Тарабукин, Николай Михайлович

Никола́й Миха́йлович Тарабу́кин
Место рождения:	село Спасское, Спасский уезд, Казанская губерния, Российская империя
Место смерти:	Москва, СССР
Научная сфера:	теория искусства
Место работы:	Государственная академия художественных наук Государственный театр имени Вс. Мейерхольда Всесоюзный государственный институт кинематографии МГУ имени М. В. Ломоносова Государственный институт театрального искусства им. А. В. Луначарского Школа-студия МХАТ Московский художественно-промышленный институт Литературный институт имени А. М. Горького
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Демидовский юридический лицей
Известен как:	искусствовед и философ, теоретик искусства

Никола́й Миха́йлович Тарабу́кин (6 сентября 1889, с. Спасское, Спасский уезд, Казанская губерния, Российская империя — 21 февраля 1956, Москва, СССР) — российский и советский искусствовед, философ, театровед и теоретик искусства.

Биография

Родился 6 сентября 1889 года в селе Спасском Спасского уезда Казанской губернии.

В 1911 году окончил Ярославскую гимназию и поступил на историко-филологический факультет Московского университета, где прослушал курс по философии и искусствоведению, сдав экзамены по истории искусства, философии, логике, психологии и литературе.

В сентябре 1912 году перешёл на обучение в Демидовский юридический лицей, который окончил в декабре 1916 года, но диплом получил только в 19 апреля 1917 года.

В 1913—1914 годах совершил поездку за границу для ознакомления с музеями и архитектурой.

С 1917 года полностью посвятил себя занятиям по разработке вопросов истории и теории изобразительного искусства. В 1919—1920 годах был призван в Красную армию, где работал лектором по вопросам искусства в Политпросветуправлении Московского военного округа, а также сотрудником и лектором Главного управления Военно-учебных заведений.

В 1920—1921 годах читал лекции по истории пространственных искусств в Государственной Хоровой академии, проводил занятия по истории русского искусства в бывшей Первой гимназии, преподавал в Пролеткульте и ВХУТЕМАСе.

В 1921—1924 годах был действительным членом и учёным секретарем Института художественной культуры.

В 1924—1930 годах работал в Государственной академии художественных наук (ГАХН). В 1928 году членом-корреспондентом ГАХН. В это же время работал в Государственных театральных мастерских им. Вс. Мейерхольда (ГОСТИМ).

15 сентября 1927 года был принят во Всесоюзный государственный институт кинематографии в качестве преподавателя курса истории искусств.

Летом 1928 года избран заведующим секцией ГАХН по изучению наследия и творчества М. А. Врубеля.

С 1 октября 1930 года стал доцентом ВГИКа. С 15 октября 1934 года — доцент по истории пространственных искусств Государственного института театрального искусства им. А. В. Луначарского (ГИТИС).

В 1938 года стал исполняющим обязанности профессора по истории пространственных искусств во ВГИКе и ГИТИСе.

В 1942—1943 годах читал курс по всеобщей истории искусств в МГУ имени М. В. Ломоносова, а до 1944 года в Московском художественно-промышленном институте.

В 1944 году утверждён исполняющим обязанности заведующего кафедрой искусствознания ГИТИСа.

В 1944—1949 годах читал курс лекций по истории искусств в школе-студии МХАТа.

С 1946 года преподавал в Литературном институте имени А. М. Горького, а также являлся старшим научным сотрудником секции изучения архитектуры народов СССР в Академии архитектуры СССР.

Умер 21 февраля 1956 в Москве. Согласно завещанию, был похоронен в усадьбе Вороново, которой в своё время посвятил одну из последних работ по истории и архитектуре.

Жена - Рыбакова Любовь Ивановна (1882-1972).

Научные труды

Монографии

• Тарабукин Н. М. От мольберта к машине. — М.: Работник просвещения, 1923.
• Тарабукин Н. М. Опыт теории живописи. — М.: изд. Пролеткульта, 1923.
• Тарабукин Н. М. Искусство дня. — М.: изд. Пролеткульта, 1925.. - : , .
• Тарабукин Н. М. Художник в клубе. — М.: Изд. ВЦСПС, 1926.
• Тарабукин Н. М. Михаил Александрович Врубель. — М.: Искусство, 1974. — 174 с.
• Тарабукин Н. М. Очерки по истории костюма. — М.: ГИТИС, 1994. — 155 с.
• Тарабукин Н. М. Смысл иконы. — М.: Издательство Православного Братства Святителя Филарета Московского, 1999. — 224 с.
  • [ruskline.ru/analitika/2011/09/08/yako_zaryu_solnechnuyu_vospriemshi_vladychice_chudotvornuyu_tvoyu_ikonu/ «Яко зарю солнечную, восприемши, Владычице, чудотворную Твою икону...»]
• Тарабукин Н. М. О В. Э. Мейерхольде / Ред.-сост. и ком. О. М. Фельдман. — М.: ОГИ, 1998. — 110 с. — 1000 экз. — ISBN 5-900-241-17-3. teatr-lib.ru/Library/Tarabukin/O_meyer/

Статья

• Тарабукин Н. М. Проблема пространства в живописи // Вопросы искусствознания. — 1993. — № 1—4.
• Тарабукин Н. М. Проблема пространства в живописи // Вопросы искусствознания. — 1994. — № 1. — С. 319—336.

Литература

• Библиографический указатель трудов Н. М. Тарабукина, архивных материалов и литературы о Н. М. Тарабукине / Сост. А. Г. Дунаев; Гос. ин-т театр. искусства. — М.: ГИТИС, 1990. — 61 с.
• Бродецкий А. Я. [window.edu.ru/catalog/pdf2txt/444/56444/27207?p_page=1 Внеречевое общение в жизни и в искусстве. Азбука молчания]. — М.: Владос, 2000. — 114 с. — ISBN 5-691-00509-X.
• Вздорнов Г. И., Дунаев А. Г. [www.danuvius.orthodoxy.ru/TarPred.htm Николай Михайлович Тарабукин и его книга «Философия иконы»] // Тарабукин Н. М. Смысл иконы / Вступ. статья Г.И. Вздорнова и А.Г. Дунаева. Публ. и подг. текстов А. Г. Дунаева. Примеч. А. Г. Дунаева и Б. Н. Дудочкина. — М.: Издательство Православного Братства Святителя Филарета Московского, 1999. — С. 5–25.
• Дунаев А. Г. Изданные труды Н. М. Тарабукина // Н. М. Тарабукин о В. Э. Мейерхольде. Подготовили О. М. Фельдман и В. А. Щербаков. — М.: ОГИ, 1998. — С. 96—108. — 112 с. — 1000 экз. — ISBN 5-900241-17-3.
• Дунаев А. Г. Некоторые даты жизни, творчества и научно-преподавательской деятельности Н. М. Тарабукина // Тарабукин Н. М. Смысл иконы. — М.: Издательство Православного Братства Святителя Филарета Московского, 1999. — С. 213—219.

Отрывок, характеризующий Тарабукин, Николай Михайлович

– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.