[23]. Из-за этих трудностей, а также из-за разрыва необходимых для успешного существования предприятия связей с поставщиками и покупателями из республик бывшего СССР, продолжилось резкое уменьшение продаж, падение производства и сокращение коллектива. Новые владельцы стали распродавать имущество предприятия, производственные помещения сносились, а сохранившимся было найдено другое применение. Таким образом, в начале 1990-х годов «Таллэкс» прекратил своё существование как крупное машиностроительное предприятие. На месте таллинского завода и его филиалов возникло несколько небольших фирм, часть из которых продолжила самостоятельное производство.

Современное состояние

Уже в процессе приватизации «Таллэкса» акционерным обществом AS Eesti Talleks производство экскаваторов на предприятии было практически свёрнуто. Предприятие было разделено на ряд отдельных фирм, которые в дальнейшем функционировали самостоятельно, ряд из них затем неоднократно сменил владельцев. В начале 2010-х годов состояние бывшего головного предприятия и его филиалов таково.

  • Акционерное общество AS Eesti Talleks, ставшее юридическим преемником ПО «Таллэкс» и унаследовавшее его название, по состоянию на 2013 год напрямую не связано с производством[25]. Дочерней компанией AS Eesti Talleks является акционерное общество AS Ferreks TT, образованное в 1992 году на базе таллинских производственных подразделений «Таллэкса». AS Ferreks TT занимается производством металлоемких сложных металлоконструкций специального назначения[8].
  • Акционерное общество Paide Masinatehas AS (акционерное общество «Пайдеский машиностроительный завод») в Пайде продолжает машиностроительное производство. Предприятие изготавливает сварные конструкции, а также зубчатые колеса, звёздочки, конвейеры, снегоуборочную технику и проч.[26]
  • Акционерное общество OÜ Mõisaküla Masinatehas ([акционерное общество «[Мыйзакюлаский машиностроительный завод]]») в Мыйзакюла является наследником Мыйзакюлаского экскаваторного завода ПО «Таллэкс», оно продолжает производить и продавать сельскохозяйственную и строительную технику, включая цепные траншейные экскаваторы ЭТЦ-1607-1[27].
  • Наследником вильяндиского отделения ПО «Таллэкс» является акционерное общество AS BHC (основано в 1993 году как дочернее предприятие AS Eesti Talleks, впоследствии сменило несколько владельцев и названий). Оно производит и продает гидроцилиндры[1].
  • Цеха таллинского предприятия ПО «Таллэкс» на Мустамяэ теэ переоборудованы в торговые помещения, в них располагаются магазины EKS kaubamaja, Vaibaparadiis и другие предприятия; располагающаяся поблизости остановка общественного транспорта на Мустамяэ теэ, ранее называвшаяся «Таллэкс», переименована в Välja.
  • На месте снесённого в начале 2000-х годов хоккейного стадиона расположен автоцентр.

Филиалы и отделения

В составе производственного объединения «Таллэкс» имелось три филиала — по одному в городах Пайде, Мыйзакюла и Вильянди. Кроме того, изготовлением и обработкой комплектующих для предприятия занималось несколько организаций, не входящих в состав объединения.

Вильяндиский машиностроительный завод

Основная статья: Вильяндиский машиностроительный завод

В 1905 году в Вильянди была основана машиностроительная фабрика, которая сначала занималась производством техники для деревообрабатывающей и торфодобывающей промышленности. В начале 1930-х годов она производила самолёты, в конце 1930-х годов изготавливала корпуса для автобусов и выполняло другие заказы.[28][29] В советское время фабрика стала называться Вильяндиским механическим заводом. В 1960 году завод был присоединён к Таллинскому экскаваторному заводу и получил название Вильяндиского цеха[30]. Тем самым он стал первым из трёх заводов, перешедших в подчинение таллинского предприятия. После образования ПО «Таллэкс» вильяндиский филиал был переименован в Вильяндиский машиностроительный завод. Основной специализацией завода было производство различных гидросистем: цилиндров, гидрораспределителей, клапанов и прочее.

После приватизации «Таллэкса» в 1992 году вильяндиский завод несколько раз менял владельцев и названия. Акционерное общество AS BHC является наследником Вильяндиского машиностроительного завода, оно производит и продает гидроцилиндры[1].

Мыйзакюлаский экскаваторный завод

Основная статья: Мыйзакюлаский машиностроительный завод

В конце XIX-го века началось строительство железной дороги Пярну-Валга. В месте её ответвления на Вильянди возник посёлок Мыйзакюла, где был построен Железнодорожный завод для ремонта подвижного состава. Завод подвергся разрушению во время боёв в сентябре 1944 года и был восстановлен после войны. В 1948 году завод был разделён на вагонное депо и тепловозное депо. В 1960 году тепловозное депо переименовали в Механический завод[1][8][31].

В 1961 году завод был передан в подчинение Таллинского экскаваторного завода и получил название Мыйзакюлаский механический цех № 2 (с 1963 года — Мыйзакюлаский цех). В 1975 году, после образования производственного объединения, предприятие стало называться Мыйзакюласким экскаваторным заводом ПО «Таллэкс»[1][32].

Основной задачей Мыйзакюлаского филиала был выпуск цепных траншейных экскаваторов на базе пневмоколёсных тракторов. Здесь производились следующие модели: ЭТН-124, ЭТЦ-161, ЭТЦ-165, ЭТЦ-165А, ЭТЦ-1607. Завод также производил небольшие детали для комплектации экскаваторов головного предприятия и, помимо того, товары широкого потребления[1].

После приватизации «Таллэкса» на основе Мыйзакюлаского филиала в августе 1993 года было создано акционерное общество ET Mõisaküla AS. В 2010 году предприятие обанкротилось, его имущество было выкуплено фирмой OÜ Mõisaküla Masinatehas (акционерное общество «Мыйзакюлаский машиностроительный завод»). Завод продолжает производить пневмоколёсные траншейные экскаваторы (модель ЭТЦ-1607-1), навесное оборудование для тракторов и т. п.[31][33][27]

Пайдеский машиностроительный завод

Основная статья: Пайдеский машиностроительный завод

В середине 1940-х годов на месте бывшей спичечной фабрики была построена Механическая центральная ремонтная мастерская. В 1947 году здесь был выпущен первый советский автогрейдер В-1. В последующем на предприятии, переименованном в 1950 году в Пайдеский завод дорожных машин, были созданы более совершенные модели грейдеров вплоть до В-10. После появления ГОСТа на грейдеры в 1958 году на заводе был спроектирован грейдер Д-512, серийное производство которого продолжалось с 1963 по 1966 год. Всего за время существования предприятия было выпущено 4348 автогрейдеров 46, гудронаторов и 210 плужных снегоочистителей[1][11].

В 1962 году Пайдеский завод дорожных машин был присоединён к Таллинскому экскаваторному заводу и стал одним из его цехов. С 1966 года выпуск грейдеров был прекращён, и основной продукцией завода стали комплектующие к экскаваторам, выпускавшимся головным предприятием. После образования ПО «Таллэкс» в 1975 году пайдеский цех был переименован в Пайдеский машиностроительный завод. К середине 1980-х годов число работников филиала составляло 220 человек, 13 % от всего персонала предприятия, продукция филиала составляла около 20 % от всей продукции «Таллэкса». В Пайде изготавливалось более 70 типов узлов и 1000 типов деталей, филиал также выпускал товары широкого потребления. В 1993 году после приватизации «Таллэкса» предприятие было преобразовано в акционерное общество Paide Masinatehas AS (АО «Пайдеский машиностроительный завод»)[1][11][13][26].

Кооперация

В изготовлении продукции для «Таллэкса» участвовали также организации, не входящие в его состав. Ниже перечислены основные из них.

В 1972 году в расположенном в Виртсу колхозе «Виртсу калур» (эст. Virtsu kalur — «Рыбак Виртсу»; позже колхоз был объединён с колхозом «Хаапсалу калур», образовав укрупнённый колхоз «Ляэне калур» —эст. Lääne kalur, «Западный рыбак») началось изготовление приводных цепей и их элементов для узкотраншейных экскаваторов ЭТЦ-161 и ЭТЦ-165/165А, производившихся в Мыйзакюла. Детали изготавливались в исправительно-трудовой колонии и на заводе[1].

Продукция для завода производилась также в трёх исправительно-трудовых колониях, находившихся в распоряжении Министерства внутренних дел. Колония с шифром 970 располагалась в Таллине, колонии 971 и 984 — в Вазалемма. Первая из них изготавливала приводные цепи для экскаваторов-дреноукладчиков. Поскольку станочный парк в колонии был старым, а трудовой состав часто менялся, то в колонии производились лишь простые операции, не требовавшие высокого качества; доводка изделий осуществлялась в Пайде и в Таллине. В колонии 971 производились трудоёмкие сварные работы и осуществлялась механическая обработка деталей. В колонии 984 изготавливались ковши для многоковшовых экскаваторов[1].

Кроме того, осуществлялась кооперация с множеством других предприятий и организаций, в том числе с таллинскими заводами «Двигатель», «Ильмарине», судоремонтным заводом и другими, с мастерскими и заводами в Сауэ, Козе-Ууэмыйза и в других местах. «Таллэкс» получал материалы и детали с предприятий Москвы, Ленинграда, Риги, Калилина, Иванова, Коврова, Минска, Харькова, Волгограда, Кутаиси и других городов[1].

Продукция

Основной продукцией производственного объединения «Таллэкс» являлись цепные траншейные экскаваторы и экскаваторы-дреноукладчики. За время своего существования предприятие изготовило более 54 тысяч экскаваторов. Кроме того, на таллинском заводе серийно выпускались погрузчики-бульдозеры Д-442 (на базе трактора ДТ-55А-С2; производство начато на таллинском заводе в 1960 году и продолжалось до 1966 года, всего изготовлено 3803 экземпляра). Пайдеский филиал до 1966 года выпускал автогрейдеры: произведено 625 машин типа В-10 и 1675[12][34] (по другим данным 1676[35][36]) типа Д-512. Ряд изделий производился по специальному заказу. Помимо продукции машиностроения, объединения производило товары широкого потребления и другую продукцию.

Экскаваторы, серийно изготавливавшиеся объединением, относились к трём типам: экскаваторы-дреноукладчики; узкотраншейные экскаваторы с баровым рабочим органом на базе колёсного трактора; мощные траншейые экскаваторы с баровым рабочим органом на базе трактора Т-130[1].

Экскаваторы-дреноукладчики

Первый экскаватор-дреноукладчик ЭТН-142 был изготовлен в 1956 году, модель была разработана киевским заводом «Красный экскаватор» и её производство было передано на Таллинский экскаваторный завод. Серийное производство началось в 1957 году. Модель производилась до 1960 года, всего было произведено 1287 экземпляров.

В 1960 году завод начал производство первой самостоятельно разработанной модели ЭТН-171. Производство продолжалось до 1967 года, было выпущено 3664 экземпляра. Эта модель завоевала в 1964 году золотую медаль на Выставке достижений народного хозяйства СССР.

В 1963 году была изготовлена пробная серия новой, усовершенствованной модели ЭТЦ-181. Модель отличалась более высокой производительностью и надёжностью, более совершенными техническими решениями и была конструктивно проще по сравнению с ЭТН-171. После дополнительной доработки модели был присвоен индекс ЭТЦ-202. Пробная серия ЭТЦ-202 была изготовлена в 1965 году, серийное производство началось в 1967 году. К моменту окончания её производства в 1972 году было изготовлено 6414 машин. В 1965 году была изготовлена также пробная партия общестроительной модификации ЭТЦ-201. Узлы ЭТЦ-201 и ЭТЦ-202 были в значительной мере унифицированы между собой и с ЭТЦ-181[2].

В 1968—1971 на базе ЭТЦ-202А была разработана и изготовлена небольшая партия узкотраншейных экскаваторов-дреноукладчиков ЭТЦ-163 (59 машин). Рабочий орган этого экскаватора унифицировался с выпускавшимися в то же время пневмоколёсными траншейными экскаваторами ЭТЦ-161[37].

В 1971 году на основе модели ЭТЦ-202 была разработана и с 1972 года серийно выпускалась усовершенствованная модель ЭТЦ-202А, приспособленная под укладку пластмассовых дренажных труб. Её производство продолжалось до 1983 года, всего было изготовлено 15 472 машины.

В 1983 году в серийное производство пошла следующая доработанная модель этого экскаватора, ЭТЦ-202Б. До 1989 года предприятие изготовило 5639 машин этого типа.

В 1988 году на смену этой модели пришла доработанная модель ЭТЦ-2011 с пониженным уровнем шума и вибраций. Существовало два варианта модели — узотраншейный ЭТЦ-2011-1 с шириной траншеи 0,25 м и широкотраншейный ЭТЦ-2011-2 с шириной траншеи 0,5 м. Серийно выпускался только широкотраншейный вариант, производство узкотраншейного варианта ограничилось опытной партией[1][13][38]. По 1991 год успели изготовить 1683 машины. В 1985 году производились также испытания узкотраншейной модели ЭТЦ-2010, и машина была сочтена перспективной (в частности, впервые в мире все трансмиссии в новом экскаваторе были гидравлическими), однако в серию она не пошла.

Всего с начала производства в 1957 году до 1991 года предприятием было изготовлено более 34 000 экскаваторов-дреноукладчиков всех типов[1].

Навесные траншейные экскаваторы на пневмоколёсной базе

В 1959 году начался выпуск цепного траншейного экскаватора ЭТН-123 на базе трактора МТЗ-5, экскаватор являлся доработкой модели ЭТН-122, переданной с киевского завода «Красный экскаватор». Модель имела открытую кабину, глубина копания составляла 1,2 метра. За два года было изготовлено 203 экземпляра.

В 1961 году, после включения завода в Мыйзакюла в состав таллинского предприятия, производство пневмоколёсных траншейных экскаваторов было перенесено в Мыйзакюла. В том же году там было развёрнуто производство модели ЭТН-124 на базе трактора МТЗ-5ЛС. Модель являлась модернизированной версией ЭТН-123 и снабжалась закрытой кабиной. Её выпуск продолжался до 1964 года, было произведено 764 машины.

В 1964 году произошёл переход на модель ЭТЦ-161 (на базе трактора МТЗ-50), которая производилась по 1978 год. Благодаря более высокой мощности базовой машины удалось увеличить глубину копания до 1,6 метра. Всего была выпущена 6271 машина этого типа.

С 1975 года по 1985 год выпускалась модель ЭТЦ-165 на базе трактора МТЗ-82, произведено 5445 машин. Эта модель стала основой для всех последующих траншейных экскаваторов, производившихся в Мыйзакюла. От неё же унаследованы основные черты до сих пор выпускаемых в России навесных агрегатов для траншеекопателей[14].

К 1985 году предприятием, совместно с НПО «ВНИИземмаш», была проведена работа по модернизации модели ЭТЦ-165 с целью большей унификации с выпускавшимися «Таллэксом» экскаватором-дреноукладчиком ЭТЦ-202А. Также была увеличена надёжность и производительность машины. Модернизированному варианту был присвоен Государственный знак качества, он получил индекс ЭТЦ-165А. Производство ЭТЦ-165А продолжалось с 1985 до 1989 года. Был изготовлен 4321 экземпляр.

С 1990 года на базе трактора МТЗ-82 началось производство модели ЭТЦ-1607 (дальнейшее развитие ЭТЦ-165А), за два года изготовлено 858 машин.

Всего предприятием в период 1959—1991 было изготовлено 17 862 колёсных траншейных экскаватора[1].

Цепные траншейные экскаваторы на базе трактора Т-130

Основная статья: ЭТЦ-208

На базе трактора Т-130МГ-1, выпускавшегося Челябинским тракторным заводом, «Таллэкс» производил несколько моделей мощных цепных траншейных экскаваторов, предназначавшихся для работ с мёрзлыми и вечномёрзлыми грунтами, а также с грунтами повышенной прочности (категорий II—IV): экскаватор-дреноукладчик ЭТЦ-206 и цепные траншейные экскаваторы ЭТЦ-208, ЭТЦ-208А, ЭТЦ-208В, ЭТЦ-208Д и ЭТЦ-208Е. Модель ЭТЦ-206 предназначалась для устройства закрытого дренажа в районах с сезонным промерзанием почвы, ЭТЦ-208, ЭТЦ-208А и ЭТЦ-208В — для прокладки траншей шириной 0,6 метров, узкотраншейные модели ЭТЦ-208Д и ЭТЦ-208Е — для строительства крупных газопроводов. Первый экземпляр ЭТЦ-206 был изготовлен в 1979 году. Модели ЭТЦ-208, ЭТЦ-208А и ЭТЦ-208Д были внедрена в 1981 году, в 1982 году началось производство ЭТЦ-208В и в 1983 году — ЭТЦ-208Е. Всего до 1990 года включительно было изготовлено 2632 машины: 152 экземпляра ЭТЦ-206, 2 экземпляра ЭТЦ-208, 604 экземпляра ЭТЦ-208А, 1143 экземпляра ЭТЦ-208В, 704 экземпляра ЭТЦ-208Д и 27 экземпляров ЭТЦ-208Е. В 1984 году экскаватор ЭТЦ-208В получил золотую медаль на международной ярмарке в Брно[1][13][39].

Объёмы производства экскаваторов

Годовое производство траншейных экскаваторов и экскаваторов-дреноукладчиков на предприятии непрерывно росло с момента его образования в 1956 году до второй половины 1970-х годов. Начавшись с нескольких сотен машин в год, оно достигло 1000 экземпляров в 1966 году, а уже через два года превысило 1500 машин в год. С середины 1970-х годов предприятие выпускало в год более 2000 траншейных и дренажных экскаваторов. Завод производил до 25 % производимых во всём мире многоковшовых экскаваторов-дреноукладчиков[40]. В общем числе экскаваторов всех типов, производившихся в СССР, доля продукции «Таллэкса» составляла 5 %[41]. Годовое производство достигло максимума в конце 1970-х годов, когда оно превышало 2200 машин. При этом наметилась тенденция к уменьшению доли экскаваторов-дреноукладчиков в пользу увеличения доли навесных траншейных экскаваторов на пневмоколёсной базе. Запуск производства экскаваторов на базе трактора Т-130 в начале 1980-х годах мало сказался на годовом количестве произведённых машин; в начале 1980-х годов наметилось небольшое снижение производства (ниже 2100 машин в год), которое через несколько лет сменилось новым повышением. Резкое падение производства пришлось на 1990 год — завод произвёл всего 1043 машины, почти в два раза меньше, чем в предыдущий год[1][9].

Предприятие изготовило 1000-й экскаватор в 1959 году, 5000-й в 1965 году, 10-тысячный в 1969 году. В 1975 году был изготовлен 20-тысячный, в 1979 году 30-тысячный и в 1984 году 40-тысячный экскаватор. В 1989 году заводом была выпущена 50-тысячная машина. За все годы существования предприятие выпустило немногим более 54 тысяч экскаваторов (включая опытные и экспериментальные машины), а также немногим более 6 тысяч погрузчиков-бульдозеров, автогрейдеров и сделанных по специальному заказу машин.

Резкий рост производства в 1960-е годы быстро вывел предприятие в лидеры среди советских производителей траншейных экскаваторов. Так, если в 1960 году из общего числа 967 машин, изготовленных всеми предприятиями СССР, завод произвёл 335 машины (то есть 35 %), то уже через пять лет его доля возросла до 830 из 1733 машин, или до 48 %. В 1970 году эта доля составила 1680 машин из 3001, то есть достигла почти 56 %. В 1978 году «Таллэкс» изготовил 2226[15] (по другим данным 2224[36]) траншейных экскаваторов из общего числа 3390 машин, произведённых в СССР: предприятие выпустило 66 % всех траншейных экскаваторов в стране. Таким образом, из каждых трёх советских траншейных экскаваторов два были изготовлены «Таллэксом»[1][3].

В следующей таблице приводится количество серийно изготовленных заводом машин по годам. В таблицу включены также модели, выпущенные опытными и малыми сериями (ЭТЦ-201, ЭТЦ-163, ЭТЦ-2010), однако таблица не включает несерийные машины, изготовленные единичными экспериментальными экземплярами (ЭТЦ-162, ЭТЦ-203, ЭТЦ-251 и др.)[15][42]. Таблица не включает также модели ЭТЦ-208 и ЭТЦ-208А[комм1 1].

Год Экскаваторы-дреноукладчики Пневмоколёсные траншейные
экскаваторы 		Экскаваторы на базе
трактора Т-130 		Всего[комм1 1]
Тип Количество Тип Количество Тип Количество
1957 ЭТ-142 301 301
1958 ЭТ-142 456 456
1959 ЭТ-142 420 ЭТН-123 50 470
1960 ЭТ-142; ЭТН-171 182 ЭТН-123 153 335
1961 ЭТН-171 400 ЭТН-124 200 600
1962 ЭТН-171 501 ЭТН-124 203 703
1963 ЭТН-171 550 ЭТН-124 200 750
1964 ЭТН-171 600 ЭТН-124; ЭТЦ-161 201 801
1965 ЭТН-171; ЭТЦ-201;
ЭТЦ-202 		650 ЭТЦ-161 230 830
1966 ЭТН-171 700 ЭТЦ-161 300 1000
1967 ЭТН-171; ЭТЦ-202 928 ЭТЦ-161 300 1228
1968 ЭТЦ-202; ЭТЦ-163 1168 ЭТЦ-161 359 1527
1969 ЭТЦ-202; ЭТЦ-163 1250 ЭТЦ-161 379 1629
1970 ЭТЦ-202; ЭТЦ-163 1295 ЭТЦ-161 385 1680
1971 ЭТЦ-202; ЭТЦ-202А;
ЭТЦ-163 		1345 ЭТЦ-161 430 1775
1972 ЭТЦ-202; ЭТЦ-202А 1323 ЭТЦ-161 505 1828
1973 ЭТЦ-202А 1251 ЭТЦ-161 525 1776
1974 ЭТЦ-202А 1238 ЭТЦ-161 597 1835
1975 ЭТЦ-202А 1400 ЭТЦ-161; ЭТЦ-165 630 2030 (1920)
1976 ЭТЦ-202А 1570 ЭТЦ-161; ЭТЦ-165 651 2221 (2191)
1977 ЭТЦ-202А 1600 ЭТЦ-161; ЭТЦ-165 665 2265 (2226)
1978 ЭТЦ-202А 1651 ЭТЦ-161; ЭТЦ-165 575 2226 (2224)
1979 ЭТЦ-202А 1644 ЭТЦ-161; ЭТЦ-165 582 ЭТЦ-206 1 2227
1980 ЭТЦ-202А 1500 ЭТЦ-165 750 ЭТЦ-206 1 2251 (2250)
1981 ЭТЦ-202А 1329 ЭТЦ-165 871 ЭТЦ-206;
ЭТЦ-208Д[комм1 2] 		32 2232 (2231)
1982 ЭТЦ-202А 1065 ЭТЦ-165 870 ЭТЦ-206; ЭТЦ-208В;
ЭТЦ-208Д 		120 2055 (2035)
1983 ЭТЦ-202А; ЭТЦ-202Б 1076 ЭТЦ-165 789 ЭТЦ-206; ЭТЦ-208В;
ЭТЦ-208Д; ЭТЦ-208Е 		180 2045 (2049)
1984 ЭТЦ-202Б 1071 ЭТЦ-165 790 ЭТЦ-206; ЭТЦ-208В;
ЭТЦ-208Д; ЭТЦ-208Е 		235 2096
1985 ЭТЦ-202Б 1060 ЭТЦ-165; ЭТЦ-165А 790 ЭТЦ-206; ЭТЦ-208В;
ЭТЦ-208Д; ЭТЦ-208Е 		265 2115
1986 ЭТЦ-202Б 1051 ЭТЦ-165А 802 ЭТЦ-206; ЭТЦ-208В;
ЭТЦ-208Д; ЭТЦ-208Е 		270 2123
1987 ЭТЦ-202Б 1100 ЭТЦ-165А 805 ЭТЦ-206; ЭТЦ-208В;
ЭТЦ-208Д; ЭТЦ-208Е 		289 2194
1988 ЭТЦ-202Б; ЭТЦ-2011 879 ЭТЦ-165А 877 ЭТЦ-208В; ЭТЦ-208Д;
ЭТЦ-208Е 		298 2054
1989 ЭТЦ-202Б; ЭТЦ-2010;
ЭТЦ-2011 		913 ЭТЦ-165А 913 ЭТЦ-208В; ЭТЦ-208Д;
ЭТЦ-208Е 		155 1981
1990 ЭТЦ-2011 602 ЭТЦ-1607 259 ЭТЦ-208В; ЭТЦ-208Д
(ЭТЦ-208Е)[комм1 3] 		182 1043
1991 ЭТЦ-2011 469 ЭТЦ-1607 599 1068
  1. ↑ 1 2 Цифры в разделе «Всего», данные жирным шрифтом, являются суммой цифр, приводимых по книге Юксаара (Juksaar, 2012, с. 123—126) и указанных трёх столбцах «Количество». В книге Мяги (Мяги и др., 2003, с. 83) упоминаются также модели ЭТЦ-208 (произведено 2 машины в 1981 году) и ЭТЦ-208А (604 машины в 1981—1988 годах). Эти модели не упоминаются Юксааром и не включены в его цифры. Мяги приводит данные по числу изготовленных экскаваторов-дреноукладчиков за 1966, 1970 и 1979 годы и экскаваторов ЭТЦ-206/ЭТЦ-208/ЭТЦ-208В/ЭТЦ-208Д за 1987 год, эти цифры совпадают с данными Юксаара. Мяги приводит также данные по полному числу изготовленных машин за 1975—1985 годы, которые местами расходятся с указанными Юксааром цифрами. Цифры Мяги, расходящиеся с цифрами Юксаара, приведены в разделе «Всего» в скобках.
  2. ↑ Согласно (Juksaar, 2012), производство ЭТЦ-208Д началось в 1981 году, когда было изготовлено 20 машин этого типа. Согласно (Мяги и др., 2003, с. 83), производство ЭТЦ-208Д началось в 1983 году.
  3. ↑ Год окончания производства (1989 или 1990) неясен.

Основные модели, производившиеся «Таллэксом»

В следующей таблице указаны годы производства основных серийных моделей, производившихся предприятием, вместе с количеством изготовленных экземпляров. Таблица включает как экскаваторы, так и другие серийно производившиеся машины, но не включает опытно-серийные модели ЭТЦ-201, ЭТЦ-2010 и ЭТЦ-208, выпущенные единичными экземплярами или малыми партиями (2—11 штук)[1][43].

Модель Годы выпуска Количество экземпляров Завод[комм2 1]
Погрузчики-бульдозеры Д-442 1960—1966 3803[35][комм2 2] ТЭЗ
Автогрейдеры В-10 1962 625[комм2 3] ПМЗ
Д-512 1962—1966 1675[12][комм2 4]
Экскаваторы-дреноукладчики ЭТН-142 1957—1960 1287 ТЭЗ
ЭТН-171 1960—1967 3664
ЭТЦ-202 1967—1972 6414
ЭТЦ-163 1968—1971 59
ЭТЦ-202А 1971—1983 15 472
ЭТЦ-202Б 1983—1989 5639
ЭТЦ-2011 1988—1991 1683
Пневмоколёсные траншейные
экскаваторы 		ЭТН-123 1959—1960 203 ТЭЗ
ЭТН-124 1961—1964 764 МЭЗ
ЭТЦ-161 1964—1978 6271
ЭТЦ-165 1975—1985 5445
ЭТЦ-165А 1985—1989 4321
ЭТЦ-1607 1990—1991 858
Экскаваторы на базе Т-130 ЭТЦ-206 1979—1987 152 ТЭЗ
ЭТЦ-208А 1981—1988 604
ЭТЦ-208В 1982—1990 1143
ЭТЦ-208Д 1981—1990 704
ЭТЦ-208Е 1983—1989
(или 1990)[комм2 5] 		27
  1. ↑ ТЭЗ — Таллинский экскаваторный завод, МЭЗ — Мыйзакюлаский экскаваторный завод, ПМЗ — Пайдеский машиностроительный завод.
  2. ↑ По другим данным 3804 (Мяги и др., 2003, с. 84).
  3. ↑ Выпускался с 1956 года; до объединения пайдеского завода с таллинским в 1962 году было выпущено ещё 1415 машин, всего 2040 машин.
  4. ↑ По другим данным 1676 (Juksaar, 2012, с. 128; Мяги и др., 2003, с. 84).
  5. ↑ Год окончания производства (1989 или 1990) неясен.

Не пошедшие в серию и мелкосерийные модели

Конструкторами завода были разработаны и выпускались опытными или малыми партиями, но по разным причинам не пошли в серию ряд моделей. К ним относятся следующие машиы: ЭТ-151; ЭТЦ-172 (дреноукладчик, один из ранних вариантов ЭТЦ-202); ЭТЦ-181 (предшественник ЭТЦ-202); ЭТЦ-201 (общестроительная модификация ЭТЦ-202, был выпущен только опытной партией в количестве 5 штук); ЭТЦ-203 (колёсный вариант дреноукладчиков ЭТЦ-181 и ЭТЦ-202); ЭТЦ-251 (дреноукладчик с повышенной глубиной копания на базе ЭТЦ-202); ЭТЦ-162 (представлял собой узкотраншейный экскаватор со скребковым рабочим органом на базе гусеничного трактора[1][44]); ЭТЦ-2010 (полностью гидрофицированный узкотраншейный экскаватор-дреноукладчик со скребковым рабочим органом, выпущен опытной партией в количестве 11 штук); погрузчик на базе ЭТЦ-165; погрузчик на базе трактора ДТ-54. По заказу Йемена и Афганистана мелкими партиями изготавливался бульдозер «Таллэкс» на базе трактора МТЗ-80/82. В конце 1980-х годов был разработан мини-трактор MA-6210 и была изготовлена небольшая опытная партия в количестве нескольких экземпляров, но приватизация завода помешала наладить его выпуск[1][2][45].

Другая продукция

Помимо продукции машиностроения, «Таллэкс» изготавливал и другие изделия, в том числе товары широкого потребления. В 1990 году в денежном исчислении производство экскаваторов составило 77 %, товары широкого потребления 11 %, запасные части к экскаваторам и другим машинам 8 %, прочая продукция (исполнение различных заказов и другие работы) 4 %. Номенклатура товаров широкого потребления насчитывала 20 наименований, в том числе гаражные рабочие столы, гаражные стулья, автомобильные багажные рамы с креплениями (устанавливаемые на крышу автомобиля), буксирные крюки для автомобилей, решётки разного типа для сушки белья, шлифовальные устройства для ремонтно-строительных работ, и т. п.[1]

Экспорт

За всё время производства «Таллэкс» изготовил 8065 экспортных экскаваторов и бульдозеров, число экспортированных колёсных машин составило 3952 единицы, гусеничных — 4113 единицы; из полного числа произведённых колёсных экскаваторов и экскаваторов-дреноукладчиков это составляет около одной шестой. К 1970 году доля экспорта составляла около 15 %, число стран-экспортёров продукции предприятия составляло 24[16]. Через 10 лет число экспортёров превысило 40 стран, в 5 странах «Таллэкс» имел торговые представительства, доля экспортируемой продукции достигла 20 %[9]. По состоянию на 1991 год продукция экспортировалась более чем в 50 стран[24][46]. Крупнейшими импортёрами продукции были Польша, Чехословакия и Восточная Германия, значительное число машин было отправлено в следующие страны:

Страна Количество
экземпляров
Польша 2718
Чехословакия 1567
Восточная Германия 821
Румыния 636
Болгария 630
Венгрия 482
Ирак 469
Афганистан 319
Куба 111
Египет 101
Франция 66

Небольшими партиями и единичными экземплярами продукция отправлялась также в Аргентину, Иран, Сирию, ЙАР, Великобританию, Грецию, Норвегию, Австралию и другие страны. Для Ирака была изготовлена специальная партия ЭТЦ-202А, изготовленная с учётом климатических условий. Для НДРЙ и Афганистана по специальному заказу изготавливался бульдозер «Таллэкс». Для обслуживания этой техники специалисты «Таллэкса» проводили по два-три года в командировках в странах-экспортёрах.

В 1980 году «Таллэкс» был награждён международной премией «Золотой Меркурий». Вручение 246 премий состоялось в Москве 15 октября. «Таллэкс» стал единственным предприятием из ЭССР, награждённым этой премией.

Продукция предприятия ежегодно экспонировалась на международных выставках и ярмарках, всего продукция «Таллэкса» представлялась на таких мероприятиях более 100 раз[1][13].

Память об машинах «Таллэкса»

Внешние изображения
Экземпляры экскаваторов ЭТН-142 (выпущен в 1960 году), ЭТН-171 и ЭТЦ-202А (выпущен в 1972 году) в Эстонском сельскохозяйственном музее. Фото М. Беднарского, 2006 год[47].
[www.techstory.ru/foto8/08/etn142_emm.jpg ЭТН-142, вид спереди.]
[www.techstory.ru/foto8/08/etn142_emm1.jpg ЭТН-142, вид сзади.]
[www.techstory.ru/foto8/08/etn171_emm.jpg ЭТН-171, вид сзади.]
[www.techstory.ru/foto8/08/etc202_emm.jpg ЭТЦ-202, вид спереди.]
[www.techstory.ru/foto8/08/etc202_emm1.jpg ЭТЦ-202, вид сзади.]
  • В 2008 году в Подмосковье в посёлке Уваровка был установлен памятник экскаватору ЭТЦ-2011. Памятник представляет собой экскаватор ЭТЦ-2011-2, расположенный на постаменте. Надпись на табличке гласит: «ЭТЦ-2011 экскаватор траншейный цепной. Мелиорация (улучшение) земель — основа эффективного ведения сельского хозяйства». Памятник установлен коллективом ПМК-22 «Водострой»[51].
  • Экземпляр автогрейдера В-10 находится в экспозиции Эстонского дорожного музея[52].

Награды

Предприятие, его продукция и его сотрудники неоднократно удостаивались правительственных и международных наград. К самым высоким наградам относятся следующие.

Предприятие

Продукция

Сотрудники

  • Ряд сотрудников предприятия удостаивались почётных званий: заслуженного инженера, заслуженного изобретателя, заслуженного рационализатора и проч.[9]

Хоккейный клуб «Таллэкс»

Основная статья: Таллэкс (хоккейный клуб)

В 1960 году при экскаваторном заводе был создан хоккейный клуб, получивший название «Экскаватор». Его игроками стали работники завода. Первый крупный успех был достигнут уже через два года, когда команда завоевала серебряную медаль республиканского чемпионата, а в 1963 году команда в первый раз стала чемпионом ЭССР. Этот успех удалось повторить ещё три раза — в 1966, 1978 и 1981 годах. Кроме того, клуб 12 раз становился серебряным и 7 раз бронзовым призёром чемпионата республики. Команда также неоднократно выступала во второй и в первой лиге чемпионатов СССР. После образования ПО «Таллэкс» клуб изменил название и с 1976 года выступал под названием «Таллэкс». Благодаря усилиям директора предприятия Э. Инноса, на территории таллинского завода (со стороны Палдиского шоссе) в 1967 году был открыт ледовый стадион для тренировок в теплое время года[1][56].

Последним достижением команды стала серебряная медаль на республиканском чемпионате 1990 года. После приватизации предприятия в 1992 году хоккейный клуб прекратил существование. Хоккейный стадион был сдан в аренду, а в начале 2000-х годов снесён.

Предприятия СССР, производившие аналогичную продукцию

  • Брянский завод ирригационных машин (Брянск), сегодня ПО «Ирмаш». Освоил производство траншейных экскаваторов для нужд мелиорации и нефтегазовой промышленности 1960-х годах. Являлся одним из ведущих производителей роторных траншейных экскаваторов в СССР. Производил модели ЭР-7АМ, ЭТР-122, ЭТР-204, экскаваторы-каналокопатели ЭТР-206, ЭТР-301 и др.[3]
  • Брянский завод дорожных машин «Дормаш» (Брянск), сегодня ЗАО Брянский арсенал. С середины 1960-х годов выпускал цепные траншейные экскаваторы Д-658, которые вскоре были заменены моделью Д-659 и её модификациями, а затем моделью ЭТЦ-406. В начале 1970-х годов освоен выпуск роторных экскаваторов ЭТР-253А[3].
  • Дмитровский экскаваторный завод (Дмитров) — один из первых производителей траншейных экскаваторов в СССР. В 1934 году здесь был выпущен первый в Советском Союзе траншейный экскаватор МК-I. До начала 1960-х годов на дмитровском заводе производилось более половины всех советских траншейных экскаваторов. После введения в строй предприятий в Таллине и Брянске доля завода в общем выпуске значительно снизилась. Завод выпускал как цепные, так и роторные машины, а также траншейные экскаваторы для армейских нужд. Сегодня ФГУП «Дмитровский экскаваторный завод» продолжает производство траншейных экскаваторов[3].
  • «Красный экскаватор» (Киев), сегодня ЗАО «АТЕК». Один из первых производителей траншейных экскаваторов в СССР. В середине 1930-х годов освоено производство траншейного экскаватора МК-II. Во второй половине 1950-х годов начато производство цепного траншейного экскаватора ЭТ-141. Следующая модель ЭТ-142 была разработана совместно с инженерами Таллинского экскаваторного завода и передана в Таллин для серийного производства. В 1957 году начато производство ЭТН-122, первого в СССР навесного траншейного экскаватора на базе пневмоколёсного трактора. После модернизации под индексом ЭТН-123 модель производилась в Таллине[1][3].
  • Мозырский завод мелиоративных машин (город Мозырь, Белоруссия), сегодня ОАО «Мозырский машиностроительный завод». С 1960-х годов выпускал широкий ассортимент мелиоративной техники, в том числе фрезерные двухроторные каналокопатели (КФН-1200 и КФН-1200А, Д-583 и другие) и двухроторные траншейные экскаваторы (ЭТР-125А) на базе различных тракторов, а также бестраншейные дреноукладчики (МД-4, МД-12 и другие)[3][57].
  • Харьковский экскаваторный завод (Харьков), сегодня ЗАО «Стройгидравлика». Начал производство роторных и цепных траншейных экскаваторов в 1960-е годы. В 1982 году профиль завода был изменён (предприятие стало выпускать гидравлическое оборудование), производство траншейных экскаваторов было остановлено.

Отзывы и мнения
Завод «Таллэкс» — головное предприятие системы СЭВ по выпуску дренажных экскаваторов <...> В цехах завода производят каждый четвертый дренажный экскаватор в мире. Они поставляются не только во все республики нашей страны, но и в 20 зарубежных государств. </td>
</td> </td></tr>
 — Журнал «Стандарты и качество», 1977[58].</td> 
  </td>
 </tr>
</table>
Технический уровень наших машин соответствовал среднему уровню советской промышленности. Конечно, «Таллэкс» не мог соперничать с техническим уровнем крупных капстран. Наши экскаваторы работали, хотя удобство машин было ниже. Короче было время между ремонтами. Частота аварий была выше. Но в положительном смысле: они были более «дуракоустойчивыми», их эксплуатация была проще, они выдерживали бо́льшие перегрузки и были намного дешевле. </td>
</td> </td></tr>
 — П. Трейер, директор Таллэкса в 1981—1992 годах[59].</td> 
  </td>
 </tr>
</table>
 
Машины, созданные и изготовленные под их <инженеров «Таллэкса»> руководством, уменьшали людской труд, который люди вкладывали в добычу каждодневного хлеба для своего стола, и труд по прокладке траншей под различные коммуникации. Изготовление весьма сложных машин требовало от большого количества людей огромной совместной работы. Машины получались настолько хорошими, насколько это позволяли обстановка и условия в те времена. И давайте представим, что на земли Варгамяэ во время жизни Андреса[комм3 1] приехал бы экскаватор «Таллэкса» для прокладки осушительных траншей — можно только вообразить себе, с какой огромной благодарностью Андрес благословил бы создателей этой машины. </td>
</td> </td></tr>
 — Р. Сютисте, конструктор «Таллэкса»[60].</td> 
  </td>
 </tr>
</table>
 
  1. ↑ Андрес — главный герой эпопеи А. Х. Таммсааре «Правда и справедливость», одного из фундаментальных произведений эстонской литературы.

См. также

Напишите отзыв о статье "Таллэкс"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 Juksaar, 2012.
  2. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Reymo Paumees. [www.talleks.pri.ee/ Tallinna Ekskavaatoritehas] (эст.). Проверено 1 октября 2013.
  3. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [www.mrmz.ru/article/v1/print/2.htm Траншейные экскаваторы: из истории строительной техники]. Выпуск № 1, статья № 2. ОАО Михневский ремонтно-механический завод. Проверено 1 октября 2013.
  4. ↑ К. Вайно. Советская Эстония : вчера, сегодня, завтра. — Таллин: «Периодика», 1980. — 180 с.
  5. ↑ Б. Д. Лесик, О. Н. Дронов. Герои одиннадцатой пятилетки: летопись трудовой славы. — Москва: «Колос», 1983. — Т. 1. — 303 с.
  6. ↑ Роберт Нерман. [kristiine-kristiineleht.blogspot.com/2012/09/blog-post_297.html Из истории Таллиннского экскаваторного завода]. Блог части города Кристийне. Kristiine (24 сентября 2012). Проверено 28 октября 2013.
  7. ↑ 1 2 3 4 5 Роберт Нерман. [kristiine-kristiineleht.blogspot.com/2012/10/ii.html Из истории Таллиннского экскаваторного завода II]. Блог части города Кристийне. Kristiine (17 октября 2012). Проверено 28 октября 2013.
  8. ↑ 1 2 3 4 [www.ferreks.ee/text/14/id/14/lang/4/ История] (эст.). AS Ferreks. Проверено 1 октября 2013.
  9. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Мяги и др., 2003.
  10. ↑ 1 2 [www.techstory.ru/exco_mn/etc_tallex_202.htm Экскаваторы-дреноукладчики ЭТЦ-201 и ЭТЦ-202]. TechStory.ru. Проверено 1 октября 2013.
  11. ↑ 1 2 3 [www.kolhoos.pri.ee/?action=text&cat=182&ID=187 Tehasest] (эст.). Põllumajandustehnika fotogalerii. Kolhoos. Проверено 1 октября 2013.
  12. ↑ 1 2 3 [www.techstory.ru/du/graider_d512.htm Автогрейдер Д-512]. TechStory.ru. Проверено 1 октября 2013.
  13. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Paglant, 29 сентября 1984.
  14. ↑ 1 2 В. С. Щербаков, Р. Ю. Сухарев. [bek.sibadi.org/fulltext/epd303.pdf Совершенствование системы управления рабочим органом цепного траншейного экскаватора]. — Омск: ГОУ «СибАДИ», 2011. — С. 6. — 197 с. — ISBN 978-5-93204-598-5.
  15. ↑ 1 2 3 Juksaar, 2012, с. 123—126.
  16. ↑ 1 2 Nõukogude Eesti preemia laureaate. Ekskavaatoriehitajad (эст.) // Rahva Hääl : газета. — 21 июня 1970.
  17. ↑ [lyubeznyj.narod.ru/1981/26-lijv-valerij-rihardovich.html Взыскательность к себе. Лийв Валерий Рихардович] (1981). Проверено 1 октября 2013.
  18. ↑ [www.techstory.ru/exco_mn/etc206.htm Экскаватор-дреноукладчик ЭТЦ-206]. TechStory.ru. Проверено 1 октября 2013.
  19. ↑ [www.techstory.ru/exco_mn/etc208.htm Цепной траншейный экскаватор ЭТЦ-208 и модификации]. TechStory.ru. Проверено 1 октября 2013.
  20. ↑ [www.techstory.ru/exco_mn/etc161_165_foto.htm Цепные траншейные экскаваторы ЭТЦ-161 и ЭТЦ-165]. TechStory.ru. Проверено 16 ноября 2013.
  21. ↑ [www.russian-business.info/papers/doks/ussr/ussr-economic-activity/dctussr00604.htm Постановление Совмина СССР от 22.07.1989 N 580 «О совершенствовании организационных структур управления в отраслях машиностроительного комплекса»]. TechStory.ru (22 июля 1989). Проверено 29 октября 2013.
  22. ↑ P. Treier. IME. „Talleks“ tahab olla iseseisev. Vestlus tootmiskoondise peadir. P. Treieriga // Tehnika ja tootmine : журнал. — 1990. — № 3. — С. 3—7.
  23. ↑ 1 2 3 4 T. L. Anderson, P. J. Hill. [books.google.ee/books?id=IzCcBJE64SUC&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false The Privatization Process: A Worldwide Perspective]. — London: Rowman & Littlefield Publishers, 1996. — 276 с. — ISBN 0-8476-8186-6.
  24. ↑ 1 2 Bryan Brumley [www.apnewsarchive.com/1991/On-Hard-Road-To-Capitalism-Baltics-Still-Need-Soviet-Market/id-391d3310aa39f95c4cc491552cec0b82 On Hard Road to Capitalism, Baltics Still need Soviet Market] // Associated Press : Информационное агентство. — 7 октября 1991.
  25. ↑ [www.inforegister.ee/10280727-EESTI-TALLEKS-AS Eesti Talleks AS] (эст.). Inforegister. Проверено 1 октября 2013.
  26. ↑ 1 2 Paide Masinatehas AS. [pmt.ee/company/about-us/ About us] (англ.). PMT. Проверено 1 октября 2013.
  27. ↑ 1 2 [www.mtm.ee/ OÜ Mõisaküla Masinatehas] (эст.). mtm.ee. Проверено 1 октября 2013.
  28. ↑ [register.muinas.ee/?menuID=monument&action=view&id=14723 14723 Viljandi lennukitehase hoone, 20. saj. I pool] (эст.). Kultuurimälestuste riiklik register. Проверено 9 ноября 2013.
  29. ↑ M. Haav. [www.sakala.ajaleht.ee/170851/vana-tehasehoone-lennukas-minevik/ Vana tehasehoone lennukas minevikaan] (эст.) // Sakala : газета. — 24 октября 2011.
  30. ↑ Вильянди // Вешин — Газли. — М. : Советская энциклопедия, 1971. — (Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров ; 1969—1978, т. 5).</span>
  31. ↑ 1 2 [www.moisakyla.ee/index.php?sisu=10&&t=2 Ajalugu] (эст.). Mõisaküla linn. Проверено 1 октября 2013.
  32. ↑ Мыйзакюла // Моршин — Никиш. — М. : Советская энциклопедия, 1974. — (Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров ; 1969—1978, т. 17).</span>
  33. ↑ Heiki Raudla. [www.maaleht.ee/news/maamajandus/maamajandusuudised/traktori-tehasenumbrile-ulevaatuse-enam-labi-sormede-ei-vaadata.d?id=64338717 Traktori tehasenumbrile ülevaatuse enam läbi sõrmede ei vaadata] (эст.). Maaleht.ee (24 мая 2012). Проверено 1 октября 2013.
  34. ↑ Juksaar, 2012, с. 108.
  35. ↑ 1 2 Juksaar, 2012, с. 128.
  36. ↑ 1 2 Мяги и др., 2003, с. 84.
  37. ↑ В. А. Бауман и др. Машины для строительства промышленных, гражданских, гидротехнических сооружений и дорог. — 4 издание. — Москва: «Машиностроение», 1976. — 502 с.
  38. ↑ Е. И. Мажугин, А. Л. Казаков. Экскаваторы-дреноукладчики: методические указания. — Горки: Белорусская государственная сельскохозяйственная академия, 2009. — С. 4. — 40 с.
  39. ↑ 1 2 П. Волков. Техника пятилетки // Техника-молодёжи : журнал. — 1986. — № 10. — С. 10—11.
  40. ↑ Мяги и др., 2003, с. 67.
  41. ↑ [books.google.ee/books/about/Eesti_NSV_t%C3%B6%C3%B6stus_k%C3%BCmnendal_viisaasta.html?id=qzozAQAAIAAJ&redir_esc=y Eesti NSV tööstus kümnendal viisaastakul]. — Таллин: „Eesti Raamat“, 1978. — С. 8. — 174 с.
  42. ↑ Мяги и др., 2003, с. 70—71, 83—84.
  43. ↑ Мяги и др., 2003, с. 83—84.
  44. ↑ В. В. Штром. Новые машины и оборудование для строительства. — Москва: «Машиностроение», 1967. — 280 с.
  45. ↑ 1 2 Трейер и др., 1984.
  46. ↑ Juksaar, 2012, с. 129.
  47. ↑ [www.techstory.ru/fotoses/emm_2006.htm Музей сельскохозяйственной техники в Эстонии]. TechStory.ru. Проверено 1 октября 2013.
  48. ↑ Памятник мелиораторам в Ровенской области, Украина: 50°58′40″ с. ш. 26°33′08″ в. д. / 50.97778° с. ш. 26.55222° в. д. / 50.97778; 26.55222 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.97778&mlon=26.55222&zoom=14 (O)] (Я)
  49. ↑ Андрей Ивченко. [www.photoukraine.com/russian/photos/region/18/491 Село Мирное. Памятник мелиораторам] (рус.). Фото Украины. Проверено 25 октября 2013.
  50. ↑ [wikimapia.org/19380089/ru/%D0%9F%D0%B0%D0%BC%D1%8F%D1%82%D0%BD%D0%B8%D0%BA-%D0%BC%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D0%BE%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B0%D0%BC Памятник мелиораторам] (рус.). Wikimapia. Проверено 25 октября 2013.
  51. ↑ [www.uvarovka.ru/news.html?year=2008&month=10 Новости за октябрь 2008 г.] (рус.). Уваровка. Проверено 25 октября 2013.
  52. ↑ 1 2 [muuseum.mnt.ee/naitused/ Näitused] (эст.). Eesti Maanteemuuseum. Проверено 22 ноября 2013.
  53. ↑ [varjupaik.jjts.ee/index.php?action=text&P=51&ID=51&lang=est Eksponaadid. Järva-Jaani vanatehnika varjupaiga eksponaatide kataloog] (эст.). Järva-Jaani vanatehnika varjupaik. Проверено 22 ноября 2013.
  54. ↑ Постановление ЦК КПСС И СМ СССР «О присуждении Государственных премий СССР в области науки и техники 1977 года» // Правда : газета. — 7 ноября 1977.
  55. ↑ [ivanovo1945.ru/ukazy/1981.pdf 298. Указ Президиума Верхновного Совета СССР о присвоении звания Героя Социалистического Труда]. — 1981. — № 11. — С. 235.
  56. ↑ [www.virusputnik.ee/viewpage.php?page_id=40 Призёры Эстонии] (эст.). Viru Sputnik. Проверено 10 ноября 2013.
  57. ↑ [www.mozyrmash.by/about/history/ Мозырский машиностроительный завод: краткая история]. ОАО «Мозырский машиностроительный завод». Проверено 1 декабря 2013.
  58. ↑  // Стандарты и качество : журнал. — 1977. — С. 273.
  59. ↑ Juksaar, 2012, с. 398.
  60. ↑ Juksaar, 2012, с. 407.

    61. </ol>

Литература

  • L. Juksaar. [tallinn.ester.ee/record=b2757650~S1*est Lugu Talleksist ja Talleksi erastamisest]. — Tallinn: „Koopia Kolm“, 2012. — Т. 1. — 415 с. — ISBN 9789949303533.
  • P. Treier, E. Šknevski, R. Lattik, T. Suuressaar, J. Litovskaja. Tallinna Tööpunalipu ordeniga NSVL 50. aastapäeva nimeline Tootmiskoondis „Talleks“. — Таллин: «Валгус», 1984. — 40 с.
  • A. Mägi, T. Tiidemann, P. Treier, E. Tõugu. Ühe masinaehitajate rühma lugu. — Tallinn: TTÜ, 2003. — 317 с. — ISBN 9949101727.
  • T. Paglant. [www.talleks.pri.ee/?action=text&cat=253&ID=396 Talleksi 40 aastat] (эст.) // Järva Teataja : газета. — 29 сентября 1984.

Ссылки

  • Reymo Paumees. [www.talleks.pri.ee/ Tallinna Ekskavaatoritehas] (эст.). Проверено 1 октября 2013.
  • Роберт Нерман. [kristiine-kristiineleht.blogspot.com/2012/09/blog-post_297.html Из истории Таллиннского экскаваторного завода]. Блог части города Кристийне. Kristiine (24 сентября 2012). Проверено 28 октября 2013.
  • Роберт Нерман. [kristiine-kristiineleht.blogspot.com/2012/10/ii.html Из истории Таллиннского экскаваторного завода II]. Блог части города Кристийне. Kristiine (17 октября 2012). Проверено 28 октября 2013.

Отрывок, характеризующий Таллэкс

– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.


Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.


Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.


Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Таллэкс&oldid=80340656»