Тарабай

Тарабай маратх. ताराबाई<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Чхатрапати Маратхи
1700 — 1707
Предшественник:	Раджарам
Преемник:	Шахуджи
Вероисповедание:	Индуизм
Рождение:	1675(1675)
Смерть:	1761(1761)
Род:	Бхонсле
Отец:	Хамбирао Мохите

Тарабай (1675—1761) — жена правителя государства маратхов Раджарама, ставшая правительницей маратхов после его смерти.

Биография

Тарабай была дочерью известного маратхского полководца Хамбирао Мохите и племянницей Сойрабай — второй жены основателя маратхского государства Шиваджи. Она была выдана замуж за сына Шиваджи и Сойрабай — Раджарама.

Когда в 1700 году Раджарам скончался от болезни, то образовалась ситуация безвластья: в ходе войны с моголами в 1689 году пала крепость Райгад, и Шахуджи (сын правивший тогда маратхами Самбхаджи) попал в плен к моголам. Когда умер и Раджарам, ставший править маратхами после казни моголами его старшего брата, то никого из совершеннолетних наследников мужского пола на свободе не было, и Тарабай объявила себя правительницей от имени своего малолетнего сына Шиваджи II.

Тарабай предложила Великому Моголу Аурангзебу условия, на которых соглашалась окончить с ним войну. Несмотря на то, что кампания в Западных Гхатах и многолетняя осада Джинджи пробили большую брешь в имперской казне, а осада новой столицы маратхов — крепости Сатара — стоила тысяч жизней (только в одном неудачном подкопе погибло 2 тысячи солдат), Аурангзеб отклонил предложение.

Тогда в 1705 году Тарабай перенесла войну на территорию противника, лично возглавив армию. Маратхи основали укреплённые базы на территории Моголов, и стали собирать на жизненно важных торговых путях региона свой налог — «маратхскую четвертину». К тому времени многим было уже ясно, что Аурангзебу осталось жить недолго, а после его смерти наверняка наступит кризис престолонаследия, и покровительство находящихся рядом маратхов многим казалось более выгодным, чем авторитет распадающейся империи.

В 1707 году Аурангзеб умер. Унаследовавший трон Бахадур Шах I освободил Шахуджи, и тот предъявил свои права на маратхский престол, в результате чего неоконченная война между моголами и маратхами стала трёхсторонней. В итоге Шахуджи победил: в 1709 году он захватил столицу маратхов город Сатара, а Тарабай с сыном изгнал в Колхапур. Так оформились две династические линии рода Бхонсле — в Сатаре и в Колхапуре. Разделение двух княжеств было закреплено договором в Варне, подписанным в 1731 году.

Несмотря на то, что теперь её (и сына) власть распространялась лишь на княжество Колхапур, Тарабай продолжала играть важную роль среди маратхов, и когда в 1749 году Шахуджи скончался, она отказалась признать его приёмного сына Раджарама II в качестве повелителя всех маратхов, придав тем самым легитимность соперничающим с ним фракциям.

Источники

• Джон Кей. «История Индии» — Москва: ООО «Издательство АСТ», 2011. ISBN 978-5-17-070521-4.

Отрывок, характеризующий Тарабай

Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.