Тарамов, Руслан Ихванович

Руслан Ихванович Тарамов
Общая информация
Весовая категория:	вторая средняя (75 кг)
Рост:	182 см
Тренер:	Владимир Моребис
Профессиональная карьера
Первый бой:	1 февраля 1990
Последний бой:	27 июня 1992
Количество боёв:	8
Количество побед:	8
Побед нокаутом:	5
Поражений:	0
Несостоявшихся:	0
Команда:	«Динамо» (Грозный)
Медали Чемпионат Европы Бронза Турин 1987 до 75 кг Игры доброй воли Золото Москва 1986 до 75 кг
[boxrec.com/list_bouts.php?human_id=26929&cat=boxer Послужной список (boxrec)]

Русла́н Ихва́нович Тара́мов (13 июля 1965 года, Грозный) — советский боксёр второй средней весовой категории, выступал за сборную СССР в конце 1980-х годов. Трёхкратный чемпион национального первенства, победитель Игр доброй воли, бронзовый призёр чемпионата Европы, обладатель Кубка Советского Союза, участник летних Олимпийских игр 1988 года в Сеуле. На соревнованиях представлял спортивное общество «Динамо», мастер спорта СССР международного класса. Также известен как детский тренер и спортивный функционер.

Биография

Руслан Тарамов родился 13 июля 1965 года в Грозном. В детстве занимался борьбой, но в возрасте пятнадцати лет решил посвятить себя боксу. По собственному признанию, на этот шаг его подтолкнул увиденный по телевизору бой между Виктором Савченко и Хосе Гомесом на Олимпийских играх в Москве. Тренировался в боксёрском зале стадиона «Динамо» под руководством известного тренера Владимира Моребиса. В 1983 году начал ездить на различные всесоюзные соревнования, где часто добивался хорошего результата, а в 1985 году во втором среднем весе уже стал чемпионом СССР. Год спустя победил на Играх доброй воли в Москве (где также стал обладателем приза "Лучшему боксёру Игр доброй воли"), на IX Спартакиаде народов СССР, стал обладателем Кубка Советского Союза и получил звание мастера спорта международного класса.

В 1987 году участвовал в состязаниях чемпионата Европы в Турине, дошёл до стадии полуфиналов, где проиграл титулованному немцу Генри Маске. В следующем сезоне вновь выиграл национальное первенство, одолев в финале будущего чемпиона мира Андрея Курнявку, и благодаря череде удачных выступлений удостоился права защищать честь страны на летних Олимпийских играх 1988 года в Сеуле. Планировал побороться здесь за медали, но уже во втором матче на турнире потерпел поражение от немца Свена Оттке. Вскоре после этой неудачи Тарамов принял решение завершить карьеру в любителях и перешёл в профессионалы, сменив весовую категорию с второй средней сразу на тяжёлую.

Первые бои на профессиональном уровне проводил в 1990 году в Японии, победил нокаутом нескольких крепких боксёров, завоевал титул чемпиона Японии среди профессионалов в категории до 91 кг. Потом пробовал силы в Германии, но по причине плохого менеджмента так и не смог поучаствовать в боях с сильнейшими соперниками, оставив ринг в конце 1992 года. Долгое время работал детским тренером в Тольятти. В 2006 году вернулся в Грозный. Сейчас работает на административной должности в Федерации бокса Чеченской республики.

Спортивные результаты

• Чемпионат СССР по боксу 1985 года — 01 !;
• Чемпионат СССР по боксу 1986 года — 03 !;
• Кубок СССР по боксу 1986 года — 01 !;
• Бокс на летней Спартакиаде народов СССР 1986 года — 01 !;
• Чемпионат СССР по боксу 1988 года — 01 !;
• Победитель Динамиады соцстран 1986 года, г. Пхеньян,
• Чемпион СССР 1984 года среди молодежи, г. Каунас;
• Чемпион Японии среди профессионалов;
• Восемь раз участвовал в матчевых встречах СССР — США, во всех боях одержал победы;
• На профессиональном ринге провел 8 боев, во всех победил, из них 5 них нокаутом.

Литература

• С-А. М. Аслаханов, Х. Х. Хизриев. Физическая культура и спорт Чечни: истоки и современность. — Москва: «Перо», 2015. — С. 191. — 240 с. — ISBN 978-500086-997-0.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ta/ruslan-taramov-1.html Руслан Тарамов] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
• [boxrec.com/list_bouts.php?human_id=26929&cat=boxer Руслан Тарамов] (англ.) — статистика профессиональных боёв на сайте BoxRec

Спорт   СССР   Чечня   Персоналии

Отрывок, характеризующий Тарамов, Руслан Ихванович

– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.