Тарабини, Анибаль

Анибаль Тарабини
Общая информация
Полное имя	Роберто Анибаль Тарабини
Прозвище	Кролик (Conejo)
Родился	4 августа 1941(1941-08-04) Ла-Плата, Аргентина
Умер	21 апреля 1997(1997-04-21) (55 лет) Берасатеги, Аргентина
Гражданство	Аргентина
Позиция	нападающий
Карьера
Клубная карьера*
1960—1961	Эстудиантес	11 (2)
1962—1965	Темперлей	? (?)
1966—1970	Индепендьенте	163 (77)
1971	Бока Хуниорс	18 (3)
1971—1973	Торреон	70 (23)
1973—1974	Монако	13 (5)
Национальная сборная**
	Аргентина	? (?)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Робе́рто Ани́баль Тараби́ни (исп. Roberto Aníbal Tarabini; род. 4 августа 1941, Ла-Плата — 21 апреля 1997, Берасатеги) — аргентинский футболист, нападающий. Наиболее известен по выступлениям за «Индепендьенте», в составе которого дважды стал чемпионом Аргентины.

Биография

Начинал карьеру в клубе «Эстудиантес» из родной Ла-Платы. Не сумев закрепиться в его составе, молодой форвард перешёл в команду второго дивизиона «Темперлей», где выступал три года. Затем был приглашён в «Индепендьенте», где и провёл свои лучшие годы, был одним из ведущих игроков клуба, наряду с Раулем Бернао, Луисом Артиме, Эктором Ясальде и Хосе Омаром Пасторисой, за четыре года выиграл два чемпионских титула. Затем играл за «Боку Хуниорс» и мексиканский «Торреон». Последним клубом в его карьере стал «Монако».

Тарабини был игроком сборной Аргентины. Был включён в заявку на ЧМ-1966, однако на поле не вышел; аргентинцы на том турнире уступили англичанам, будущим чемпионам, в 1/4 финала.

Одно время после завершения карьеры Тарабини был ассистентом тренера Пасторисы, с которым они вместе играли за «Индепендьенте» и «Монако».

Анибаль был женат, у него было три дочери — Аналия, Патрисия и Лорена. Патрисия стала профессиональной теннисисткой, она бронзовый призёр Олимпиады в Афинах (2004) среди женских пар и победитель Ролан Гаррос (1996) среди смешанных пар.

21 апреля 1997 г. Анибаль Тарабини погиб в автокатастрофе в городе Берасатеги под Буэнос-Айресом.

Достижения

• Двукратный чемпион Аргентины: 1967 (Насьональ), 1970 (Метрополитано) («Индепендьенте»)
• Финалист Кубка Франции: 1973/74 («Монако»)

Ссылки

• [www.clarin.com/diario/1997/04/22/e-03802d.htm Статья в газете Clarín]  (исп.)

</div>

Отрывок, характеризующий Тарабини, Анибаль

Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.