Талл, Джетро
| Джетро Талл | |
| Jethro Tull | |
 | |
| Род деятельности: |
агротехник, изобретатель, теоретик и реформатор сельского хозяйства |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Подданство: |
|
| Место смерти: |
Хангерфорд[en], Беркшир, Англия, Великобритания |
| Отец: |
Джетро Талл-старший |
| Мать: |
Дороти Бакридж |
| Супруга: |
Сюзанна Смит |
Дже́тро Талл (в устаревшей передаче Дже́тро Тулль; англ. Jethro Tull; крещён 30 марта 1674[1], Бэзилдон[en], Беркшир, Англия — 21 февраля 1741, Хангерфорд[en], Беркшир, Англия, Великобритания) — английский агротехник и изобретатель, один из первых научных теоретиков сельского хозяйства эпохи Просвещения, стоявший у истоков британской аграрной революции XVIII—XIX веков. Изобрёл рядо́вую сеялку на конной тяге, внёс изменения в конструкцию конной мотыги. Ратовал за введение «конно-мотыжного земледелия» (англ. horse-hoeing husbandry), настаивая на необходимости посадки сельскохозяйственных культур ровными рядами, облегчающими мотыжную прополку сорняков[2]. Инновации Талла постепенно распространились среди крупных английских землевладельцев, способствуя формированию технического фундамента современного сельского хозяйства.
Содержание
Биография
Родился в городе Бэзилдон (графство Беркшир) в семье Джетро Талла-старшего и Дороти Бакридж (англ. Dorothy Buckridge). Провёл детство и юность в Брэдфилде[en]. В семнадцать лет окончил — вероятно, не получив учёной степени — оксфордский колледж Святого Иоанна. Позднее обучался в Грейз инн[en] — одной из четырёх английских школ подготовки барристеров. Заболев лёгочным расстройством, отправился на лечение в континентальную Европу, где начал коллекционировать сведения об агротехнических приёмах и новшествах, используемых в хозяйствах европейских землевладельцев. По возвращении в Англию женился на Сюзанне Смит (англ. Susannah Smith) из города Бёртон-Дассетт[en] (графство Уорикшир). Жил с женой, сыном и четырьмя дочерьми на ферме Джетро Талла-старшего в Хаубери. Умер на ферме Просперос (англ. Prosperous Farm) в городе Хангерфорд. Похоронен на кладбище церкви Св. Варфоломея в городе Лоуэр-Бэзилдон[en] (Беркшир).
Изобретения
В 1701 году Джетро Талл фактически заново изобрёл рядовую сеялку — устройство для одновременного прорезания борозд (англ. drilling) и внесения в них семян. Изобретение не сразу получило признание у аграриев, но содержавший его описание главный теоретический труд Талла — трактат «Конно-мотыжное земледелие» вызвал широкий общественный интерес и многократно переиздавался.
Однажды, когда Джетро сидел в церкви, его осенила блестящая идея. Перед ним находился орга́н с несколькими рядами труб. Под каждой трубой находился клапан, закрывавший небольшое отверстие. При нажатии клавиши клапан открывался, и труба издавала определённую ноту. Вскоре Джетро приступил к изготовлению собственной машины, названной им «рядовой сеялкой». Устройство представляло собой ящик, наполненный семенами, от которого к земле тянулось несколько трубок. При волочении сеялки семена сыпались сквозь трубки, засеваясь в землю ровными рядами[3].
В своей книге Талл предлагал использовать новые агротехнические принципы. Он выступал против применения органических удобрений, полагая, что все необходимые растениям питательные вещества заключены в самой почве. По мнению Талла, растения «впитывают» в себя мельчайшие частицы земли, поэтому её следует почаще рыхлить.
Путешествуя по Европе в 1711 году, Талл наблюдал методы обработки почв, используемые на виноградниках во французском Лангедоке и в Италии, где издавна рыхлили (мотыжили) землю между виноградными лозами, а не удобряли её навозом. По возвращении на свою ферму в 1714 году он распространил ту же практику на поля зерновых и корнеплодов.
Чтобы позволить лошади ходить по полю, не повреждая растений, и таскать за собой мотыгу, нужны были широкие междурядья. Это позволяло многократно рыхлить почву в течение всего периода роста. Постоянное рыхление почвы было центральным пунктом теории Талла. Он считал, что такая обработка земли освобождает заключённые в ней питательные вещества, делая излишним удобрение почвы навозом.
Все нововведения Талла — отказ от использования воловьей тягловой силы, конная мотыга для прополки междурядий, рядовая сеялка, конструктивные изменения плуга — являлись продолжением его теоретических изысканий. С точки зрения современной агрохимии взгляды Джетро Талла на природу обмена веществами между почвой и растениями были ошибочными. Тем не менее, на практике Талл смог в течение 13 лет подряд без удобрений получать высокий урожай пшеницы на одном и том же поле. Этот результат сам Талл считал доказательством истинности своей теории. Вероятно, это удалось ему за счёт удержания влаги в почве постоянным рыхлением, уничтожения конкурентных пшенице сорняков и главного преимущества, обеспечиваемого рядовой сеялкой, — одинаковой глубины заделки семян. Вместо слова «рассеивать» (англ. sow), означавшего в английском языке старинное разбрасывание семян вручную, для зерновых стал применяться термин «сеять рядами» (англ. drill), то есть в заранее пробуравленные борозды.
Уже давно на полях не применяются лошади, однако остались пустые междурядья, служившие для них «дорожками». Даже сейчас, спустя 300 лет, современные рядовые сеялки, работающие по принципу сеялки Талла, обеспечивают не менее 90 % всех посевов в мире.
Напишите отзыв о статье "Талл, Джетро"
Примечания
- ↑ Reitwiesner, William Addams. [www.wargs.com/other/tull.html Ancestry of Jethro Tull]. WARGS.com. Проверено 2 ноября 2011. [www.webcitation.org/67dn2kI9q Архивировано из первоисточника 14 мая 2012].
- ↑ Hidden, Norman. [www.bahs.org.uk/37n1a3.pdf Jethro Tull I, II, and III] // The Agricultural History Review. — 1989. — Vol. 37 (1). — P. 26—35.</span>
- ↑ Purton, 1973: «It was while he was sitting in church that Jethro had a brilliant idea. In front of him was the organ with its rows of pipes. Beneath each pipe was a stop, which closed a small hole. As the key was pressed, the stop opened and allowed one note to come out. Soon Jethro Tull was busy making his own machine, which he called a seed drill. It was like a box filled with seed and had several pipes leading from it to the ground. As the drill was pulled, the seed dropped through the pipes to be planted in straight rows». </ol>
Литература
- Purton, Rowland W. Day by Day : Stories and Prayers for Every Day of the Year. — Blackwell Publishers, 1973. — 488 p.</span>
- Tull, Jethro. [books.google.com/books?id=MogaAAAAYAAJ&dq=%22Jethro+Tull%22+hoeing&source=gbs_navlinks_s Horse-hoeing husbandry; or, an essay on the principles of vegetation and tillage: designed to introduce a new method of culture, whereby the produce of land will be increased, and the usual expence lessened: together with accurate descriptions and cuts of the instruments employed in it]. — Printed for A. Millar, 1751.</span>
Ссылки
- [www.berkshirehistory.com/bios/jtull.html Jethro Tull]. Royal Berkshire History. Проверено 18 ноября 2011. [www.webcitation.org/67dn0i77s Архивировано из первоисточника 14 мая 2012].
- [www.bbc.co.uk/history/historic_figures/tull_jethro.shtml Jethro Tull (1674–1741)]. BBC. Проверено 18 ноября 2011. [www.webcitation.org/67dn1EoWc Архивировано из первоисточника 14 мая 2012].
- [www.oxfordshireblueplaques.org.uk/plaques/tull.html Jethro Tull (1674–1741)]. Oxfordshire Blue Plaques Scheme. Проверено 18 ноября 2011. [www.webcitation.org/67dn2A2Z1 Архивировано из первоисточника 14 мая 2012].
- [www.archive.org/search.php?query=creator%3A%22Tull%2C%20Jethro%22 Works by Jethro Tull]. Internet Archive. Проверено 18 ноября 2011. [www.webcitation.org/67dn3BAPz Архивировано из первоисточника 14 мая 2012].
Отрывок, характеризующий Талл, Джетро
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.
На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
