Таманская армия (РККА)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: Gold; background-color: Crimson" colspan="2"> Командующие </td></tr> <tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: Gold; background-color: Crimson" colspan="2"> Боевые операции </td></tr>
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: Gold; background-color: Crimson" colspan="2"> Таманская армия </td></tr>
Войска: сухопутные
Род войск: пехота
Формирование: 27 августа 1918 года
февраль 1919 года
Награды: Почётное Революционное Красное знамя
Матвеев И. И. (27.08.1918-8.10.1918)

Ковтюх Е. И. (12.10.1918-22.10.1918)
Смирнов М. В. (23.10.1918-13.12.1918)

Поход Таманской армии
Бои под Невинномысском и Ставрополем осенью 1918

Тама́нская а́рмия — объединение Красной армии, действовавшее на юге России в период Гражданской войны. Существовала с 27 августа 1918 года по февраль 1919 года. Имя дано по первоначальному месту дислокации на Таманском полуострове.





Формирование

Таманская армия (численность в момент образования 30 000 человек - около 27 тыс. шт., 3,5 тыс. саб. и 15 орудий) была сформирована 27 августа в Геленджике в составе 3-х колонн, сражавшихся ранее на Таманском полуострове против белогвардейцев и немецких интервентов и оказавшихся отрезанными после оставления советскими войсками 16 августа Екатеринодара. Армия должна была пробиваться вдоль Черноморского побережья через Туапсе на соединение с основными силами РККА.

В состав этих войск входили: 1-я левая колонна соединенных войск на Гривенском участке под командованием Е.И. Ковтюха, созданная 13 августа в станице Новониколаевской из 1-го Советского полка; Славянский и Анастасьевский батальоны, Полтавский батальон 1-го Северо-Кубанского полка (всего около 7,5 тыс. шт., 500 саб., 22 пулемета и 2 орудия), Кубано-Черноморский полк под командованием И.Я. Сафонова, 4-й Днепровский полк под командованием И.И. Матвеева и другие незначительные по численности отряды. Все эти части под напором белых были вынуждены отступить к станице Верхнебаканской (Тоннельной), где 25 августа на совещании комсостава было принято решение образовать ещё две колонны, объединив мелкие части вокруг Кубано-Черноморского и 4-го Днепровского полков. Командующим 2-й колонны стал Сафонов, а 3-й — Матвеев.

Командармом был избран бывший матрос И. И. Матвеев, его заместитель командир 1-й колонны Е. И. Ковтюх (бывший офицер царской армии в чине штабс-капитана), начальник штаба Г. Н. Батурин, комиссаром Н. К. Кича. В Таманскую армию вошли также рабочие Новороссийска и матросы потопленных в июне 1918 года кораблей Черноморского флота.

Поход 1918 года

Поход советских войск с Таманского полуострова проходил через Туапсе на соединение с главными силами Красной армии Северного Кавказа в августе — сентябре 1918 года.

За армией двигалась 25-тысячная масса беженцев, что крайне затрудняло её действия. Поход проходил в сложной боевой обстановке: 1-я колонна шла в авангарде, очищая путь от войск меньшевистской Грузии; 2-я колонна отбивала нападения белоказаков из горных ущелий; 3-я колонна вела арьергардные бои с деникинцами; испытывалась острая нужда в боеприпасах, продовольствии и медикаментах. 28 августа 1-я колонна заняла Архипо-Осиповку, а 1 сентября — Туапсе, разгромив грузинскую пехотную дивизию и захватив 16 орудий, 10 пулемётов и значительное количество боеприпасов. 2 сентября 1-я колонна выступила из Туапсе через отроги Главного Кавказского хребта на Хадыженскую. Отразив атаки белогвардейских частей генерала В. Л. Покровского в районе Хадыженской и Пшехской, части 1-й колонны 12 сентября освободили Белореченскую. 14 сентября после подхода 2-й и 3-й колонн таманцы прорвали оборону белых севернее Белореченской и 18 сентября в Дондуковской соединились с главными силами Красной армии Северного Кавказа, включившись в её борьбу с деникинцами. 26 сентября 1-я колонна захватила Армавир.

Дальнейшая история

После соединения с главными силами Красной армии командарм Таманской армии И. И. Матвеев был смещен с должности и 8 октября 1918 года расстрелян по приговору военного трибунала в Пятигорске. Командующим армией приказом РВС 11-й армии был назначен Е. И. Ковтюх.

В дальнейшем колонны армии были реорганизованы в две пехотные дивизии, три кавалерийских полка и одну артиллерийскую бригаду.

В октябре — ноябре 1918 года Таманская армия вела упорные бои в районе Ставрополя. Ночью 29 октября Таманская армия одержала победу над дивизией Дроздовского, защищавшего Ставрополь, и на следующий день полностью освободила город. 14 ноября Таманской армии пришлось сдать Ставрополь окружившей город дивизии Дроздовского и прорываться из окружения.

3 декабря 1918 года Таманская армия была награждена Почётным Красным знаменем ВЦИК РСФСР. В декабре её остатки были реорганизованы в 3-ю Таманскую стрелковую дивизию, которая в январе — феврале 1919 года под натиском превосходящих сил противника отошла в район Астрахани и была расформирована.

В начале сентября 1919 года Ковтюх сделал доклад РВСР о боевом пути Таманской армии и ходатайствовал о воссоздании её из уцелевших частей для похода на Кубань. РВСР согласился на предложение Ковтюха и дал разрешение на формирование 48-й стрелковой (Таманской) дивизии с последующим развертыванием её в армию. Несмотря на призыв начдива 48 Ковтюха к бывшим бойцам и командирам Советско-Таманской армии прибыть на сборный пункт, через 1,5 мес. удалось собрать только 3 тыс. чел. Как следствие этого, 25 ноября приказом войскам Юго-Восточного фронта 48-я стрелковая дивизия была влита в 50-ю (сформирована в июле 1919 г.), которая получила название 50-й Таманской стрелковой дивизии. Под командованием Ковтюха она участвовала в боевых операциях в конце 1919-го — начале 1920 гг. Приказом войскам Кавказского фронта за № 613 от 26 апреля 1920 г. 50-я стрелковая дивизия была влита в 34-ю стрелковую дивизию.

Напишите отзыв о статье "Таманская армия (РККА)"

Литература

  • Таманской армии поход 1918 // Большая советская энциклопедия (БСЭ). Издательство «Советская энциклопедия». 3-е издание, 30 томов.
  • Батурин Г. Н. Красная Таманская армия, Краснодар, 1940
  • Ковтюх Е.И. «Железный поток» в военном изложении. — Москва: Государственное военное изд-во, 1935.
  • Сухоруков В. Т. XI армия в боях на Северном Кавказе и Нижней Волге (1918—1920), М., 1961
  • Горлов В. П. Героический поход, 2 изд., М., 1967.
  • Степанов Алексей Красный калейдоскоп Гражданской войны. Советско-Таманская армия. 1918. // Цейхгауз. 1995. № 4. С. 40-41
  • Серафимович А. С. [www.lib.ru/RUSSLIT/SERAFIMOWICH/ Железный поток, 1924]

Отрывок, характеризующий Таманская армия (РККА)

«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.