Тарар, Султан Амир

Султан Амир Тарар
урду سلطان عامر تاڑر
Прозвище	полковник Имам

Султа́н А́мир Тара́р (урду سلطان عامر تاڑر; ум. январь 2011, Северный Вазиристан) — отставной офицер пакистанской разведки, эксперт в области специальных военных операций. Сыграл ключевую роль в формировании движения «Талибан». Известен под прозвищем «полковник Имам» и «крестный отец Талибана». В интервью «Гардиан» в 2006 году Тарар заявил — «Они стали называть меня имамом как человека, который ведет молящихся в мечети».

Биография

Будучи офицером Межведомственной разведки Пакистана (ISI), служил в качестве пакистанского генерального консула в Герате.

Тарар открыл в Пакистане ряд тренировочных лагерей, которые спонсировало ЦРУ. В них прошли подготовку десятки тысяч моджахедов, которые воевали в Афганистане против советских войск. Сыграл ключевую роль в формировании движения «Талибан». Среди учеников Тарара был юный клирик из Афганистана по имени Мухаммад Омар известный как Мулла Омар.

Оставался активным участником гражданской войны в Афганистане до 2001 года. После вторжения США в Афганистан в конце 2001 года, Тарар консультировал лидера афганских талибов Муллу Омара.

В конце марта 2010 года был похищен «Азиатскими тиграми» — одной из близких к пакистанским талибам группировок. Вместе с ним были похищены двое других граждан Пакистана — бывший сотрудник ОРУ Хваджа Халид и журналист Асад Куреши. В январе 2011 года стало известно о смерти полковника. По одной версии похитители казнили Тарара, поскольку его родственники не смогли заплатить выкуп, по другой — Тарар скончался от сердечного приступа.

Посол Пакистана в США Хусейн Хаккани на своей страничке в «Твиттере» написал: «В связи со смертью полковника в отставке Амира Султана Тарара, иначе называемого „полковником-имамом“, помолимся за усопшего и семью покойного».

Литература

• П. Густерин. Судьба «Полковника Имама» // Азия и Африка сегодня. — 2015. — № 1.

Ссылки

• [www.interfax-religion.ru/?act=news&div=39217 Скончался "крестный отец" Талибана, "полковник-имам" Тарар]. interfax-religion.ru (24 января 2011). Проверено 31 января 2015.
• Густерин П. В. [topwar.ru/57934-kak-vyrozhdaetsya-taliban.html Как вырождается «Талибан»]
•  [youtube.com/watch?v=jt0Wyf0BzJo Афганский эксперт об армиях мира... / RT]

Отрывок, характеризующий Тарар, Султан Амир

Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы.
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»