Тарановский, Кирилл Фёдорович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Тарановский, Кирилл Федорович»)
Перейти к: навигация, поиск
Кирилл Фёдорович Тарановский
серб. Кирил Тарановски, англ. Kiril Taranovsky
Дата рождения:

19 марта 1911(1911-03-19)

Место рождения:

Юрьев

Дата смерти:

18 января 1993(1993-01-18) (81 год)

Место смерти:

Арлингтон, Массачусетс

Страна:

Королевство Югославия Королевство ЮгославияСША США

Научная сфера:

филолог-славист

Место работы:

Белградский университет, Гарвардский университет

Альма-матер:

Белградский университет

Кирилл Фёдорович Тарановский (серб. Кирил Тарановски, англ. Kiril Taranovsky; 19 марта 1911, Юрьев — 18 января 1993, Арлингтон (англ.), Массачусетс) — югославский и американский филолог-славист русско-польского происхождения, один из наиболее известных стиховедов XX века. Труды по русской и славянской метрике, поэзии Мандельштама, семантике поэтического языка.





Биография

Родился в 1911 году в семье профессора права Фёдора Васильевича Тарановского в Юрьеве. В 1920 году вместе с родителями эмигрировал в Югославию.

Окончил сербскую гимназию и два факультета Белградского университета: вначале юридический (1933), впоследствии филологический (1936). В конце 1930-х годов учился также в Карловом университете Праги, где большое влияние на него оказало тесное общение с членами Пражского лингвистического кружка и особенно с Р. О. Якобсоном. В молодости занимался литературным творчеством (стихи, переводы с русского и польского, литературная и театральная критика). С 1931 года изучал творчество Осипа Мандельштама. Учился в аспирантуре под руководством А. Белича. В июле 1941 года (уже после оккупации Югославии) защитил в Белграде докторскую диссертацию о русских двусложных размерах, ставшую, после её публикации в 1953 году, одной из самых известных работ по поэтике в XX веке. Преподавал в Белградском университете.

В 1958 году переехал в США, преподавал в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе (1959—1963) и в Гарвардском университете (1958—1959 и 1963—1981), вёл семинар по Мандельштаму.

С 1981 года в отставке. Умер 18 января 1993 года в Арлингтоне (англ.), штат Массачусетс.

Работы по теории стиха

Тарановский — один из выдающихся представителей русского стиховедения. Его монография о русских двусложных размерах (на сербском языке) стала одним из классических трудов по теории стиха, подведя итоги циклу количественных исследований по русской метрике и ритмике, начатых Андреем Белым. Занимался также сравнительными исследованиями славянского стиха. На материале русского 5-стопного хорея один из первых дал строгое обоснование идеи о существовании связи между метром стихотворения и его содержанием (в настоящее время эта связь обычно описывается через понятие «семантического ореола» метра).

Теория подтекста

В работах Тарановского о поэзии Мандельштама переосмысляется понятие «подтекста». В отличие от предыдущей традиции использования этого термина, Тарановский говорит о подтексте как об отсылке к предыдущему тексту, поддерживающему или раскрывающему поэтическую посылку последующего текста. С точки зрения Тарановского, для всего европейского искусства XX века (поэзии, живописи, музыки) характерен метод своеобразной «шифровки», одним из средств которой и является использование подтекстов, как своеобразных ключей к художественному произведению, облегчающих понимание его смысла. Работы Тарановского в этой области заложили основы современных теорий «интертекстуальности».

Сочинения

  • Кирил Тарановски. Руски дводелни ритмови. Београд, 1953.
  • Kiril Taranovsky. Essays on Mandel'štam. Cambridge (MA): Harvard U. Press, 1976.
  • Кирилл Тарановский. О поэзии и поэтике / Сост. М. Л. Гаспаров. М.: Языки русской культуры, 2000. — 432 с — ISBN 5-7859-0099-8
  • Кирилл Тарановский. Русские двухсложные размеры. Статьи о стихе. Москва, "Языки славянской культуры", 2010. - 552 с - — ISBN 978-5-9551-0390-7

Напишите отзыв о статье "Тарановский, Кирилл Фёдорович"

Литература

  • Slavic poetics: essays in honor of Kiril Taranovsky (Roman Jakobson, Cornelis H. van Schooneveld and Dean S. Worth, eds.). The Hague; Paris: Mouton, 1973.

Отрывок, характеризующий Тарановский, Кирилл Фёдорович

– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.