Тао

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Тао — Тао (Тао-Кларджети) (Груз: ტაო-კლარჯეთი , ტაო ) – исторический регион, составляющий область в грузинском царстве Тао-Кларджети. В разное время входил в состав различных государств. Ныне является восточной частью Турции. Упоминается в древних документах Ассирии, Урарту (как Диаухи), Греции (как Таохия — Taokhia, Taochoi).





История

Первым государственным образованием на территории Тао был союз племен, Диаоха (XII век до н. э.) – одно из ранних государств мира. Провинция описана в «Анабасисе» Ксенофонта в IV веке до н. э., проходившего через эту землю с 10 тысячами греков.

С VI в. до н.э. земли Тао-Кларджети входят в Колхидское царство. С IV в. до н.э. стали частью Восточно-грузинского государства Иберия под названием Земо-Картли. В эти времена в регионе получили особое развитие крупные городские и религиозные центры Артануджи, Опиза, Анчи и др.[1]

Тао-Клареджетское царство

В начале IX века в Юго-Западной Грузии на территории регионов Тао, Кларджети, Шавшети, Кола, Артаани, Ачара (Аджария), Джавахети, Тортум, Спер, Имер-Хеви, Самцхе начинает образовываться царство Тао-Кларджети. Его правителем становится Ашот I Куропалат из рода Багратиони, происходивший из области Спер (ныне – Испир в Турции).

На рубеже X – XI веков Тао-Кларджеское царство объединилось с Абхазским царством, а позже – с Кахетинским, что привело к объединению армянских и грузинских земель в составе Грузии во главе с династией Багратиони. С середины ХVI века произошло ослабление Грузии, и на юго-западную часть страны начались завоевательные набеги турок, в ходе которых разрушались культурные и религиозные памятники грузинского государства. Огромное количество грузин было вынуждено покинуть эти земли, а оставшиеся - насильно исламизированы[2].

Тао-Кларджети в XIX-XX века

С 1878 года Тао-Кларджети входило в состав Российской империи. К 1919 году эти провинции были частью независимой Грузинской Демократической Республики, признанной как независимое государство.

Однако после насильственной советизации Грузии эти провинции согласно Карскому договору были переданы большевиками Турции. Грузинское население этих мест подверглось переселению во внутренние районы Турции.

Культурно-историческое наследие Тао-Кларджети

На территории региона сохранилось огромное количество великолепных грузинских храмов и монастырей. Большинство из них было построено в X веке. Многие из них представляют огромный интерес для истории Грузии и всего региона. Среди них такие исторические памятники, как монастырь Тбети, храм Долискана, монастыри Хахули, Ишхани[3] и множество других. Особую ценность представляет храм Ошки Х века – блестящее творение древнегрузинских зодчих.[4]

Эти храмы и монастыри в своё время были крупными духовными и просветительскими центрами не только этого региона, но и всей древней Грузии. В одном только Ошки жили и трудились просветители Григол Ошкели (X в.), Стефане Деканози (X в.), Иоанэ Чираи (X в.), переписчики Ошкской Библии – Михаил Варазвачесдзе, Стефане Мцерали, Гиорги Геласисдзе, Габриэл Ошкели (XI в). Огромное количество церковной утвари, драгоценности, ценные рукописи и другое наследие региона Тао-Кларджети хранится сейчас во многих музеях Грузии.[5]

К огромному сожалению, подавляющее число храмов и монастырей находится сейчас в ужасающем состоянии – от некоторых остались только стены. Турецкое правительство не предпринимает никаких мер для их восстановления или хотя бы поддержания в нормальном состоянии. Более того, в 60-х годах ХХ века некоторые святыни были целенаправленно взорваны. Некоторые храмы были переделаны в мечети и лишь поэтому избежали уничтожения. Грузинские власти, общество и Грузинская Православная Церковь предпринимают все возможные меры для спасения этого наследия, однако пока безуспешно.

См. также

Напишите отзыв о статье "Тао"

Примечания

  1. История Грузии. АН Грузинской ССР
  2. Хуцишвили Г. Тбилиси. Через века и годы. Тб.: Сабчота Сакартвело, 1983
  3. Н. П. Северов. Памятники грузинского зодчества. М. 1947, стр. 191-192:"Ишхан является храмом ХІ – XІІ веков, возведенный на месте древнего армянского храма, сохранившееся часть которого в целом виде включена в состав нынешнего сооружения. Эта более древняя часть – алтарь – принадлежит как полагают, круглому храму, возведенному в VІІ веке местным уроженцем армянским епископом Нерсесом, строившим впоследствии, уже будучи католикосом Армении, храм такого же типа Звартноц около Эчмиадзина. Из сопоставления Ишана и Бана видно, что круглая аркада на восьми колоннах в Ишхане является фрагментом алтаря – древнего храма того же типа, как и Звартноц и Бана, т.е. тетраконха с обходной кольцевой галереей."
  4. Архитектура Грузии (в восьми томах). Институт истории грузинского искусства имени Г. Чубинашвили Академии наук Грузии. Аахенский политехнический университет.1993-2006 гг.
  5. Силогава В. О древностях Тао-Кларджети. Ошки. ТГУ им. Ив.Джавахишвили.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Тао

Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.