Тампа-Бэй Рейс

Тампа-Бэй Рейс

Логотип Эмблема
Лига	Американская (1998—н.в.)
Дивизион	Восточный (1998—н.в.)
Год основания:	1998
История команды	Тампа-Бэй Девил Рейс (1998—2007)
Стадион	Tropicana Field (1998—н.в.)
Город	Сент-Питерсберг, Флорида
Цвета	Тёмно-синий, голубой, белый, золотой
Достижения
Победители лиги (1):	2008
Победители дивизиона (2):	2008, 2010

Тампа-Бэй Рейс (англ. Tampa Bay Rays) — профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Главной лиге бейсбола (МЛБ). Клуб был основан в 1998 году. Команда стала называться «Рейс» в 2008 году.

История

До 1998. Образование команды

Становление команды началось в 1995 году, после того как бывший ассистент главного менеджера «Атланты Брэйвз» Чак ЛаМар был назначен старшим вице-президентом по бейсбольным операциям и генеральным менеджером «Девил Рейсминорных . В 1996 году команда провела сезон в одной из младших лиг. 7 ноября 1997 года первым менеджером «Девил Рейс» был назначен Ларри Ротшильд. 18 ноября 1997 года команда набрала 35 игроков на Драфте расширения. Первым игроком, выбранным на этом драфте стал Тони Сондерс из «Флориды Марлинс». Также на этом драфте был выбран Бобби Абреу, будущая звезда МЛБ, но он был обменян в «Филадельфию Филлис» на Кевина Стокера, который принёс «Девил Рейс» мало пользы. Перед началом сезона 1998 года команду пополнили ветераны Уэйд Боггз, Фред МакГрифф и Уилсон Альварес.

1998—2003. Ранние годы «Девил Рейс»

«Девил Рейс» сыграли свой первый матч 31 марта 1998 года против «Детройт Тайгерс» на домашнем стадионе «Тропикана-филд» перед аудиторией в 45 369 зрителей. Уилсон Альварес сделал первую подачу в этот день, а Уэйд Боггз выбил первый хоум-ран в истории команды. Несмотря на поражение 11:6 в стартовом матче, в первых 19 играх Тампа одержала 11 побед. После этого последовала серия из 6 поражений подряд. Всего в этом сезоне «Девил Рейс» проиграли 99 матчей.

Один из самых памятных моментов в истории команды случился 7 августа 1999 года. В этот день Уэйд Боггз выбил свой 3000-й хит в карьере. Он стал первым игроком, чей 3000-й хит стал хоум-раном. После этого сезона он завершил свою карьеру. В 2005 году он был включён в Бейсбольный зал славы. 12-й номер Уэйда Боггза был выведен из обращения в «Девил Рейс».

Команду пополнили отбивающие Винни Кастилья, Хосе Кансеко и Грег Вон. Вместе с уже имеющимся в составе Фредом МакГриффом этот квартет получил название «Хит Шоу». Однако пик карьеры этих игроков уже прошёл, и они были неспособны вернуться на прежний высокий уровень. Неудачи команды продолжались и в сезонах 1999 и 2000 годов. Перед началом сезона 2001 года команда изменила клубные цвета и заполучила в свой состав разрекламированного аутфилдера Бен Грива из «Окленда». В начале сезона 2001 года Ларри Ротшильд был уволен. На посту менеджера команды его сменил Хэл МакРэй. В этом же сезоне МакГрифф перешел в «Чикаго Кабс».

К сезону 2002 года «Девил Рейс» решили сделать ставку на молодых игроков и коренным образом изменили платежную ведомость команды в сторону понижения зарплат. Ключевыми игроками становятся Рэнди Уинн, Обри Хафф, Тоби Холл и Карл Кроуфорд. Тем не менее сезон 2002 года стал самым худшим в истории команды. МакРэй был уволен по окончании этого сезона.

Перед началом сезона 2003 года «Девил Рейс» обменяли в «Сиэтл» Рэнди Уинна за право вести переговоры с менеджером Лу Пинеллой, уроженцем Тампы. Пинелла добивался хороших результатов во всех командах, где она работал менеджером, а с «Цинциннати Редс» он выиграл Мировую серию в 1990 году. Пинелла согласился на работу в Тампе из-за возможности быть ближе к своей семье и для того, чтобы попытаться превратить команду-аутсайдера в стабильно побеждающий коллектив, чего он добился за время работы в" Сиэтле". В первый год под руководством Пинеллы «Девил Рейс» опять заняли последнее место, но проиграли на 7 игр меньше. Изюминкой этого сезона стало появление в команде Рокко Бальделли, одного из лучших новичков лиги.

2004—2007. Продолжение неудач

Сезон 2004 года «Девил Рейс» начинали без особых надежд на успех, но команда впервые в своей истории выиграла 70 матчей и заняла 4-е место в Восточном дивизионе Американской лиги. Это был первый раз, когда команда финишировала не на последнем месте. К началу мая команда шла с результатом 10 побед 28 поражений, но из следующих 40 матчей «Девил Рейс» выиграли 30, одержав за это время рекордную серию из 12 побед без поражений. Правда после этого наступил заметный спад.

В следующем сезоне к перерыву на Матч всех звёзд команда шла с показателем 28-61, а после этого сумели победить в 39 из оставшихся 73 матчей. Карл Кроуфорд и новички Хорхе Канту и Джонни Гомс были основной силой в нападении. Именно благодаря их усилиям команда стала третьей в Американской лиге по среднему проценту реализации выходов на биту. В то же время питчеры команды стали вторыми худшими в Американской лиге по средней пропускаемости. Несмотря на достаточно успешное завершение сезона Лу Пинелла остался разочарованным недостатком внимания к успехам команды со стороны владельцев. Он достиг соглашения с командой о досрочном расторжении контракта, и новым менеджером «Девил Рейс» стал тренер скамейки запасных « Энджелс» Джо Мэддон. Вскоре после окончания сезона новый владелец команды Стюарт Стернберг уволил Чака ЛаМара. Мэттью Сильверман был назначен президентом, а Эндрю Фридман — вице-президентом по бейсбольным операциям. Стернберг решил не иметь статуса генерального менеджера, так как считал, что эта должность устарела.

После смен в руководстве и хорошего завершения минувшего сезона болельщики Тампы были полны ожиданий относительно сезона 2006 года. Посещаемость домашнего матча открытия была самой высокой с момента образования команды и составила 40 199 человек. К перерыву на Матч всех звёзд «Девил Рейс» подошли с показателем 39-50. По мере того, как становилось понятно, что команда вряд ли будет претендовать на место в плей-офф, начались обмены ключевых ветеранов и результаты команды ухудшились, особенно на выезде. В итоге они снова финишировали последними. При этом в домашних матчах они сумели одержать больше побед, чем поражений. Этот способствовало увеличению посещаемости на 20 % относительно предыдущего сезона.

В 2006 году «Девил Рейс» дважды поучаствовали в довольно редких трипл-плеях. Один они сделали сами, а другой был сделан против их. 11 июня в матче с Канзас-Сити они выбили в третий трипл-плей в истории МЛБ, первый с 1937 года. Началось все с того, что в одном розыгрыше Расселл Брэньян получил флайаут, Рокко Бальделли попытался перебежать на вторую базу, но не успел, а Обри Хафф получил аут из-за того, что не коснулся третьей базы перед тем, как бежать в дом после флайаута Брэньяна. Затем, 2 сентября в матче с Сиэтлом «Девил Рейс» сыграли уникальный на тот момент 2-6-2 трипл-плей, при котором мяч ни разу не коснулся биты отбивающего. Питчер Джей Пи Хоуэлл сделал страйк-аут Раулю Ибаньесу, после чего кэтчер Дионер Наварро бросил мяч шорт-стопу Бену Зобристу, предотвратив тем самым кражу второй базы Адрианом Белтре. В этот же момент Хосе Лопес попытался забежать в дом с третьей базы, но Бен Зобрист опередил его броском в дом, где Наварро оформил третий аут в одном розыгрыше. Это был первый 2-6-2 трипл-плей в истории МЛБ.

В межсезонье 2006-07 Тампа выиграла права на японского инфилдера Акинори Ивамуру и подписала с ним контракт на три года. Для расширения рынка «Девил Рейс» в 2007 году сыграли 3-хматчевую серию на «Боллпарке» (теперь «Чемпион Стэдиум») в Спортивном комплексе Диснейуорлда в Орландо. Серия проходила с 15 по 17 мая. Тампа победила «Техас Рейнджерс» во всех трех матчах.

В 2007 году «Девил Рейс» имели самый молодой состав. Яркими личностями в том составе были стартовые питчеры Джеймс Шилдс и Скотт Казмир, но буллпен был очень слабым, поэтому команда снова (девятый раз за 10 лет существования) заняла последнее место в Американской лиге. С 2008 года.

2008. Новое название, новая форма и новые результаты

Перед сезоном 2008 года команда представила болельщикам новую форму и измененное название. На рассмотрении находились такие варианты как «Эйсис», «Бандитс», «Кэннонс», «Дьюкс», «Страйпс» и личный вариант Стернберта «Найн». В конце концов новым названием было объявлено «Тампа Бэй Рейс». Новыми цветами команды стали «военно-морской синий, колумбийский голубой и касание золотого». На новом логотипе была изображена яркая жёлтая солнечная вспышка, символизирующая солнечный штат Флорида. Была увеличена и зарплатная ведомость команды, которая выросла до 43 млн долларов.

Состав «Рейс» остался преимущественно без изменений по сравнению с прошлым сезоном. Несколько ключевых обменов и подписаний свободных агентов усилили состав команды. Так в команде появились Мэтт Гарса, Джейсон Бартлетт и ветеран-клоузер Трой Персиваль. В качестве основного игрока на третьей базе планировался один из лучших молодых игроков этого амплуа Эван Лонгория. Кроме того был подписан выбранный под общим первым номером на прошлогоднем драфте питчер Дэвид Прайс, широко известный как один из лучших игроков студенческого бейсбола.

«Рейс» завершили весенний тренировочный лагерь с рекордным для себя показателем в 18 побед, и поделили первое место в Грейпфрутовой Лиге. Регулярный сезон начался с победы над «Балтимором». Таким образом была прервана семиматчевая проигрышная серия в первых матчах сезона на выезде.

Также как и в сезоне 2007 года «Рейс» провели домашнюю серию игр на «Чемпион Стэдиум» в Диснейуолде. 22-24 апреля во всех трех матчах они были сильнее «Торонто Блю Джейс».

«Рейс» стали первой командой в новейшей истории (с 1900 года), которая показывала лучший результат к Мемориал Дэй после того, как годом ранее показывала самый худший результат. Это был лучший старт в истории команды. В июне в течение двух игр подряд на «Фенуэй Парк» против «Бостон Ред Сокс» случались инциденты, которые переросли в массовую потасовку на поле с участием всех игроков команд. Поводом к этому стало попаданием мячом в Коко Криспа со стороны питчера Джеймса Шилдса. На первой неделе июля «Рейс» упрочили своё лидерство в дивизионе, увеличив отрыв от ближайшего преследователя до 5 с половиной побед. но затем проиграли 7 матчей подряд, уступив лидерство в дивизионе Бостону. Но это не помешало команде отметиться рекордным представительством своих игроков на Матче всех звёзд. Туда были отобраны Скотт Казмир, Дионер Наварро и Эван Лонгория. Лонгория, кроме того, участвовал и в Хоум-ран Дерби.

Несмотря на травмы нескольких ключевых игроков, таких как Эван Лонгория, Карл Кроуфорд и Трой Персиваль, в начале августа, «Рейс» завершили месяц серией из 5 побед подряд. А вообще результат, показанный ими в августе (21-7) стал самым лучшим для отдельного месяца в истории команды. 20 сентября «Рейс», обладавшие лучшим показателем МЛБ в домашних матчах, обеспечили себе место в плей-офф, а вскоре и победу в Восточном дивизионе Американской лиги.

В Дивизиональной серии плей-офф «Рейс» в 4-ч матчах обыграли «Чикаго Уайт Сокс». Это была их первая в истории победа в серии плей-офф. В Чемпионской серии Американской лиги Тампа в 7 матчах обыграла «Бостон» и впервые в своей истории вышла в Мировую серию, где, несмотря на преимущество домашнего поля, сумела выиграть у «Филадельфии» только один матч из пяти.

Такому крутому повороту по сравнению с прошлым сезоном команда обязана в основном сильно прогрессировавшей защите и хорошей игре питчеров. «Рейс» также украли 142 базы, больше всех в Американской лиге. Больше, чем у других команд было у них и питчеров, проработавших на питчерской горке более 150 иннингов: Джеймс Шилдс, Скотт Казмир, Мэтт Гарса, Энди Соннанстайн и Эдвин Джексон. В то время как в 2007 году у них была одна из самых худших защит и такой же ужасный буллпен, статистика 2008 года была среди лучших показателей лиги и лучшей в истории команды.

2009. Защита титула

С новой платежной ведомостью, которая составляла около 60 млн долларов, владелец команды Стюарт Стернберг заявил, что в отличие от прошлых сезонов у «Рейс» больше нет возможности для пополнения команды в течение предстоящего сезона. В 2008 году, несмотря на то, что команда долгое время являлась претендентом на титул, посещаемость домашних матчей оставалась одной из самых низких в лиге. Стернберг также отметил, что единственной командой, которой не удавалось добиться средней посещаемости выше среднего показателя по лиге на следующий сезон после участия в Мировой серии была «Флорида Марлинс», с которой это случалось дважды, после каждого из чемпионских сезонов. Он ещё добавил, что «Рейс» вполне могут это повторить из-за нынешнего состояния экономики, несмотря на то, что прошлый сезон был «не самым лучшим годом для побед».

После тусклого начала сезона «Рейс» закончили май с показателем 25-28 и находились всего в половине победы выше последнего места в дивизионе, но к перерыву на Матч всех звёзд им удалось значительно подтянуть свои результаты. Карл Кроуфорд, Джейсон Бартлетт, Бен Зобрист и Эван Лонгория были выбраны в Матч всех звёзд, но Лонгория не смог принять в нём участия из-за травмы. Карлос Пенья заменил его в Хоум-ран дерби. Карл Кроуфорд был признан самым ценным игроком этого матча за ловлю в прыжке мяча, улетавшего на трибуну.

В августе в команду вернулся Ивамура, оправившийся от травмы, полученной ещё в мае. «Рейс» обменяли Скотта Казмира в «Энджелс» на двух проспектов. Казмир покинул команду являясь лидером по победам и по страйк-аутам.

В сентябре «Рейс» проиграли 11 матчей подряд и к тому же потеряли до конца сезона Карлоса Пенью, которому сломали палец, попав в него мячом. На тот момент Пенья был лидером Американской лиги по хоум-ранам. Команда одержала 84 победы, чего хватило только на третье место в дивизионе, и осталась без плей-офф. 2 октября Би Джей Аптон стал первым игроком Тампы, сделавшим сайкл.

После сезона 2009 года игрок второй базы Акинори Ивамура был обменян в «Питтсбург Пайрэтс» на реливера Джесси Чавеса, которого затем обменяли в «Атланту Брэйвз» на клоузера Рафаэля Сориано.

2010. Очередной титул

Весеннюю предсезонную кампанию «Рейс» завершили с лучшим в истории клуба результатом. Большие надежды возлагались на игрока второй базы Шона Родригеса, полученного в ходе обмена Казмира в «Энджелс». От него ждали хорошей работы как в защите, так и в нападении.

Хотя «Рейс» показывали хорошую игру Далласу Брейдену из Окленда удалось сыграть против них идеальный матч. Сезоном ранее таким же достижением против Тампы отметился Марк Бюрле. Промежуток между этими двумя идеальными матчами оказался самым коротким в истории профессионального бейсбола. Также в этом сезоне против «Рейс» был сыгран ноу-хиттер. 25 июня на «Тропикана-филд» бывший питчер Тампы Эдвин Джексон, тогда игравший за «Аризону», сделал 149 подач против своей старой команды. И хотя 10 раз игроки «Рейс» занимали базы в нападении, но им не удалось сделать ни одного хита при этом.

В Матч всех звёзд в этом сезоне были выбраны 4 игрока Тампы: Дэвид Прайс, Эван Лонгория, Карл Кроуфорд и Рафаэль Сориано. Прайс при этом был стартовым питчером команды Американской лиги.

26 июля в матче с «Детройт Тайгерс» Мэтт Гарса сделал первый ноу-хиттер в истории «Рейс».

В последний день регулярного сезона Тампа завоевала свой второй титул победителя дивизиона. При этом команда стала лучшей по числу побед (96) в Американской лиге и только на одну победу отстала от «Филадельфии», ставшей лучшей по этому показателю в МЛБ. Дэвид Прайс одержал в этом сезоне 19 побед, став вторым в голосовании за награду лучшему питчеру Американской лиги. Клоузер Рафаэль Сориано сделал 45 сейвов за сезон. Оба эти показателя стали рекордными в истории команды.

Однако этих достижений не хватило для успеха в плей-офф. «Рейс» уже в первом раунде уступили «Техасу» в серии из 5 матчей.

2011. Матч № 162

Следующее межсезонье ознаменовалось серьёзными потерями среди ключевых игроков, которые или были обменяны в другие команды, или покинули Тампу в статусе свободных агентов. Мэтт Гарса был обменян в «Чикаго Кабс» на 5-х молодых проспектов. Четверо проспектов достались «Рейс» от «Сан-Диего Падрес» в обмен на шорт-стопа Джейсона Бартлетта. Лидер по хоум-ранам в истории Тампы Карлос Пенья подписал контракт с «Чикаго Кабс». Возможно самой большей потерей для «Рейс» стал уход Карла Кроуфорда, который подписал очень выгодный контракт с Бостоном.

Среди новичков, пополнивших состав Тампы были ветераны Джонни Деймон и Мэнни Рамирес, подписавшие с клубом однолетние контракты. Мэнни Рамирес решил завершить свою карьеру 8 апреля после получения положительных результатов теста на запрещённые вещества.

Старт этого сезона стал худшим в истории команды. Они проиграли 6 первых матчей, но все-таки смогли завершить апрель с положительным балансом побед и поражений (15-12). До Тампы никто не мог похвастаться таким достижением.

Перед последним днём регулярного сезона «Рейс» и «Ред Сокс» имели одинаковые шансы получить путёвку в Уайлд-кард. Тампа сумела опередить Бостон, победив в 12-м иннинге «Нью-Йорк Янкиз». Это был очень драматичный матч. К 8-му иннингу Тампа проигрывала 7:0, и многие болельщики уже покинули стадион, потеряв всякую надежду на попадание своих любимцев в плей-офф. Однако игроки, в отличие от некоторых болельщиков, не сдавались. В 8-м иннинге им удалось занять все базы. Пинч-хиттер Сэм Фулд получил пробежку, дав команде первое очко в матче. Сразу после этого питчера Янкиз попал мячом в Шона Родригеса, что принесло ещё одно очко Тампе. Би Джей Аптон при помощи сэкрифайс флая сделал счет 7:3. Затем отбивать вышел Эван Лонгория. Он взмахнул на первую же подачу и отправил мяч через стену левого филда, а двоих своих партнеров, находившихся на базах, в дом, куда забежал и сам. Таким образом преимущество Янкиз стало минимальным. В низу 9-го иннинга первые два отбивающих «Рейс» получили страйк-ауты. Отбивать третьим вышел Дэн Джонсон, который имел в сезоне очень низкий процент реализации выходов на биту (менее 11 %). При счете 2:2 в доме он сумел выбить хоум-ран, сравняв счёт. Ну а развязка наступила в 12-м иннинге, когда Эван Лонгория исполнил победный хоум-ран. Практически в это же время «Балтимор Ориолс» победили Бостон, обеспечив тем самым Тампе место в плей-офф. Бостон вошел в историю, упустив 9-матчевое лидерство, которым обладал в начале сентября. Однако в плей-офф Тампа как и годом ранее устпила Техасу, только на этот раз в 4-х матчах.

2012. Травмы, появление Фернандо Родни, сезон без плей-офф

В этом сезоне «Рейс» одержали 90 побед, которых не хватило, чтобы выйти в плей-офф. Из запоминающихся моментов стоит отметить игру клоузера Фернандо Родни, который установил новый рекорд команды по сейвам (48) и получил награду за лучшее возвращение в Американской лиге. Дэвид Прайс одержал 20 побед, новый рекорд команды, и стал первым питчером в истории «Рейс» получившим Приз Сая Янга.

2013

В межсезонье «Рейс» обменяли питчеров Джеймса Шилдса и Уэйда Дэвиса в «Канзас-Сити Роялс» на проспектов Уила Майерса и Джейка Одорицци, а также Патрика Леонарда и Майка Монтгомери. К ключевым потерям следует отнести уход Би Джей Аптона, Карлоса Пеньи, Джеффа Кеппингера и Джей Пи Хоуэлла. Ключевые приобретения — Юнель Эскобар, Роберто Эрнандес (Фаусто Кармона), Джеймс Лоуни, Хуан Карлос Овьедо, Джейми Райт и Келли Джонсон. Позитивным моментом было подписание нового контракта с Фернандо Родни.

После 162 матчей регулярного сезона у Тампы и Техаса был одинаковый показатель побед и поражений (91-71), и им пришлось играть дополнительный матч, в котором «Рейс» победили на выезде и попали в Уайлд-кард. Там они победили «Кливленд Индианс» и вышли в основную часть плей-офф, где в 4-х играх уступили Бостону, будущему победителю Мировой серии.

2014. Конец эры Джо Мэддона

Этот сезон получился неудачным для «Рейс». Они смогли одержать всего 77 побед. Во многом это объясняется многочисленными травмами. После того, как стало понятно, что Тампа не претендует на место в плей-офф, в Детройт был обменян Дэвид Прайс.

По окончании сезона менеджер Джо Мэддон заявил о своём уходе из команды. Сейчас он является менеджером «Чикаго Кабс».

Статистика

Год	Лига	Дивизион	Игр	В	П	Н	В%	ОН	ОП	Плей-офф
Тампа-Бэй Девил Рейс
1998	АЛ	Восток	162	63	99	0	.389	620	751
1999	АЛ	Восток	162	69	93	0	.426	772	913
2000	АЛ	Восток	161	69	92	0	.429	733	842
2001	АЛ	Восток	162	62	100	0	.383	672	887
2002	АЛ	Восток	161	55	106	0	.342	673	918
2003	АЛ	Восток	162	63	99	0	.389	715	852
2004	АЛ	Восток	161	70	91	0	.435	714	842
2005	АЛ	Восток	162	67	95	0	.414	750	936
2006	АЛ	Восток	162	61	101	0	.377	689	856
Всего			1455	579	876	0	0.398	6338	7797

Ссылки

• [tampabay.devilrays.mlb.com/NASApp/mlb/tb/homepage/tb_homepage.jsp Официальный сайт команды]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Тампа-Бэй Рейс

Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.


В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.