Ирано-иракская война

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Танкерная война»)
Перейти к: навигация, поиск
Ирано-иракская война

Иракские солдаты, взятые в плен в Хорремшехре
Дата

22 сентября 198020 августа 1988

Место

Ирак, Иран, Персидский залив

Причина

Территориальные претензии Ирака относительно левого берега пограничной реки Арвандруд

Итог

Ничья

    • Ирак не смог аннексировать провинцию Хузестан
    • Иран не смог свергнуть режим Саддама Хусейна
    • Резолюция СБ ООН 598, прекращение огня.
Изменения

Статус-кво

Противники
Ирак Ирак

при поддержке:

Иран Иран

при поддержке:

Командующие
Саддам Хусейн
Аднан Хейраллах
Али Хасан аль-Маджид
Масуд Раджави
Мохаммед Джесем аль-Джабури
Султан Хашим Ахмад
Хамид Раджа Салах ат-Тикрити
Рухолла Хомейни
Акбар Рафсанджани
Али Шамхани
Мустафа Чамран
Али Сайяд-Ширази
Хоссейн Харрази
Масуд Барзани
Джаляль Талабани
Силы сторон
190 000 солдат
4500 танков
4000 бронемашин
7330 арторудий
500+ самолётов
100+ вертолётов[2]
305 000 солдат
(+ 500 000 народное ополчение)
1000 танков
1000 бронемашин
3000 арторудий
720 самолётов
65 вертолётов[3]
Потери
105 000–375 000 убитых[4][5][6][7][8]
250 000-500 000 убитых (по другим данным)[9]
400 000 раненых[7]
70 000 пленных[10][7]
123 220-160 000 убитых
60 711 пропавших без вести (иранские данные)[4][11]
200 000-600 000 убитых (по другим данным)[4][12][10][13][14][15][16][17][18]
800 000 убитых (иракское заявление)[4]
более 1 000 000 убитых (по другим данным)[9]
320 000 раненых[10][5][19]
40 000–42 875 пленных[5][19]

11 000–16 000 погибших мирных жителей[4][11]

Общие потери
более 100 000 мирных жителей с обеих сторон[20]
(не считая 182 000 мирных жителей, убитых во время Анфаля)[21]
 
Ирано-иракская война
Курсивом выделены операции, проводившиеся США

Каман-99 — Абадан — Хорремшехр (1) — Морварид — Дизфуль — Фатх ол-Мобин — Хорремшехр (2) — Самен ол-Аэме — Тарик аль-Кодс — Бейт ол-Мокаддас — Рамадан — «Перед рассветом» — «Рассвет-1» — «Рассвет-2» — «Рассвет-3» — «Рассвет-4» — «Рассвет-5» — «Рассвет-6» — Болота — «Хейбар» — «Бадр» — Война городов — Фао (1) — «Рассвет-8» — «Кербела-4» — «Кербела-5» — «Кербела-6» — «Кербела-10» — «Наср-4» — «Earnest Will» — «Prime Chance» — «Eager Glacier» — «Nimble Archer» — Халабджа — «Зафар-7» — Фао (2) — «Богомол» — Рейс № 655 — «Мерсад» </div>

Ирано-иракская война, иногда Первая война в Персидском заливе, или Первая война в заливе[22][23][24][25][26][27] — военный конфликт между Ираком и Ираном, продолжавшийся с 1980 по 1988. В Иране часто употребляется название «Священная оборона» (دفاع مقدس — дефа́-йе могаддас), иногда — «Навязанная война» (جنگ تحمیلی — джанг-е тахмили́), а в Ираке распространено неофициальное наименование конфликта как «Кадисия Саддама» (араб. قادسية صدام‎ — кадиссийя́т Саддам) в честь победы, одержанной арабами в битве при Кадисии во время завоевания Персии.

Война началась 22 сентября 1980 года вторжением иракской армии в иранскую провинцию Хузестан. Первоначальное успешное продвижение иракской армии, однако, вскоре натолкнулось на упорное сопротивление и было остановлено. К лету 1982 года Иран вернул оккупированные Ираком территории, после чего стороны начали войну на истощение. Перемирие, окончившее войну, было подписано 20 августа 1988 года и восстановило довоенную ситуацию.

По продолжительности, задействованным ресурсам и человеческим жертвам ирано-иракская война является одним из крупнейших военных конфликтов после Второй мировой войны. В ходе войны активно применялось химическое оружие.





Предыстория

Берега реки Шатт-эль-Араб (в персидском варианте — Арвандруд), образованной слиянием Тигра и Евфрата, обладают богатыми залежами нефти. Восточный берег Шатт-эль-Араб принадлежит Ирану, западный — Ираку. В течение всего двадцатого века Ирак претендовал на восточный берег, где расположены два крупных порта — Абадан и Хорремшехр. Иран же настаивал на демаркации в соответствии с принципом тальвега, по которому граница должна проходить посередине русла реки.

В 1937 году между Ираном и Ираком был подписан договор, по которому граница проходила по левому (иранскому) берегу реки. 19 апреля 1969 года Иран, пользуясь внутриполитической нестабильностью в Ираке, в одностороннем порядке вышел из договора. 6 марта 1975 года на конференции ОПЕК в Алжире шах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви и вице-президент Ирака Саддам Хусейн подписали договор о границе по реке Шатт-эль-Араб, которая была проведена посередине русла, при этом соглашение 1937 года было окончательно аннулировано.

Кроме неопределённости с границей, отношения двух стран осложнялись поддержкой Ираном и Ираком антиправительственных сил друг друга: Ирак потворствовал сепаратизму в Хузестане, Иран поддерживал курдских боевиков, действовавших на территории Ирака.[28]

13 июня 1975 года подписан Договор о границах и добрососедских отношениях между Ираком и Ираном. По нему Иран оставил несколько спорных районов Ираку, а Ирак передал Ирану 518 км² своей территории.

В феврале 1979 года в Иране произошла Исламская революция, в результате которой власть в стране перешла к Революционному совету во главе с Хомейни, затем — к временному правительству Мехди Базаргана. В ходе последовавшей революционной чистки армия Ирана была сокращена с 240 до 180 тысяч и 250 генералов были заменены неопытными командирами младшего звена или священниками, склонными к военному делу. В итоге боеспособность иранской армии была значительно снижена.

Хомейни начал претворять в жизнь свои идеи экспорта исламской революции в другие страны региона. В апреле 1980 года шиитские боевики, поддерживаемые Ираном, совершили покушение на заместителя премьер-министра Ирака Тарика Азиза. Совершалось множество других вооружённых акций, направленных против правящей иракской партии БААС. Это вновь резко обострило отношения между двумя странами и привело к росту пограничных столкновений.

17 сентября 1980 года Саддам Хусейн формально денонсировал Алжирский договор 1975 года и объявил восточный берег Шатт-эль-Араб территорией Ирака. При непосредственной поддержке Ирана в Ираке был создан «Высший Совет Исламской Революции», а Ирак спонсирует и вооружает антихомейнистскую «Организацию моджахедов иранского народа»[28].

Ход войны

Иракское вторжение и первоначальные успехи

Общепринятой датой начала войны является 22 сентября 1980 года, когда иракская армия форсировала Шатт-эль-Араб и вторглась в иранскую провинцию Хузестан. Однако в Ираке принято считать, что война началась 4 сентября с пограничных инцидентов, спровоцированных Ираном. В ноябре, после начала войны, МИД Ирака опубликовал меморандум, в котором излагалась иракская версия причин, побудивших иракское руководство нанести решительный удар по иранским военным объектам. В меморандуме содержалось утверждение, что только за пять месяцев (февраль — июль 1980 года) иранские вооружённые силы 224 раза нарушали сухопутную и морскую границы Ирака, а также вторгались в его воздушное пространство.[29] За период 4-16 сентября в ограниченных пограничных столкновениях иракские войска заняли около 324 км² спорных территорий в районе Зейн аль-Каус.[30]

Иракская армия наступала на трёх участках фронта общей протяжённостью около 700 км: северном, центральном и южном. На севере и в центре продвижение иракской армии было небольшим: основной задачей на этих направлениях было обеспечить безопасность приграничной иракской территории от возможных ответных действий Ирана. Основной удар Ирак нанёс на южном участке; именно здесь на протяжении основной части войны шли наиболее интенсивные боевые действия. Одновременно со вторжением Ирак начал бомбардировку крупных иранских городов, в том числе Тегерана.[31] Спустя неделю после вторжения, Саддам Хусейн остановил наступление своих войск и выразил свою готовность начать переговоры о мире[32]. Однако Тегеран не согласился на прекращение огня.

В начале войны силы вторжения имели определённое преимущество за счёт фактора неожиданности и численного превосходства, имевшего наибольшее значение на южном участке (в Хузестане), где пяти иракским дивизиям противостояла одна иранская. За 10 дней боёв иранские войска были отброшены на 40 км вглубь своей территории[33]. Иракское руководство сделало ставку на кратковременную кампанию: согласно захваченным иранцами документам, планировалось установить контроль над всеми крупными городами Хузестана в течение двух недель[34]. Была надежда на то, что иракские войска встретят поддержку со стороны местного арабского населения, а утрата нефтеносной провинции приведёт к дестабилизации обстановки в стране, после чего иранское правительство будет вынуждено отказаться от поддержки шиитской оппозиции в Ираке. Эти расчёты не оправдались. Войну планировалось закончить к празднику Курбан-байрам (20 октября).[31]

Иранская армия была серьёзно ослаблена репрессиями, последовавшими за исламской революцией, а ополчение КСИР ещё не было достаточно многочисленным. Разрыв отношений с США привёл к нехватке запчастей для бронетехники и авиации, что серьёзно ограничивало военные возможности Ирана. Однако медлительность иракцев позволила иранскому правительству провести мобилизацию и перебросить на фронт подкрепления, уравнявшие силы сторон. Кроме того, иракская армия оказалась не готова к тому упорному сопротивлению, с каким столкнулась. Для взятия Хорремшехра, находящегося у самой границы, иракцам потребовался месяц, при этом в ожесточённых уличных боях они понесли ощутимые потери. Город пал в конце октября, что стало единственной крупной победой иракцев на раннем этапе войны. Соседний Абадан взят не был: иракская армия начала действия по его блокированию лишь в середине октября, а к тому моменту, когда город был полностью осаждён, иранцы успели перебросить в него достаточные для долговременной обороны силы[34].

Нерешительность и безынициативность иракских командиров, отсутствие реалистичной оценки противника и опыта в проведении масштабных общевойсковых операций привели к тому, что Ирак упустил время и уже не смог развить первоначальный успех. В конце октября и ноябре иракские войска попытались продвинуться в направлении Дизфуля и Ахваза, но потерпели неудачу. С приходом в декабре сезона дождей, затруднившего передвижение, Саддам Хусейн объявил о переходе иракских войск к обороне[35]. За время осенней кампании силы вторжения заняли почти 20 тыс. км² иранской территории[36]. Иракские войска овладели городами Касре-Ширин, Нефтшах, Мехран, Бостан и Хорремшехр, а также блокировали Абадан. По иракским данным, за три месяца Иран потерял 6160 человек убитыми и несколько тысяч ранеными; за этот период было уничтожено 570 иранских танков и большое число самолётов[29]. По иранским данным, Ирак за первые сто дней агрессии потерял 20000 человек убитыми, 4800 единиц бронетехники и много самолётов[37]. К концу года война стала позиционной. Линия фронта постепенно стабилизировалась и проходила восточнее ирано-иракской границы: 5-10 км в направлении Касре-Ширин и до 60 км в районе Дизфуль, Бостан и Ахваз[36].

Переход инициативы к Ирану

К началу 1981 года иракские войска оккупировали часть Хузестана и ряд приграничных территорий на центральном и северном участках фронта. Продолжалась осада Абадана. Видя, что противник перешёл к обороне, президент Ирана и верховный главнокомандующий Абольхасан Банисадр принял решение о проведении первого с начала войны контрнаступления. Оно состоялось в начале января 1981 года и завершилось полным провалом. Удар наносился на четырёх направлениях; в двух случаях иранцы достигли незначительных успехов, одна атака была безрезультатной. На основном направлении удара 16-я танковая дивизия, задачей которой было деблокирование Абадана, была разгромлена, потеряв две из своих трёх бригад[38]. Весной и летом иранское командование пыталось вести отдельные наступательные операции ограниченного масштаба, но результата это им не принесло[36].

Провал контрнаступления противника убедил иракское командование в верности избранной оборонительной стратегии и создал у него ложное впечатление, что иранцы не в состоянии прорвать хорошо укреплённую линию обороны. После неудачи мартовского наступления на Сусенгерд иракские войска до конца года не предпринимали никаких наступательных действий. Руководство Ирака всё ещё надеялось на скорое падение режима в Тегеране. Основания для этого были, поскольку провал январской операции обострил и без того непростые отношения между членами иранской верхушки. Серьёзнейшей проблемой иранских вооружённых сил было постоянное соперничество между регулярной армией и КСИР. Исламские клерикалы подозревали офицерский корпус армии в прошахских настроениях и постоянно пытались снизить роль армии в боевых действиях. Январское поражение подорвало политические позиции Банисадра и дискредитировало армию. В июне Банисадр был смещён со своего поста и бежал из страны. Организация моджахедов иранского народа (ОМИН), протестуя против усиления роли клериков, развернула террористическую кампанию. Её наибольшим успехом стало убийство нового президента страны Мохаммеда Али Раджаи и премьер-министра Мохаммеда Джавада Бахонара.

Несмотря на беспорядки в стране, иранское руководство удержалось у власти. На волну терактов оно ответило массовыми арестами активистов ОМИН. Затишье на фронте было использовано для перегруппировки сил. В начале сентября иранцы развернули крупное наступление, преуспев в создании у противника впечатления, что целью атаки является Басра. Но основной удар был нанесён не по Басре, а по иракским войскам, обеспечивавшим блокаду Абадана с востока. Сражение продолжалось с 26 по 29 сентября; Абадан был деблокирован, и это стало первой серьёзной победой Ирана. Успех был обусловлен хорошим взаимодействием между регулярной армией и КСИР[38]. Но победа оказалась омрачена трагедией: практически все командиры, причастные к организации наступления, погибли в авиакатастрофе по пути в Тегеран. Официально это происшествие было сочтено случайностью, хотя существовали и иные версии[39].

После некоторого затишья Иран в декабре предпринял два наступления на центральном участке фронта. Наиболее примечательной стала операция по освобождению Бостана, в ходе которой впервые было отмечено использование КСИР тактики «людской волны»[38].

В 1981 году Ирак получил неожиданный удар с запада. 7 июня израильская авиация бомбовым ударом уничтожила ядерный центр, расположенный в нескольких километрах от Багдада. Налёт не встретил никакого противодействия иракской системы ПВО, не ожидавшей нападения «со спины» и стал сильным ударом по национальной программе ядерных исследований. Стоит отметить, что перед этим Иран провёл против реактора 10 воздушных операций, все из которых были безуспешны и приводили к лёгким повреждениям.[40]

Иранское контрнаступление

В ходе боёв второй половины 1981 года стратегическая инициатива перешла к Ирану. В марте—мае 1982 года, в результате двух крупных иранских наступлений иракская армия понесла тяжёлые потери. В результате одного из этих наступлений, операции «Иерусалим», 24 мая был освобождён Хорремшехр. Более 19 тыс. иракских солдат попали в плен. После этого Саддам Хусейн выразил готовность начать переговоры о мирном урегулировании и объявил о выводе войск с территории Ирана. Однако иранское руководство выдвинуло совершенно неприемлемые для Ирака условия прекращения войны, включавшие отстранение от власти Саддама Хусейна. Одновременно началась интенсивная подготовка переноса боевых действий на территорию противника.

В ночь на 14 июля 1982 года иранская армия начала вторжение в Ирак, коренным образом изменив ход войны. С середины 1982 по 1987 год Иран предпринял многочисленные наступления, пытаясь захватить Басру — главный морской порт Ирака, населённый преимущественно шиитами. Иракская армия создала укреплённую линию обороны, позволявшую за счёт подавляющего огневого превосходства уничтожать атакующих, наступавших «живыми волнами». Эти «живые волны» состояли из подростков и пожилых людей, входивших в народное ополчение, в то время как регулярная иранская армия в связи с недостатком бронетехники и особенно авиации предназначалась для развития и закрепления достигнутого успеха. Иранской стороне так и не удалось полностью прорвать иракскую оборонительную линию. Наибольший успех Ирана имел место в феврале 1986 года, когда был полностью оккупирован полуостров Фао, что практически отрезало Ирак от доступа в Персидский залив. Командующий иракскими войсками на полуострове Фао генерал-майор Шавкат Ата был вызван в Багдад и расстрелян. Вернуть полуостров Фао иракцы смогли лишь в апреле 1988 года.

В нескольких случаях проводились кампании артиллерийского и ракетного обстрела городов, что вело к жертвам среди мирного населения («войны городов»). С 1984 года активно велась т. н. «танкерная война» — Ирак и Иран атаковали в Персидском заливе танкеры третьих стран, перевозившие нефть противника. Такая тактика привела к интернационализации конфликта.

1985 год вошёл в историю этой войны как война «городов»К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4952 дня]. Обе стороны методично уничтожали авиацией жилые кварталы и нефтяные терминалы крупнейших городов противника.

В середине мая 1986 года иракцы попытались взять реванш за потерю полуострова Фао и контратаковать в районе иранского города Мехран, но были разбиты. Командующий этой операцией генерал-майор Адин Тавфид был вызван в Багдад, где и расстрелян.

В июле 1987 года военно-морской флот США начал операцию «Earnest Will» по эскортированию танкеров. Имел место ряд вооружённых инцидентов между американскими и иранскими кораблями и самолётами (что привело к гибели пассажирского самолёта).

В январе—феврале 1987 года Иран провёл самую крупную и амбициозную операцию всей войны («Кербела-5»), целью которой был захват Басры. Обе стороны понесли в боях тяжелейшие потери, однако иракская армия сумела отразить наступление, хотя иранские войска подошли вплотную к Басре. Затянувшиеся боевые действия и отсутствие заметных успехов на фронте начали оказывать деморализующее воздействие на иранское общество. Кроме этого, к концу 1987 года Иран был на грани прямой конфронтации с военно-морской группировкой США в Персидском заливе (кульминацией этой напряжённости стали морской бой 18 апреля 1988 года и бомбардировка территории Ирана самолётами с американского авианосца «Энтерпрайз»[41]). Максимально мобилизовав экономику и использовав фактор международной изоляции Ирана, Ирак в апреле—июне 1988 года провёл ряд успешных наступлений, не только полностью освободив свою территорию от присутствия иранской армии, но и вновь вторгнувшись на территорию противника, отбитую в ходе операции «Мерсад». Видя дальнейшую бесперспективность войны, аятолла Хомейни 17 июля согласился на перемирие, вступившее в силу 20 августа 1988 года.

Последствия войны

Ирано-иракская война завершилась без убедительной победы одной из сторон, хотя обе заявили о своем военном триумфе. Экономический ущерб от боевых действий для Ирака и Ирана оценивался в 350 миллиардов долларов.[42]

За 8 лет войны потери Ирана, военные и гражданские, составили до 900 тыс. погибших[43]. Большинство приграничных с Ираком городов густонаселённого Хузестана оказались разорены. Была сильно повреждена инфраструктура нефтяной промышленности. Война обошлась Ирану в 500 млрд долларов США (в совр. ценах), но при этом с самого начала войны рост ВВП не прекращался и по её окончании продолжился ещё быстрей.

Потери в живой силе у Ирака были ниже иранских. Экономические последствия войны оказались гораздо более тяжёлыми. Война привела к появлению у Ирака значительной задолженности ряду арабских стран. В частности, долг Ирака Кувейту превысил 14 млрд долларов, что явилось одной из причин, подтолкнувших Саддама Хусейна в 1990 году к решению вторгнуться в Кувейт.

Страны НАТО, также как и страны советского блока, поддерживали Саддама Хусейна, воспринимая его как меньшее из двух зол и как средство сдерживания исламской революции. Основным западным поставщиком оружия была Франция[44] и Германия[45][46]. Участие в вооружении Ирака принимали все страны запада, в том числе и США[47]. Одним из активных поставщиков накануне и в ходе войны был Советский Союз, который в середине 1970-х годов рассчитывал на Саддама как союзника в антиимпериалистической борьбе, но после репрессий против иракских коммунистов — одной из самых сильных и популярных компартий третьего мира — близким отношениям пришёл конец[48][49]. В результате была начата активная поддержка со стороны СССР курдских сепаратистовК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4840 дней]. Запад заигрывал с Хусейном, предлагая ему роль лидера арабских стран[50], и эта политика в значительной мере и сформировала режим в Багдаде.

Характеристика войны

Вооружение сторон

К началу боевых действий иракская армия имела на вооружении в основном оружие и технику советского и французского производства. Иракская армия имела на вооружении танки Т-54, Т-55, Т-62, Т-72, боевые машины пехоты БМП-1, бронетранспортёры БТР-50, БТР-60, OT-64, вертолёты Ми-8, Ми-24, «Газель», «Алуэтт» III. Военно-воздушные силы использовали истребители-бомбардировщики МиГ-21, МиГ-23, Су-17, «Мираж» F-1, сверхзвуковые многофункциональные МиГ-25, бомбардировщики Ту-16, Ту-22.

Армия Ирана до революции 1979 года вооружалась в основном США, хотя закупала оружие и в других странах (в частности, в ФРГ, СССР и Израиле). Иранская армия имела на вооружении танки M47, M48, M60, «Чифтен», советские танки китайского производства на поздних этапах войны, боевые машины пехоты БМП-1, бронетранспортёры M113, БТР-50, вертолёты AH-1, UH-1, CH-47. Основными самолётами ВВС были истребители-бомбардировщики F-4, F-5, перехватчики F-14.


Война в воздухе

До революции 1979 года ВВС Ирана были наиболее сильными в регионе. Несмотря на проблемы с обслуживанием самолётов и репрессии против пилотов, служивших при шахском режиме, первые несколько недель войны иранская авиация обладала превосходством в воздухе, совершив серию налётов на иракские военные и промышленные объекты, в том числе в Багдаде. Однако, после начала войны, 600 вертолётов не могли поднять в воздух, так как 3 тыс. специалистов (в основном американцы), которые их обслуживали, были высланы из страны[51]. В апреле 1981 года ВВС Ирана провели свою наиболее значительную операцию, атаковав военный аэродром в западной части Ирака и уничтожив, как считается, несколько десятков самолётов на земле. Однако в дальнейшем проблемы с запчастями привели к тому, что лишь небольшое число самолётов поддерживалось в полётопригодном состоянии. Приблизительно с 1982 года и до конца войны иранская авиация играла в боевых действиях эпизодическую роль. По данным журнала «Тайм» на март 1984 год, из-за отсутствия запасных частей и невозможности проведения ремонта Иран был в состоянии использовать только 25 истребителей-бомбардировщиков F-4 из 190, 30 истребителей F-5 из 166[52].

ВВС Ирака оставались активными на протяжении всей войны. Превосходство в авиации было не последним фактором, обусловившим успех отражения многочисленных иранских наступлений. Однако в целом воздушная война между Ираном и Ираком не отличалась интенсивностью. После осени 1980 года воздушные бои между самолётами стали редкостью. Вместе с тем, вероятно, впервые в истории войн были отмечены воздушные бои между вертолётами (иракскими Ми-24 и иранскими AH-1). Согласно данным Лондонского института стратегических исследований, к июлю 1982 года в иранских ВВС насчитывалось 445 боевых самолётов, но участвовать в боевых действиях могли не более 40 %[36]. Журнал «Миди Ист Экономик Дайджест» (со ссылкой на доклады подготовленный для комитета по иностранным делам сената США) сообщил, что летом 1984 г. иракцы превосходили иранцев по числу действующих самолётов в 4-5 раз, бронетранспортёров — в 4, танков — 2,5 раза[52].

Наиболее известным эпизодом боевых действий в воздухе стало сбитие иракским вертолётом Ми-24 иранского сверхзвукового истребителя F-4 «Phantom» II (27 октября 1982 года), как считается, первый подобный случай в истории авиации. Детали этого боя крайне противоречивы: по одним данным, победа была одержана ракетой «Фаланга», выпущенной в заднюю полусферу F-4[53], по другим — огнём из пулемёта после пуска НАР[54]. Однако некоторые авторы ставят под сомнение достоверность самого события. Утверждается, что единственным первоисточником в данном случае является иракская правительственная газета «Багдад Обсервер» (чья объективность может вызывать сомнения), опубликовавшая в номере за 27 октября 1982 года короткое сообщение о бое, состоявшемся, очевидно, несколькими днями ранее. Никакой более поздней информации не появлялось, а сообщение было перепечатано западными СМИ и в дальнейшем получило широкое распространение[55]. Кроме того, можно отметить, что если бой всё же имел место, то вряд ли был первым в истории авиации: известен случай, произошедший над территорией Лаоса в 1968 году, когда с борта американского вертолёта Белл 212 огнём из автоматического оружия был сбит северовьетнамский Ан-2[56].

По данным иранской стороны, вертолётами AH-1 «Кобра» за время войны были сбиты три иракских сверхзвуковых истребителя МиГ-21[57].

Применение химического оружия

В ходе ирано-иракской войны Ирак неоднократно применял химическое оружие, что подтверждается многими авторами и организациями. Федеративная Республика Германия обеспечила Ирак технологиями создания нервно-паралитического и горчичного газа. Поставки многих ингредиентов для создания оружия производились из США. Существуют свидетельства, что это оружие эпизодически применял и Иран. В апреле 1984 года представитель Ирана в ООН Раджай Хорассани заявил, что его страна способна производить химическое оружие и оценивает возможность его применения. Ирак активно применял химическое оружие на своей территории против непокорных курдов, которые хоть и пассивно, но помогали Ирану. Самой крупной трагедией является газовая атака курдского городка Халабджа на севере Ирака, где по некоторым данным погибло около 5000 мирных жителей и десятки тысяч остались инвалидами. Так Саддам Хусейн наказывал курдов, которые отказались воевать против Ирана.[58][59][60]

Основные поставщики вооружений Ираку и Ирану

Основные поставщики вооружений Ираку между 1973 и 1990 годами (около 10 % мирового рынка)[61]:

Поставщики в млрд долларов США (в пересчете на 1990 $US)  % от общего
СССР 25.2 57
Франция 5.6 13
Китай 5.2 12
Чехословакия 2.9 7
Польша 1.7 4
Бразилия 0.7 2
Египет 0.6 1
Другие страны 2.1 4
Итого 43.9 100.0

В течение шести месяцев 1981 года, когда война шла уже полным ходом, стоимость египетских военных поставок Ираку составили 25 млн $[62]. На стороне Ирака выступил также Кувейт, что привело к охлаждению ирано-кувейтских отношений. Осенью 1982 года иранские ВВС даже бомбили кувейтские нефтехранилища, расположенные рядом с иракской границей[63].

Иран

США тайно поставляли Ирану оружие. С помощью израильтян США ещё осенью 1985 года осуществили поставки Ирану зенитных ракет «Хок»[64]. В конце 1986 года разразился громкий скандал, вошедший в историю под названием «Иран-контрас» («Ирангейт»). Стало известно, что США тайно вмешивались в ирано-иракский вооружённый конфликт, поставляя оружие и запасные части к боевой технике Ирану[65].

Отношение в мире к конфликту

Ирано-иракский конфликт привёл к войне, унёсшей многие жизни. Л. И. Брежнев в начале 1980-х годов так высказался об ирано-иракском конфликте:

Продолжается трагический по своей бессмысленности конфликт между Ираном и Ираком. Это — наглядный пример того, как опасно для недостаточно ещё окрепших стран оказаться в жерновах империалистической политики. Кому выгодна эта война? Конечно, не Ираку и не Ирану. Они получат лишь разрушенную экономику и большие людские потери. Но кое-кто выгоду от войны получил, это уже сейчас видно. На глазах у всего мира происходит усиление иностранного военного проникновения на Ближний и Средний Восток… Строятся также расчёты на то, чтобы ослабить антиимпериалистическую направленность политики как Ирана, так и Ирака. И за всё это два соседних народа платят своей кровью. Вот почему СССР решительно выступает за мирное урегулирование этого конфликта[66].

Роль СССР

Помощь Ирану

Помощь Ираку

С 1982 года СССР возобновил поставки оружия в Ирак[67].

Отражение в искусстве

См. также

Напишите отзыв о статье "Ирано-иракская война"

Литература

  • И. Кленов, В. Орлов. Ирано-иракская война // «Зарубежное военное обозрение», № 1, 1985. стр.22-28.
  • И. Гурьянов. Ирано-иракский вооружённый конфликт // «Зарубежное военное обозрение», № 2, 1987. стр.14-19.

Примечания

  1. [www.iranicaonline.org/articles/israel-i-relations-with-iran Israel I. Relations with Iran] — статья из Encyclopædia Iranica
    Степень этих деловых отношений стала ясна благодаря скандалу Иран-контрас, в котором Израиль лоббировал в США поставки вооружений в Иран для поддержки его усилий в войне против Саддама Хусейна с целью достигнуть «широкого стратегического сотрудничества с Ираном» [...] В целом, как утверждает иранский дилер по торговле оружием Ахмад Хадари, около 80% вооружения сразу после начала войны Тегеран получил благодаря Израилю
  2. [www.globalsecurity.org/military/world/war/iran-iraq.htm Iran-Iraq War (1980-1988)] (27.04.2005).
  3. [lcweb2.loc.gov/frd/cs/cshome.html Country Studies — Federal Research Division, Library of Congress]
  4. 1 2 3 4 5 Hiro Dilip. The Longest War: The Iran-Iraq Military Conflict. — New York: Routledge, 1991. — P. 205. — ISBN 9780415904063.
  5. 1 2 3 Iran, Iraq and the Legacies of War. — Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2006. — P. 8. — ISBN 9781403976093.
  6. Rumel, Rudolph. [www.hawaii.edu/powerkills/SOD.TAB14.1C.GIF Centi-Kilo Murdering States: Estimates, Sources, and Calculations]. Power Kills. University of Hawai'i.
  7. 1 2 3 Karsh Efraim. The Iran-Iraq War, 1980-1988. — Oxford: Osprey Publishing, 2002. — P. 89. — ISBN 9781841763712.
  8. Gulf Security in the Twenty-First Century. — Abu Dhabi: Emirates Center for Strategic Studies and Research, 1997. — P. 29. — ISBN 9781860643163.
  9. 1 2 [www.theguardian.com/world/2010/sep/23/iran-iraq-war-anniversary Iran and Iraq remember war that cost more than a million lives]
  10. 1 2 3 Mikaberidze Alexander. Conflict and Conquest in the Islamic World: A Historical Encyclopedia. — Santa Barbara, California: ABC-CLIO, 2011. — P. 418. — ISBN 9781598843361.
  11. 1 2 Abrahamian Ervand. A History of Modern Iran. — Cambridge, U.K.; New York: Cambridge University Press, 2008. — P. 171–175, 212. — ISBN 9780521528917.
  12. Rajaee Farhang. Iranian Perspectives on the Iran-Iraq War. — Gainesville: University Press of Florida, 1997. — P. 2. — ISBN 9780813014760.
  13. Hammond Atlas of the 20th Century (1999) P. 134-5
  14. Dunnigan, A Quick and Dirty Guide to War (1991)
  15. Dictionary of Twentieth Century World History, by Jan Palmowski (Oxford, 1997)
  16. Clodfelter, Michael, Warfare and Armed Conflict: A Statistical Reference to Casualty and Other Figures, 1618-1991
  17. Chirot, Daniel: Modern Tyrants : the power and prevalence of evil in our age (1994)
  18. "B&J": Jacob Bercovitch and Richard Jackson, International Conflict : A Chronological Encyclopedia of Conflicts and Their Management 1945-1995 (1997) p. 195
  19. 1 2 (December 2012) «[www.scielosp.org/pdf/rsp/v41n6/6852.pdf Iranian casualties during the eight years of Iraq-Iran conflict]». Revista de Saúde Pública (Faculdade de Higiene e Saúde Pública da Universidade de São Paulo) 41 (6). DOI:10.1590/S0034-89102007000600025. ISSN [worldcat.org/issn/0034-8910 0034-8910]. Проверено 2 November 2013.
  20. Rumel, Rudolph. [www.hawaii.edu/powerkills/SOD.TAB15.1D.GIF Lesser Murdering States, Quasi-States, and Groups: Estimates, Sources, and Calculations]. Power Kills. University of Hawai'i.
  21. Sinan, Omar. [www.sptimes.com/2007/06/25/Worldandnation/Iraq_to_hang__Chemica.shtml Iraq to hang 'Chemical Ali'] (25 June 2007).
  22. Carlisle Rodney P. Persian Gulf War / Bowman, John S.. — New York: Facts on File, 2003. — ISBN 9780816049424.
  23. [www.dkosopedia.com/wiki/Iran-Iraq_War Iran-Iraq War]. dKosopedia. Проверено 5 октября 2013.
  24. [www.acig.org/artman/publish/article_205.shtml I Persian Gulf War, 1980-1988]. Acig.org. Проверено 5 октября 2013.
  25. [www.newworldencyclopedia.org/entry/Iran-Iraq_War Iran-Iraq War]. New World Encyclopedia. Проверено 5 октября 2013.
  26. [history.searchbeat.com/iraniraqwar.htm Iran-Iraq War (1980-1988) - The History Beat - SearchBeat.com]. History.searchbeat.com. Проверено 5 октября 2013.
  27. [gulfwarstuff.com/ Gulf War Militaria | Gulf War Relics]. Gulfwarstuff.com (20 August 1988). Проверено 5 октября 2013.
  28. 1 2 [www.warconflict.ru/rus/xx/?action=shwprd&id=410 Обострение ирано-иракских противоречий и попытки решения: 1969—1979]
  29. 1 2 Ниязматов Ж.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. — М.: Наука, 1989. — С. 77. — ISBN 5-02-016696-0, ББК 63.3(5).
  30. [www.warconflict.ru/rus/xx/?action=shwprd&id=411 Канун, 1980]
  31. 1 2 [www.warconflict.ru/rus/xx/?action=shwprd&id=413 Хроника войны]
  32. Криворучко А. П., Рощупкин В. Т. Война с Ираном: жребий брошен // Багдадский вождь: взлёт и падение... Политический портрет Саддама Хусейна на региональном и глобальном фоне. — М.: Проспект, 2008. — С. 197. — ISBN 978-5-392-00071-5.
  33. История войн. [historiwars.narod.ru/Index/XXv/saddam/saddam2V.htm Три войны Саддама. Часть II: Война с Ираном].
  34. 1 2 Anthony H. Cordesman and Abraham Wagner. [www.csis.org/component/option,com_csis_pubs/task,view/id,1624/type,1/ The Lessons of Modern War - Volume II - The Iran-Iraq War – Chapter 4: Phase One: Iraq's Invasion Of Iran] (01.05.1991).
  35. Efraim Karsh. The Iran-Iraq War 1980—1988. — Osprey Publishing/Essential Histories, 2002. — С. 9, 29.
  36. 1 2 3 4 И.Кленов, В.Орлов. [otvaga.vif2.ru/Otvaga/wars1/wars_15.htm ИРАНО-ИРАКСКАЯ ВОЙНА].
  37. Чернякевич О. М., Чернякевич И. Н., Чернякевич И. С. Великие битвы XX века. — М.: Мартин, 2002. — С. 419.
  38. 1 2 3 Anthony Cordesman, Abraham Wagner.. [www.csis.org/component/option,com_csis_pubs/task,view/id,1625/type,1/ The Lessons of Modern War - Volume II - The Iran-Iraq War – Chapter 5: Phase Two: Iran Liberates Its Territory 1981-1982] (01.05.1991).
  39. Anthony Cordesman, Abraham Wagner.. [www.ejection-history.org.uk/Country-By-Country/Iran.htm Chronological Listing of Iranian Losses & Ejections].
  40. Персия — Иран. Империя на Востоке (2010). Широкорад Александр Борисович. стр.93
  41. [www.gazeta.ru/news/lenta/2012/03/14/n_2241813.shtml Результаты опроса: большинство американцев не поддерживают возможную войну против Ирана]
  42. Rajaee, Farhang. The Iran-Iraq war: the politics of aggression. Gainesville : University Press of Florida, 1993. p. 1
  43. [users.erols.com/mwhite28/warstat2.htm#Iran-Iraq Death Tolls for the Major Wars and Atrocities of the Twentieth Century]
  44. Metz, Helen Chapin. [countrystudies.us/iraq/99.htm Iraq: a Country Study. Arms from France] (англ.). U.S. Library of Congress. Проверено 27 декабря 2010.
  45. Tony Paterson. [www.independent.co.uk/news/world/politics/leaked-report-says-german-and-us-firms-supplied-arms-to-saddam-611332.html Leaked report says German and US firms supplied arms to Saddam] (англ.)(недоступная ссылка — история). The Independent (18 December 2002). Проверено 11 октября 2010. [web.archive.org/web/20081211162243/www.independent.co.uk/news/world/politics/leaked-report-says-german-and-us-firms-supplied-arms-to-saddam-611332.html Архивировано из первоисточника 11 декабря 2008].
  46. Kenneth Timmerman. The Death Lobby: How the West Armed Iraq. — New York, NY: Houghton Mifflin Company, 1991. — 443 p. — ISBN 1-857-02031-6.
  47. Ted Koppel. [homepage.ntlworld.com/jksonc/docs/ir655-nightline-19920701.html The USS Vincennes: Public War, Secret War.] (англ.). ABC Nightline (1 June 1992). Проверено 27 декабря 2010. [www.webcitation.org/65JDwSq80 Архивировано из первоисточника 9 февраля 2012].
  48. [tass.ru/spec/desert-storm п▒я┐я─я▐ п╡ п©я┐я│я┌я▀п╫п╣ - п╡п╬п╧п╫п╟ я│ п≤я─п╟п╨п╬п╪ - п╬п©п╣я─п╟я├п╦я▐ п╡ п÷п╣я─я│п╦п╢я│п╨п╬п╪ п╥п╟п╩п╦п╡п╣ - я│п©п╣я├п©я─п╬п╣п╨я┌ п╒п░п║п║]
  49. [www.pressarchive.ru/versiya/2003/04/07/19082.html НАШИ В БАГДАДЕ. Газета «Версия» от 07.04.2003]
  50. Kenneth Timmerman. The Death Lobby: How the West Armed Iraq. — New York, NY: Houghton Mifflin Company, 1991. — P. 75. — 443 p. — ISBN 1-857-02031-6.
  51. Ниязматов Ж.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. — М.: Наука, 1989. — С. 78. — ISBN 5-02-016696-0, ББК 63.3(5).
  52. 1 2 Ниязматов Ж.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. — М.: Наука, 1989. — С. 83. — ISBN 5-02-016696-0, ББК 63.3(5).
  53. Ильин В. Е. «Фантом» F-4. — М.: Астрель, АСТ, 2001. — С. 310.
  54. [www.wartechnic.ru/rus/aviation/mil/mi24/app.shtml Domain wartechnic.ru maybe for sale]
  55. Tom Cooper, Farzad Bishop. [www.acig.org/artman/publish/article_214.shtml Fire in the Hills: Iranian and Iraqi Battles of Autumn 1982] (09.09.2003).
  56. John Correll. [www.afa.org/magazine/april2006/0406lima.asp The Fall of Lima Site 85] (2006).
  57. [www.airvectors.net/avcobra_2.html Greg Goebel. Second-Generation Cobras]
  58. [www.progressive.org/node/1866 Anthrax for Export]
  59. [www.iranchamber.com/history/articles/arming_iraq.php Arming Iraq: A Chronology of U.S. Involvement]
  60. [coat.ncf.ca/our_magazine/links/issue51/articles/51_30-31.pdf 1980-1988, Iran-Iraq war: Helping both sides lose the war]
  61. [web.archive.org/web/20040601181327/projects.sipri.se/armstrade/Trnd_Ind_IRQ_Imps_73-02.pdf База данных SIPRI по торговле оружием].
  62. Ниязматов Ж.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. — М.: Наука, 1989. — С. 112. — ISBN 5-02-016696-0, ББК 63.3(5).
  63. Ниязматов Ж.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. — М.: Наука, 1989. — С. 111. — ISBN 5-02-016696-0, ББК 63.3(5).
  64. Ниязматов Ж.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. — М.: Наука, 1989. — С. 101. — ISBN 5-02-016696-0, ББК 63.3(5).
  65. Ниязматов Ж.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. — М.: Наука, 1989. — С. 100. — ISBN 5-02-016696-0, ББК 63.3(5).
  66. Агаев С. Л. Иран в прошлом и настоящем: Пути и формы революционного процесса. — М.: Наука, 1981. — С. 245.
  67. Крысенко Д.С. Геостратегическое противоборство СССР и США в ходе ирано-иракской войны (1980 - 1988) // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. - 2015. - Т. 21. - № 4. - С. 46

Отрывок, характеризующий Ирано-иракская война



В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.


На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.