Тамбовский кадетский корпус

Тамбовский кадетский корпус — военно-учебное заведение, существовавшее в Тамбове c 1830 по 1866 год.

История кадетского корпуса восходит к 1802 году, когда в Тамбове, по примеру Тульского военного училища, было учреждено военное училище для 120 „недостаточных дворянских детей“. На основание училища был употреблен первоначальный капитал в 60 тысяч ассигнационных рублей, собранный из пожертвований местного дворянства. Высочайшим рескриптом от 29 января 1802 года училище было уравнено в правах с казенными дворянскими училищами, а служившие при нем числились на коронной службе. Задача училища состояла в воспитании дворянских детей, лучшие из которых поступали бы затем в кадетские корпуса и университеты. Воспитанником этого училища был декабрист А. В. Веденяпин.

По проекту о губернских корпусах, утвержденному в 1830 году, Тамбовское военное училище решено было преобразовать в кадетский корпус, к коему причислить дворянских детей не только Тамбовской, но и соседних губерний: Пензенской, Симбирской, Воронежской и Саратовской. Для устройства кадетского корпуса предполагалось использовать дворянские пожертвования на военное воспитание, собиравшиеся с 1805 года, а также и новые сборы для этой цели. Однако поступавшие пожертвования были невелики, что вызвало Высочайшее повеление от 29 декабря 1834 года: „принимать в Тамбовский корпус (равно как и в другие кадетские корпуса) только то число молодых дворян, которое следовать будет по расчету процентов с капитала, губерниею пожертвованного“. Малозначительность сумм, пожертвованных тамбовским дворянством, устраняла возможность учреждения Тамбовского кадетского корпуса. Вместе с тем, в октябре 1834 года воронежское дворянство одобрило проект губернского предводителя В. В. Тулинова об учреждении в г. Воронеже кадетского корпуса вместо Тамбовского. Тамбовские дворяне возбудили ходатайство об оставлении корпуса в Тамбове, которое было удовлетворено императором в 1836 году. Однако вскоре воронежский дворянин Н. Д. Чертков пожертвовал полтора миллиона рублей ассигнациями на сооружение кадетского корпуса в Воронеже, и тамбовскому дворянству пришлось согласиться на упразднение своего корпуса. Доклад об этом был сделан императору в сентябре 1836 года, при его личном посещении Тамбова, по пути из города Чембара Пензенской губернии. В следующем году последовало Высочайшее повеление: с открытием в г. Воронеже кадетского корпуса, существующий в г. Тамбове кадетский корпус упразднить и Тамбовскую губернию причислить к Михайловскому Воронежскому кадетскому корпусу.

5 августа 1844 года Тамбовский кадетский корпус был торжественно закрыт в присутствии генерал-майора Н. Д. Черткова. Кадеты корпуса были отправлены на казенное содержание в столичные корпуса. В течение последующих двух лет велась перестройка и ремонт зданий. Наконец, в 1846/47 учебном году заведение было открыто в новом виде — малолетнего отделения (подготовительного класса) Воронежского кадетского корпуса. По штату в Тамбовском корпусе положено было 100 кадет, из которых составлялась неранжированная рота. Учебные занятия начались с 3 августа 1846 года, при 50 учащихся. 17 августа 1846 года корпус посетил герцог Максимилиан Лейхтенбергский и „изволил остаться совершенно доволен“.

Во главе Тамбовского кадетского корпуса стоял заведующий корпусом, который во всем подчинялся директору Воронежского кадетского корпуса. 20 января 1845 года на эту должность был назначен подполковник Андрей Ефимович Пташник. Он прибыл в Тамбов 13 февраля 1845 года и возглавлял заведение до 1 января 1866 года, когда его место занял военный инженер, полковник Руммель. Учебное дело в корпусе находилось в ведении помощника инспектора классов. Первый учебный год был начат при исправляющем должность помощника инспектора, штабс-капитане Измайлове (учителе русского языка). 16 декабря 1846 года помощником инспектора назначен подполковник Грушке. Впоследствии он был назначен и. д. инспектора классов, а его заместителем с 22 декабря 1859 года — штабс-капитан Мамчич. Законоучителем и священником при корпусной Михайло-Архангельской церкви с 24 апреля 1841 года по день закрытия корпуса был протоиерей Иоанн Москвин.

Судя по результатам полугодовых и годовых экзаменов, процент неуспевающих кадет в корпусе был очень незначителен. Число классов в корпусе менялось от года к году, но никогда не превышало четырех. Торжественный акт училища проводился 25 июня, в день рождения императора Николая I, а затем — 17 июня. Несколько раз обычный ход корпусной жизни нарушался различными происшествиями. Так, осенью 1847 года в Тамбове вспыхнула эпидемия холеры, которой переболели все преподаватели корпуса. Из-за болезни преподавателей два месяца в корпусе почти не было занятий, так что полугодовые экзамены были перенесены с декабря 1847 на январь следующего 1848 года.

В 1866 году Тамбовский кадетский корпус, вследствие преобразования военно-учебных заведений, был окончательно упразднен. Учащиеся были переведены в другие военно-учебные заведения. Некоторые из служащих корпуса были переведены на другие места, а другие отчислены или уволены за штат. В рапорте от 31 января 1867 года заведующий корпусом полковник Руммель доносил директору Михайловской Воронежской военной гимназии:

По ВЫСОЧАЙШЕМУ повелению, Тамбовский кадетский корпус, по случаю преобразования военно-учебных заведений, упразднен; все дела по заведению окончены 31 января (1867 года) и отправлены для сдачи в Главное Управление военно-учебных заведений.

Преподаватели

• Андрей Ефимович Пташник. Из дворян Полтавской губернии. Воспитанник Павловского кадетского корпуса. 21 июня 1824 года произведен в офицеры. 28 января 1847 года произведен в полковники, а 30 августа 1855 года — в генерал-майоры. 1 января 1866 года отчислен от корпуса с оставлением по армейской пехоте.
• Федор Карлович Грушке. Из дворян Эстляндской губернии, выпускник 2-го кадетского корпуса.
• Александр Семенович Мамчич. Дворянин Тамбовской губернии. С упразднением корпуса отчислен в армейскую пехоту майором.
• Иоанн Москвин. Воспитанник Киевской духовной академии. С упразднением корпуса — протоиерей Тамбовского кафедрального собора.

Источники

• Тамбовский кадетский корпус // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Юбилейный сборник Михайловского Воронежского кадетского корпуса. 1845—1895. — Воронеж, 1898. — СС. 190-201.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003971043#?page=86 Столетие Военного министерства. 1802—1902. Главное управление военно-учебных заведений: исторический очерк.] — Санкт-Петербург, 1902. — С. 80.

Отрывок, характеризующий Тамбовский кадетский корпус

Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.