Тарновский, Вениамин Михайлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Вениамин Михайлович Тарновский
Дата рождения:

9 июля (21 июля) 1837(1837-07-21)

Место рождения:

с. Нижний Даймен, ныне Курской области

Дата смерти:

5 мая (18 мая) 1906(1906-05-18) (68 лет)

Место смерти:

Париж

Страна:

Российская империя

Научная сфера:

Дерматология, Венерология, Сексопатология, Судебная психиатрия

Учёная степень:

доктор медицинских наук

Учёное звание:

профессор

Альма-матер:

Московский государственный университет

Известен как:

основал первую русскую школу венерологии, отделив эту специальность от хирургии.

Вениами́н Миха́йлович Тарно́вский (9 июля (21 июля1837, с. Нижний Даймен, ныне Курской области5 мая (18 мая1906, Париж) — российский венеролог-сифилидолог, основатель российской научной школы венерологии, сексопатолог, судебный психиатр, прогрессивный общественный деятель. Тайный советник (1879).





Биография

Вениамин Тарновский родился 9 июля (21 июля) 1837 года в селе Нижний Даймен в Шигровском уезде Курской губ. в дворянской семье. Брат И. М. Тарновского (1833 - 1899), гинеколога и акушера, доктора медицины, директора Надеждинского родовспомогательного заведения (с 1898 г.).

Существует предание, согласно которому во время посещения Александром II Калинкинской больницы 4 апреля 1866 г., В.М. Тарновский вручил императору наперстный священнический крест. И после этого император, надев его, отправился в сопровождении племянника и племянницы на прогулку в Летний сад, где на него было совершено первое покушение, и пуля попала в этот «Крест Животворящий», защитив Александра II. Из личного дела № 1134 ведомства попечительного совета заведений общественного призрения в С. Петербурге конторы Калинкинской больницы о службе сверхштатного ординатора Вениамина Тарновского: «Высочайшим повелением, выраженным в отношении г. Министра Императорского двора, от 22 апреля 1866 года за № 1929, на имя г. Попечителя больницы, Тайного Советника Розенбергера, за подношение 18-го числа, того же апреля лица, чинами Калинкинской Градской больницы, при верноподданническом адресе, того самого св. Креста, которым, при посещении сего Учреждения, 4-го апреля 1866 года, Государь император был осенен в домовой церкви означенной больницы, незадолго до чудесного избавления Своего от опасности, Его Императорское Величество Всемилостивейшие повелеть соизволил: объявить подписавшим адрес лицам, за это приношение и верноподданнические чувства, Высочайшую благодарность…».[1]

Научная и педагогическая деятельность

В 18591866 работал сверхштатным ординатором в Санкт-Петербурге в Калинкинской больнице — старейшей специализированной венерологической клинике России.[2]

В сентябре 1865 г. был командирован министерством внутренних дел в Витебскую и Псковскую губ. для исследования причин распространения в этих губерниях венерических болезней. В отчете об этой командировке, представленном им в феврале 1866 г., Тарновский указал на недостаточность предпринимаемых мер к прекращению сифилиса в России и предложил ряд новых мероприятий для пресечения распространения болезни.

В 1867 г. им был издан «Атлас к руководству для распознавания венерических болезней женщин и детей» с 15 таблицами (38 рисунков), сделанными с натуры художником В. Рейнгардом. Руководство было удостоено похвальным отзывом Академии наук. Диссертацию доктора медицины на тему «Распознавание венерических болезней у женщин и детей» защитил в 1868 году.

В 1862 и 1866 гг., ездил в Германию и Францию, где посещал специальные больницы для венерических больных и слушал лекции у Barensprung’a, Ricord'а, Rollet и Diday.[3]

По проекту Тарновского в 1868 г. было организовано «Cуворовское училище для повивальных бабок» при Калинкинской больнице. В нем В. М. Тарновский в качестве доцента вел в течение 25 лет курс сифилидологии. Училище, подготовившее более полутора тысячи женщин, дало возможность заменить в Калинкинской больнице фельдшеров акушерками, прошедшими курс венерологии, а также распределить новые кадры по всей России.[4] За короткий период (до перехода Тарновского на педагогическую работу в Медико-хирургическую академию) выходит в свет семь его научных работ, посвящённых экспериментальному и клиническому изучению новых методов лечения сифилиса. В 1892 г. Городская Дума присвоила Тарновскому звание Почётного члена Суворовского училища, портрет его, как основателя, был торжественно размещён в ординаторской.[5] Тарновский возглавлял училище вплоть до 1894 г., однако, ряд лет, уже будучи профессором академии безвозмездно продолжал преподавать в нём.[6]

С 1869 года преподаватель Санкт-Петербургской медико-хирургической академии. С 1869 по 1894 руководит кафедрой сифилидологии. С 1871 г. - ординарный профессор, в 1894-97 гг. - заведующий кафедрой дерматологии и сифилидологии, где под его руководством работал также В. И. Зарубин. В 1883 г. Тарновский утвержден в учен. звании экстраординарного профессора. С 1894 г. по 1897 г. заведует объединенной кафедрой кожных и венерических болезней.[7]

Кроме чтения лекций студентам академии, В. М. Тарновский читал лекции по сифилису врачам-терапевтам курсов усовершенствования при академии, а также слушательницам Женских врачебных курсов, где тоже завоевал славу блестящего лектора.

В. М. Тарновский - организатор первого музея муляжей в Медико-хирургической Академии, составленного из выбранных им самим в Париже лучших слепков различных болезней кожи и сифилиса, а также собственных русских слепков с больных, сделанных доктором М. Л. Карповичем.[8] Им был написан учебник для академического курса венерических болезней.[9]

В. М. Тарновский был поборником высшего женского медицинского образования в России.[10] Он был одним из учредителей первых в России и в Европе Женских врачебных курсов, открывшихся в 1872 г. в Медико-хирургической академии. В 1887 г. В. М. Тарновский выделил крупную сумму собственных сбережений на строительство клиники кожных болезней Женского медицинского института (Санкт-Петербургский медицинский университет им. И. П. Павлова).[11]

Первая в России женщина-сифилидолог З. Я. Ельцина (1854 — 1927) была его ученицей и ассистенткой. С 1882 г. З. Я. Ельцина работала экстерном в Калинкинской больнице, в 1885/86 г. была зачислена ассистенткой кафедры сифилидологии на Высших женских курсах, позже вела прием больных в домашнем кабинете В. М. Тарновского на наб. р. Мойки, 104 (янв. 1887 — 1906 гг.)[12]. После революции Ельцина была главным врачом организованной ею первой в России больницы для детей с кожными и венерическими заболеваниями.[13] Другая его ученица - В. А. Кашеварова, в поступлении которой в академию Тарновский принял активное участие, в 1876 г., защитила диссертацию и получила ученую степень доктора медицины, став первой русской женщиной-доктором медицины.[14] В декаБре 1868 г. во время чествования её на квартире на наб. р. Мойки по поводу получения Кашеваровой диплома "лекаря с отличием", прогрессивная медицинская общественность заручилась поддержкой Главного медицинского инспектора Н. И. Козлова в организации женских врачебных курсов.[15]

Его супруга Прасковья Николаевна (девичья фамилия Козлова) (1848—1910), была также выдающимся невропатологом и антропологом[16], автор монографии: «Женщины-убийцы», СПб., 1902 год; антропологическое исследование, с 163 рисунками и 8 антропометрическими таблицами), автор исследования «Воровки» (Журнал Русского общества народного здоровья. 1891. № 6). Она также разделяла идеи криминальной антропологии о врождённой предрасположенности к рецидиву преступлений[17]. Плоды её работам, содержащих большой аналитический материал по проституции, использовал в своих трудах Тарновский. Тарновская была не только сподвижницей мужа, но и активной поборницей женского образования в России.[18]Труды Тарновской высоко оценивал А. Ф. Кони.[19]

В 1860-70-е гг. сделал ряд важных открытий в области венерологии: доказал возможность повторного заражения сифилисом, предложил ряд новых лечебных препаратов. Многолетние исследования и наблюдения, позволили В. М. Тарновскому опровергнуть утверждения ряда крупнейших зарубежных сифилидологов второй половины XIX века о невозможности излечения сифилиса, доказав возможность излечения сифилиса препаратами ртути и йода в любом периоде. Он показал частоту и диагностическое значение дегенеративных изменений в тканях и органах у детей, родившихся от матерей, больных сифилисом, возможность передачи инфекции третьему поколению. Показал, что предупредительное лечение беременных может предотвратить передачу сифилиса плоду.

Огромное значение для развития учения о сифилисе имели работы Тарновского о сифилитической наследственности. Имея обширную частную практику, проведя наблюдения за больными на протяжении 40 лет, он собрал чрезвычайно богатый материал об отдаленных результатах заражения сифилисом, о влиянии сифилиса как на самого больного, так и на его потомство. Этой работе Тарновский посвятил домашнее время, свободное от приёмов, уже после ухода из академии. Итогом глубокого научного анализа наблюдений явились его работы: «Сифилитическая семья и ее нисходящее поколение» (1902); «Атипические формы сифилиса» (1901) и «Удвоенный сифилис и сифилитическая наследственность» (1902). В этих работах Тарновский предпринял также попытку исследования сифилиса с точки зрения биологической эволюции. Задолго до появления пеницилина Тарновский пришёл к выводу об излечимости сифилиса: "Излечимость сифилиса" (1900). Высокую научную ценность имели работы Тарновского по общей патологии сифилиса.

В доме на Мойке 104 Тарновский работал как лечащий врач. Сюда приезжали больные всех рангов и сословий со всей России. Умение лечить сочеталось у Тарновского с его высокими гуманистическими качествами: за всю практику не было ни одного случая самоубийства пациента. Специально разработанная Тарновским система историй болезней, составивших сотни тысяч единиц, дала основную базу для научных выводов профессора.[20]

В. М. Тарновский - основатель Русского сифилидологического и дерматологического общества

16 октября 1867 г. Тарновский был избран в действительные члены Общества русских врачей. В этом обществе им было сделано 5 докладов.[21]

В 1882 г. профессор В. М. Тарновский впервые высказал идею о необходимости создания в России профессионального общества.[22] Активной организацией нового общества Тарновский занялся с 1884 г. [23]

Первые заседания общества проходили в квартире Тарновского в доме на набережной Мойки, 104, где он жил (кв. 4) и принимал больных в своей домашней амбулатории с к. 1870-х гг.[24] по 1906 г.[25][1][26][22] На первом заседании 20 октября 1885 г. председателем был единогласно избран проф. В. М. Тарновский, товарищем председателя проф. А. Г. Полотебнов, секретарем И. А. Маев. В общество вошли 20 петербургских врачей, среди них - Э. Ф. Шперк, С. С. Яковлев, С. Я. Кульнев, А. А. Сухов, А. Г. Ге, М. О. Перфильев, к работе общества были привлечены авторитетные врачи из других городов: Н. П. Мансуров, А. И. Поспелов, М. И. Стуковенков. К концу 1885 г. общество насчитывало уже 46 членов. Заседания были перенесены в помещение Управления Красного Креста, на Инженерной улице, д. № 9. К 1897 г. насчитывало уже двух почетных членов, 63 действительных и 8 членов-сотрудников.[27] На первом заседании был принят устав общества, утверждённый Министерством внутренних дел 9 августа 1885 г. Это было первое в мире Русское сифилидологическое и дерматологическое общество, утверждённое на государственном уровне. После этого, следуя его примеру, и за границей стали открываться такие общества: в Берлине, Париже, Вене и других городах, в России появились такие общества в Москве, Киеве, Одессе и других местах.[28][29] Протоколы заседаний 1885—1889 гг. печатались на страницах Военно-медицинского журнала, а в дальнейшем издавались отдельно. За первые 10 лет своего существования общество провело около 200 заседаний.[30]

Очень скоро общество развернуло широкую деятельность по борьбе с распространением сифилиса среди населения страны. За первый год состоялось 13 заседаний, посвященных, помимо демонстрации больных, обсуждению ряда вопросов по поводу обращения Медицинского совета Министерства внутренних дел относительно значения распространения в народе общедоступных сведений о сифилисе в целях предупреждения развития этой болезни и обращения к обществу Санкт-Петербургского городского головы по поводу деятельности Санкт-Петербургского врачебно-полицейского комитета и регулирования проституции, с предложением выработать правила к возможному охранению петербургского населения от заражения.[31] Широкому обсуждению на заседании 25 апреля 1892 г. подвергся вопрос о врачебной тайне. Основой послужил доклад О. В. Петерсена «Материалы к вопросу о врачебной тайне по отношению к сифилису и венерическим болезням». В обсуждении участвовал приглашенный на заседание особым письмом Тарновского знаменитый юрист-сенатор А. Ф. Кони. Общество выработало положения, по которым тайна больного может быть открыта лечащим врачом с согласия или по требованию самого больного, при несовершеннолетии или невменяемости больного, при консультации с другим врачом. Тайна больного не может быть безусловно соблюдена врачом, если последний свидетельствует больного по обязанностям своей службы, что должны делать военные врачи, врачи врачебно-полицейского комитета, по требованию суда, военного присутствия [32]

На многочисленных заседаниях общества демонстрировались больные. В целях глубокого изучения вопроса, Тарновский предложил обратиться во все специальные амбулатории с просьбой сообщать в общество о каждом случае внеполового заражения. По его поручению, д-ром И. А. Чистяковым была составлена особая схема вопросов, по которой в дальнейшем и получались сведения. Ввиду увеличения числа внеполовых заражений В. М. Тарновский считал необходимым установить санитарный контроль за больными после лечения. В отношении войск такая мера им была лично проведена.[33]

Смоленское губернское земство обратилось к Тарновскому, как к председателю специальной комиссии при обществе охранения народного здравия и председателю сифилидологического общества, с просьбой составить наставление о вреде сифилиса и о его предупреждении. На одном из заседаний 1885 г. был обсужден план этой брошюры и решено поручить написание брошюры проф. А. Ге.[34]

в 1886 г. научная продукция общества, в виде целого ряда докладов фигурировала на I съезде Московско-Петербургского (в последующем Пироговского) медицинского съезда. Вопросы сифилидологии рассматривались на особой сифилидологической секции, которую возглавлял В. М. Tарновский. На всех последующих пироговских съездах, как правило, выделялась самостоятельная секция дерматологии и венерологии во главе с В. М. Тарновским. На VII Пироговском съезде в Казани (1889) Тарновский был избран почетным председателем съезда.[28] На съездах Тарновский и его коллеги по обществу поднимал темы широкого общественного значения: излечимость сифилиса, сифилитическая наследственность и удвоенный сифилис, сифилис мозга, о специальных больницах для больных сифилисом и венерическими болезнями в больших городах, о популяризации сведений о сифилисе и др. [35]

Наиболее крупным общественным мероприятием, который явился следствием большой работы Русского сифилидологического и дерматологического общества, проделанной под председательством проф. В. М. Тарновского, явился созванный в 1897 г. Всероссийский съезд сифилидологов и земских врачей по обсуждению мер против распространения сифилиса. Это был первый в мире съезд для обсуждения мер против распространения сифилиса. К этому съезду общество подготовило новую номенклатуру сифилиса и венерических болезней.[36][31] Подготовка к съезду проводилась в течении года на квартире Тарновского на Мойке 104 при участии директора Медицинского департамента Министерства внутренних дел Российской империи Л. Ф. Рагозина.[37][38]

Санкт-Петербургское научное общество дерматовенерологов по сей день носит имя В. М. Тарновского.[39]

Общественная деятельность

В. М. Тарновский неоднократно получал от коллектива профессоров (на конференциях академии) поручения общественного характера. В 1875 г. он избирается депутатом на международный съезд врачей в Вене, в 1889 г. — членом академического суда, в 1892 г. — председателем комиссии для обсуждения вопроса о посылке денег, жертвуемых членами конференции в пользу голодающих, в 1895 — председателем комиссии по участию академии в Нижегородской выставке и т. д. Вениамин Михайлович был одним из членов-учредителей общества попечения о бедных больных, которое открылось в академии 2 мая 1897 г.[40]

Принимал активное участие в организации XII Международного медицинского конгресса в Москве 7—14 августа 1897 г., который стал апофеозом русской медицины, собравший 8200 участников, из них 5700 иностранных делегатов. Конгресс продемонстрировал важность и необходимость идеи Тарновского о создании национальных обществ сифилидологов и дерматовенерологов. Примеру Петербурга последовали врачи по всей России и по всему миру. Среди докладчиков на секции по дерматовенерологии — Капоши (Kaposi, Вена), Аллопо (Hallopeau, Париж), Гошер (Gaucher, Париж), Бартелеми (Barthelemy, Париж), Вольф (Wolf, Страссбург), Розенталь (Rosenthal, Берлин), Никольский П.В. (Киев), Линдстрем (Киев), Жюльен (Jullien, Париж), Попер-Мор (Poper-Mor, Будапешт), Швиммер (Schwimmer, Будапешт), Поспелов А.И. (Москва), Тарновский В.М. (Санкт-Петербург). В прениях участвовали Ватрашевский, Яковлев, Унна (P.G. Unna), Кампана (Campana), Лассар (О. Lassar), Соффиантини (G. Soffiantini), ван Хорн (van Hoorn), Зак (W. Sack). В течение 8 дней было сделано более 1300 докладов. На открытии конгресса в Большом театре от ученых Санкт-Петербурга выступил В. М. Тарновский. В своём докладе на французском языке Тарновский особенно подчеркнул, какое важное значение имел съезд русских сифилидологов в Петербурге в январе текущего года в борьбе с распространением сифилиса в России[41][42] На международных съездах 1896 г. в Лондоне и в 1900 г. в Париже Тарновский также принимал активное участие.[43][44]

Тарновский состоял членом Совета общества борьбы с заразными болезнями и консультантом по венерическим болезням Петербургских городских больниц, состоящих в ведении Городской Управы. Состоя длительное время консультантом по венерическим болезням при Главном военно-медицинском управлении (1880-1884), а также в качестве начальника кафедры, готовящей врачебные кадры для армии, В. М. Тарновский проявлял большую заботу об уменьшении венерической заболеваемости среди военнослужащих и смог принять радикальные меры по её снижению, проведя исследования военных госпиталей страны.[45]

9 декабря 1896 г. В. М. Тарновский был назначен членом Медицинского совета Министерства внутренних дел и состоял на этой должности до 1906 г. 3 декабря 1897 г., когда исполнилось 35 лет профессорско-преподавательской деятельности Тарновского, он оставил службу в академии, но продолжил принимать участие в научной и общественной жизни. Ко времени выхода в отставку В. М. Тарновский являлся одним из самых заслуженных профессоров академии, имел звание тайного советника, был награжден высшими государственными орденами.

Тарновский состоял почетным председателем русского сифилидологического и дерматологического общества, почетным членом Московского, Харьковского, Одесского дермато-венерологических обществ, Берлинского дерматологического общества, общества киевских врачей, одесских врачей, Виленского медицинского общества, общества взаимопомощи женщин-врачей, членом-корреспондентом Венского королевского общества врачей, Медицинской Парижской академии, Парижского медицинского общества, французского общества санитарной и моральной профилактики. В качестве почётного мирового судьи приглашался присутствовать на съезде мировых судей в Феодосии.[46]

На XV Международном медицинском съезде в Лиссабоне (19-26 апреля 1906г.) В. М. Тарновский был назначен Председателем национального (русского) комитета.

Вдова покойного В. М. Тарновского обратилась в 1907 г. в сифилидологическое общество с предложением учредить премию имени В. М. Тарновского, для чего она принесла в дар обществу неприкосновенный капитал в 10ООО рублей. Премия состояла из процентов неприкосновенного капитала в 10000 рублей государственной ренты и выдавалась через каждые пять лет, начиная с сентября 1906 г.[47] По истечении пятилетнего срока со дня смерти В. М. Тарновского первая премия его имени, в 1711 рублей, была присуждена профессору Военно-медицинской академии Н. А. Вельяминову за капитальный труд «Сифилис суставов».[48]

Научные взгляды В. М. Тарновского

С 1880-х гг научные интересы Тарновского в определённой степени смещаются в область сексологии, сексопатологии, морально-юридических аспектов сексуальности. В частности, Тарновский осторожно высказывался в пользу декриминализации мужеложества в тех случаях, когда оно связано с врождённой гомосексуальностью (различая при этом гомосексуальность врождённую и приобретённую); врождённой Тарновский считал также склонность к проституции.

Считается, что в работе Тарновского «Извращения полового чувства» (1884, отдельное издание 1885, немецкое издание 1886) впервые в России введён термин «<половое> извращение» (как перевод фр. «inversion du sens génital» из одноимённой работы Ж.-М. Шарко и В.Маньяна 1882 г.), а сама эта работа во многом повлияла на труды основателя клинической сексопатологии Р. Крафт-Эбинга.


Память

  • Санкт-Петербургского научного общества дерматовенерологов имени В. М. Тарновского
  • В 1922 г. Калинкинской больнице было присвоено имя В. М. Тарновского.

Напишите отзыв о статье "Тарновский, Вениамин Михайлович"

Примечания

  1. 1 2 Заславский Денис Владимирович. [www.vestnikdv.ru/archive/10_05_24.pdf 260 лет Alma Mater отечественной сифилидологии]. Вестник дерматологии и венерологии (2010).
  2. Гусаков Н. И., История отечественной дерматовенерологии / Н. И. Гусаков. - Изд. 2-е, перераб. и доп. - Москва : Авваллон, 2007. - 462, [2] с. С. 81.
  3. Практический врач, 1906, 42. Некролог. С. 703.
  4. Практический врач, 1906, 42. с. 704
  5. Чистяков М. А. Памяти Вениамина Михайловича Тарновского: [Речь, сказанная на заседании Рус. сифилидол. о-ва 14 окт. 1906 г.]/ Проф. О.В. Петерсен. Санкт-Петербург: тип. Н. Н. Клобукова, 1906. С. 708.
  6. Архангельский С. П. В. М. Тарновский. [1837-1906]. Ленинград: Медицина. Ленингр. отд-ние, 1966. С.68
  7. Профессора Военно-медицинской (Медико-хирургической) академии (1798-1998): [Справ.] / Воен.-мед. акад.; [Редкол... В.С. Новиков (отв. ред.) и др.]. - СПб: Наука. С.-Петерб. изд. фирма РАН, 1998. С. 18
  8. Яковлев С. С., Вениамин Михайлович Тарновский: 1837-1906 г./ Проф. С. Яковлев. - Харьков: Научная мысль, 1926. С.6
  9. Тарновский В.М. Курс венерических болезней, Спб., 1870, 428 с.
  10. Ашурков Е. Д. Тарновский В. М. и его роль в женском медицинском образовании// Вестн. дерматол. и венерол., 1957, 1, с. 43—50.
  11. Калинкинская больница - первая гражданская больница Санкт-Петербурга / Р. А. Аравийский, В. Л. Белянин, В. С. Мочалов, Н. В. Васильева. СПб.: СПбМАПО, 2003. 31 с.20
  12. Ельцина 3. Личные воспоминание о профессоре В. М. Тарновском// Практич. врач, 1906, 42. с. 714.
  13. Архангельский С. П. В. М. Тарновский [1837-1906]. Ленинград: Медицина. Ленингр. отд-ние, 1966. С.64
  14. Архангельский С. П. В. М. Тарновский. [1837 — 1906]. Ленинград: Медицина. Ленингр. отд-ние, 1966. С. 12
  15. Дионисов С. М. В. А. Кошеварова-Руднева — первая русская женщина — доктор медицины. М., 1966. с.51-55
  16. Петерсен О. В., О научной деятельности профессора В. М. Тарновского: [Речь, сказанная на заседании Рус. сифилидол. о-ва 14 окт. 1906 г.]/ Проф. О.В. Петерсен. Санкт-Петербург: тип. Н. Н. Клобукова, 1906. С. 6.
  17. Тарновская, Прасковья Николаевна // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  18. Чистяков М. А. Памяти Вениамина Михайловича Тарновского: [Речь, сказанная на заседании Рус. сифилидол. о-ва 14 окт. 1906 г.]/ Проф. О.В. Петерсен. Санкт-Петербург: тип. Н. Н. Клобукова, 1906. С. 707,710.
  19. [magazines.russ.ru/zvezda/2013/9/11p.html Из переписки А. Ф. КОНИ с Н. И. ВЕРБЛОВСКОЙ (1918—1927)]
  20. Чистяков М. А. Памяти Вениамина Михайловича Тарновского: [Речь, сказанная на заседании Рус. сифилидол. о-ва 14 окт. 1906 г.]/ Проф. О.В. Петерсен. Санкт-Петербург: тип. Н. Н. Клобукова, 1906. С. 710.
  21. Архангельский С. П. В. М. Тарновский. [1837-1906]. Ленинград: Медицина. Ленингр. отд-ние, 1966. С. 73
  22. 1 2 Анна Алексеевна Кубанова, Алексей Викторович Самцов, Заславский Денис Владимирович. [www.vestnikdv.ru/archive/11_03_23.pdf У истоков мировой дерматологии]. Вестник дерматологии и венерологии (2011).
  23. Петерсен О. В., О научной деятельности профессора В. М. Тарновского: [Речь, сказанная на заседании Рус. сифилидол. о-ва 14 окт. 1906 г.]/ Проф. О.В. Петерсен. Санкт-Петербург: тип. Н. Н. Клобукова, 1906. С. 706-707
  24. Новый путеводитель по Петербургу и его окрестностям: c подроб. пл. города. – СПб. : тип. имп. Акад. наук, 1875. – X, 318 с. С. 153.
  25. Полный список адресов С.-Петербургских врачей 1884 года. Издание Александра Венцеля. С.-Петербург. Тип. Э. Арнольда. 1884. С. 50
  26. Весь Петербург на 1906 год. Адресная и справочная книга г. С.-Петербурга. Издание А. С. Суворина. С.-Петербург, 1906. С. 648
  27. Архангельский С. П. В. М. Тарновский. [1837-1906]. Ленинград: Медицина. Ленингр. отд-ние, 1966. С. 75
  28. 1 2 Яковлев С. С., Вениамин Михайлович Тарновский: 1837-1906 г./ Проф. С. Яковлев. - Харьков: Научная мысль, 1926. С.7
  29. Ижевский К. М. Материалы к истории возникновения русского сифилидологического и дерматологического общества// Вестн. венерол. и дерматол., 1947, 1, с. 6—7.
  30. А. В. Самцов, Е. В. СоколовскиЙ, Р. А. Раводин. К 125-летию первого в Европе научного медицинского общества дерматовенерологов им. В. М. Тарновского// История медицины, № 4, 2010. С. 82-83.
  31. 1 2 Ижевский К. М. Материалы к истории возникновения русского сифилидологического и дерматологического общества// Вестн. венерол. и дерматол., 1947, 1, с.7.
  32. Архангельский С. П. В. М. Тарновский. [1837-1906]. Ленинград: Медицина. Ленингр. отд-ние, 1966. С. 75-76
  33. Манасеин М. П. К вопросу о профилактике и распространении венерических болезней и сифилиса в армии и армией// Русск. мед. вестн., 1902, 19, с. 18—28.
  34. Архангельский С. П. В. М. Тарновский. [1837-1906]. Ленинград: Медицина. Ленингр. отд-ние, 1966. С. 77
  35. Архангельский С. П. В. М. Тарновский. [1837-1906]. Ленинград: Медицина. Ленингр. отд-ние, 1966. С. 75-79
  36. Профессора Военно-медицинской (Медико-хирургической) академии (1798-1998): [Справ.] / Воен.-мед. акад.; [Редкол... В.С. Новиков (отв. ред.) и др.]. - СПб: Наука. С.-Петерб. изд. фирма РАН, 1998. С.20
  37. Петерсен О. В., О научной деятельности профессора В. М. Тарновского: [Речь, сказанная на заседании Рус. сифилидол. о-ва 14 окт. 1906 г.]/ Проф. О.В. Петерсен. Санкт-Петербург: тип. Н. Н. Клобукова, 1906. С. 707
  38. XII международный съезд врачей в Москве (Материалы)// Читатель, Г.2, 1987, № 30. С.110
  39. [rodvk-spb.ru/istoria_obshestva.html Официальный сайт Санкт-Петербургского научного общества дерматовенерологов имени В. М. Тарновского]
  40. Архангельский С. П. В. М. Тарновский. [1837-1906]. Ленинград: Медицина. Ленингр. отд-ние, 1966. С.85
  41. XII международный съезд врачей в Москве (Материалы)// Читатель, Г.2, 1987,№ 30.С.12-13, 110
  42. Кубанова Анна Алексеевна, Самцов Алексей Викторович, Заславский Денис Владимирович. [www.vestnikdv.ru/archive/11_03_23.pdf У истоков мировой дерматологии]. Вестник дерматологии и венерологии (2011).
  43. Петерсен О. В., О научной деятельности профессора В. М. Тарновского: [Речь, сказанная на заседании Рус. сифилидол. о-ва 14 окт. 1906 г.] Проф. О.В. Петерсен. Санкт-Петербург: тип. Н. Н. Клобукова, 1906. С.707.
  44. Яковлев С. С., Вениамин Михайлович Тарновский: 1837-1906 г./ Проф. С. Яковлев. - Харьков: Научная мысль, 1926. С.8
  45. Архангельский С. П. В. М. Тарновский. [1837-1906]. Ленинград: Медицина. Ленингр. отд-ние, 1966. С.21,72
  46. Яковлев С. С. Вениамин Михайлович Тарновский: 1837-1906 г./ Проф. С. Яковлев. - Харьков: Научная мысль, 1926. С.8
  47. Практический врач, 1906, 42. с. 719
  48. Архангельский С. П. В. М. Тарновский. [1837-1906]. Ленинград: Медицина. Ленингр. отд-ние, 1966. С.23

Основные труды

  • О лечении сифилитической болезни оспопрививанием// Военн.-мед. журн., 1861, ч, 80, отд, 2, с. 271—327.
  • Об оспопрививании как сродстве противосифилитическом// Воен.- мед. журн., 1862, ч, 83, отд. 2, с. 196—234.
  • Распознавание венерических болезней у женщин и детей. Руководство для повивальных бабок; с атласом: а) СПб., 1863; б) СПб., 1867.
  • Некоторые формы сифилитической афазии// а) Воен.-мед. журн., 1867, ч. 100, отд, 3, с. 225—296, и 1868, ч. 101, отд. 3, 162—214; (5) СПб., 1868; в) изд. на итал, языке, 1872.
  • Случай афазии сифилитического происхождения. Проток. об-ва русск. врачей в СПб., 1867, с. 25—26, 29—54.
  • Курс венерических болезней, Спб., 1870, 428 с.
  • Разбор сочинения д-ра Левина «О лечении сифилиса подкожными впрыскиваниями сулемы». Проток. об-ва русск. врачей в СПб., 1867/1868, с. 455—485.
  • Перелой и сифилис. Лекция, читанная в конференции Мед.-хир. академии 23 марта 1868 г.// Мед. Вестник, 1868, с. 27, 251—256.
  • Разбор труда Ф. О. Островского «О перелойном ревматизме». Проток. об-ва русск, врачей в СПб,, 1868/1869, с. 240—242.
  • 4 случая заражения простыми (мягкими) венерическими шанкрами сифилитических субъектов. Проток, об-ва русск. врачей в СПб,, 1868/1869, с. 303—304.
  • Ложно-затверделые шанкры сифилитиков. Проток. об-ва русск. врачей в СПб,, 1868/1869, с. 315—328.
  • Сифилис в Новгородской и Псковской губерниях// Арх. суд. мед., 1868, 4/VI, с. 1-5.
  • Хроническое паренхиматозное воспаление мочеиспускательного канала. Проток. об-ва русск. врачей в СПб., 1869/1870, 31 с.
  • Курс венерических болезней. Перелой. Лекции, читанные в Мед.- хир, академии, СПб., 1870.
  • Ответ на рецензию проф. Богдановского// Воен.-мед. журн., 1871, ч. 112, отд. 8, 1—36.
  • Лечение уретритов впрыскиваниями марганцово-цинковой соли// Воен. мед, журн., 1872, ч. 115, отд. 3, с. 147—152.
  • Cautersatio provocatoria// Воен.-мед. журн., 1873, ч. 116, отд., 3, с. 147— 150.
  • Reisung und Syphilis/ Viexteljahresschrift, 1877, с. 19—42.
  • Отчёт консультанта по венерическим болезням при Главном Воен.-мед. управлении// Воен.-мед. журн., 1881, ч. 140, отд 7, с. 63-112.
  • Лекции по сифилису. СПб., 1883.
  • Употребление йодоформа в сифилитической клинике// Воен.-мед. журн., 1883, ч. 146, отд. 3, с. 17—28, 33—44.
  • Извращение полового чувства: Судеб.-психиатр. очерк: Для врачей и юристов/ [Соч.] Проф. В.М. Тарновского. - Санкт-Петербург: тип. М.М. Стасюлевича, 1885. - [4], 109 с.
  • Половая зрелость, ее течение, отклонения и болезни. а) СПб., 1986, б) СПб., 1891.
  • Oб источниках распространения сифилиса; по поводу вырезывания сифилитического первичного затвердения: а) Врач, 1887, № 18, с. 363-—366, б) СПб., 1887.
  • Отзыв на кн.: Мансуров «Лекции о венерических болезнях». Проток. русск. сифил. об-ва, 26/111. 1888 г.
  • Проституция и аболиционизм (совм. с И. М. Тарновским), 1888.
  • Памяти проф. Рикора. Проток. русск. сифил. об-ва. 1888/1889, стр. 79—82.
  • Регламентация проституции в Москве и Париже: а) Проток. сифилидологического общества, 1889/1890, б) Медицина, 1890, №7, с. 66—67.
  • Потребители проституции: а) Медицина, 1890, № 69 и 70, с. 557—562; б) СПб., 1890.
  • Опыт аболиционизма в Италии: а) Мед. обозрение, 1891, т. 36, М 24, с. 1136—1148; б) М., 1891.
  • Сифилис мозга и его отношение к другим заболеваниям нервной системы: а) СПб., 1891; б) Медицина, 1891, № 4, 53—60; в) Мед. обозрение, 1891, т. 35, № 2, с. 150—152; Труды IV съезда врачей в память Пирогова, 1891.
  • Злокачественный сифилис. Доклад на III международном съезде врачей в Лондоне: а) Библиотека врача, 1896, № 8; б) М., 1896; в) СПб., 1900.
  • Серотерапия в применении к лечению сифилиса: а) Дневник съезда общества русских врачей в память Пирогова, Киев, 1896, т. 6, № 7, 9—15; б) Русский архив патологии, клин. мед. и бактериологии, 1896, т. 2, в. 2, 145—167; в) СПб., 1896.
  • Борьба с сифилисом в России. Речь на Всероссийском съезде по обсуждению мер против сифилиса, СПб., 1897.
  • Лечение сифилиса сывороткой меркуриализированных животных (совместно с С. С. Яковлевым): а) Русский архив патологии, клин, медицины и бактериологии, 1897, т. 4, в. 6, 611—634; б) СПб., 1897.
  • О врачебной деятельности : Заключ. лекция, чит. в Воен.-мед. акад. 3 апр. 1897 г./ Проф. В.М. Тарновский. Санкт-Петербург: тип. В.С. Эттингера, 1897. 8 с.
  • Traitement de la Syphilis par le serum d’Animaux mercurialises C. R. XII Congr. intern. Med. 1897, v. 4. Sect. 8, pp. 126—132. М., 1899.
  • Половая зрелость, её течение, отклонения и болезни, 1891.
  • Повторное заражение сифилисом. Доклад, читанный в русском сифилидологическом обществе 31 января 1898 г., СПб., 1898 (оттиск из газеты «Врач», 1898, № 9, 241—244).
  • Письмо о сифилисе. Казань. 1899.
  • La Syphilis en Russie. С. R. XII Congr. intern. Med., М., 1897, v. 4, Sect. 8, pp. 7—11, М., 1899, pp. 7—11, M. 1899.
  • Выступление в дискуссии на XII медицинском конгрессе в Москве (1897) по докладу Barthelemy: Lе Traitement de la Syphilis. С. R. XII Соngr, intern, Med, M .,1897, v. 4, Sect. 8, pp. 179—183, M., 1899.
  • Выступление на XII медицинском конгрессе в Москве (1897) по докладу Т- Вekrend: Prostitution und offcntliche Gcsondheitapflege. С. R. XII Соngr, intern, Med, M .,1897, v. 4, Sect. 8, p. 423.3, M., 1899.
  • Излечимость сифилиса. Спб., 1900.
  • Атипические формы сифилиса: а) Русск. журнал кожн. и венер. болезней, 1901, т. 1, 71—84; б) СПб., 1901; в) Харьков, 1901.
  • Сифилитическая семья и ее нисходящее поколение. Биологический очерк: а) Русск. журн. кожн. и венер. болезней, 1901, т. 2, 717—749; 905—941; 1902, т. 3, 73—79, 111—227, 339—368; б) СПб., 1902.
  • Удвоенный сифилис и сифилитическая наследственность// Практический врач, 1902, № с. 1, 3—5, № 2, с. 34—36.

Научные труды профессора В. М. Тарновского, изданные за границей

  • Recherches sur l`Aphasie syphilitique. Paris, 1870.
  • Vortrage fiber venerische Krankheiten. Berlin, 1872.
  • Lezioni sulle malattie veneree. Scuola raed., napol. L 4, p. 308—218, 1881.
  • Die krankhaften Erscheinungen des Geschlechtsinnes. Eine forensisch psychiatrische Studie. Berlin, 1884; 1886.
  • Briefe fiber Prostitution und Abolitionismus. Intern. Centralbl. 1 d. Physiol, und Pathol, der Ham.-u. Sex. Org. Bd. 1, S. 361; 444, 1889—1890. (Prostitution und Abolitionismus. Briefe Pr. W. Tarnow- sky. Hamburg und Leipzig, 1890).
  • Ueber Gehim Syphilis, ihre Diagnose und ihr Verhaltniss zb anderen Erkrankungen des Centralnervensysteras. Monatsschrtft f. prakt. Dermatologie. Bd. 12, S. 324—326,1891. (Die Syphilis des Gehiras und ihre Beziehung zu anderen Erkrankungen des Nervensystem. Arch. f. Derm. u. Syphilis, Bd. 23, S. 385, 1891).
  • Erfahrungen des Abolitionismus in der Prostitntionsirage in Italien. Intemat. Centralbl. f. d. Physiol, u. Pathol, d. Ham. u. Sex. Oif»s Bd. 3, S. 243—260, 1891—1892. (Experiences d`Abolition de U Prostitution en Italie. Gaz. hebdom. de Med. Vol. 29, p. 607, 619, 1892).
  • Seroterapie als Heilmittel der Syphilis. Arch. f. Derm. u. Syphilis, Bd 36, S. 63-91, 1896.
  • Syphilis maligna. Monatsschrift. f. prakt. Dermatologie, Bd. 23.S. 324; 426, 1896.
  • Lutte contre la Syphilis. Ann. d’Hygien., v. 38, pp. 193—223, 1897. The sexual instinct and its morbid manifestations from the duble standpoint of jurisprudence and psychiatry. Paris, 1898. (L’instinct sexuel et ses manifestations morbides en duble point de vue de la Jurisprudence et de la psychiatrie. Paris, 1904).
  • La Descendance des Heredo-syphilitiques.C. R. XIII Congr.internat.M6d. Sectio de Derm, et d. Syphil., pp. 77—79, 303—318. Paris, 1900. (La Famille syphilitique et Sa Descendance. La Syphilis. Revue de Medecine Speciale, publiee par le d-r T. Barthelemy. Paris, 1904)

Переводы

  • Цейссль Г. Руководство к изучению сифилиса и связанных с ним местных венерических болезней. Перевод с немецкого под редакцией проф. В. М. Тарновского, СПб., 1873.
  • Ланcеро Э. Учение о сифилисе. Перевод с французского под редакцией и с примечаниями проф. В. М. Тарновского, СПб., 1877.
  • Фурнье А. Сифилис мозга. Перевод с французского под редакцией проф. В. М. Тарновского, СПб., 1881.

Литература

  • Тарновский, Вениамин Михайлович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Новый путеводитель по Петербургу и его окрестностям: c подроб. пл. города. – СПб.: тип. имп. Акад. наук, 1875. – X, 318 с. С. 153.
  • Полный список адресов С.-Петербургских врачей 1884 года. Издание Александра Венцеля. С.-Петербург. Тип. Э. Арнольда. 1884. С. 50.
  • Весь Петербург на 1906 год. Адресная и справочная книга г. С.-Петербурга. Издание А. С. Суворина. С.-Петербург, 1906. С. 648.
  • Алексеев М. Т. В. М. Тарновский// Харьковск. мед. журн., 1906, 5, с. 473.
  • Авчинникова-Архангельская В.В., Проституция и проф. В. М. Тарновский: (Публ. лекция, прочит. канд. на степ. д-ра ист. филол. наук Париж. ун-та В.В. Авчинниковой, в Соляном городке 27 февр. 1904 г.)/ В. В. Авчинникова. - Санкт-Петербург: тип. П. П. Сойкина, ценз. 1904. - 54 с.
  • Архангельский С. П., В. М. Тарновский. [1837-1906]. Ленинград: Медицина. Ленингр. отд-ние, 1966. - 100 с., 1 л. портр.: ил.; 22 см. - Науч. труды В. М. Тарновского и лит. о нем: с. 92-99.
  • Архангельский С. П. Венерические болезни в русской дореволюционной и Советской Армии до Великой Отечественной войны. Дисс., Л., 1950.
  • Архангельский С. П. Профессор Вениамин Михайлович Тарновский (к 50-летию со дня смерти). Протоколы Ленингр. дермато-венерологического общества им. Тарновского, Л., 1956, май.
  • Архангельский С. П. В. М. Тарновский [1837-1906]. Ленинград: Медицина. Ленингр. отд-ние, 1966. 100 с.
  • Архангельский С. П., Горбовицкий С. Е., Павлов С. Т., Подвысоцкая О. Н., Штейнлухт. А. Краткий очерк развития дерматологии и венерологии в Петербурге — Ленинграде// Вестн. дерматол и венерол., 1957, c. 45—53.
  • Ашурков Е. Д. Вениамин Михайлович Тарновский и его роль в женском медицинском образовании// Вестн. дерматол. и венерол., 1957, 1, с. 44—45.
  • Ашурков Е. Д. и Кобрин А. Л. О преподавании дерматовенерологии в России до образования специальных кафедр// Сов. здравоохр., 1952, 4, с. 50—55.
  • Ашурков Е. Д. и Штейнлух Л. А. Краткий очерк история отечественной венерологии. В кн.: Руководство по дерматовенерологии, т. 1. М., 1959, с. 11—37.
  • Ашурков Е. Д. Тарновский В. М. и его роль в женском медицинском образовании// Вестн. дерматол. и венерол., 1957, 1, с. 43—50.
  • Бржеский В. Ч. К истории борьбы с сифилисом в России// Вестн. дерматол. и венерол., 1957, 5, с. 47—50.
  • Вейс Ф. И. Отзыв о сочинении Тарновского: «Распознавание венерических болезней у женщин и детей». СПб., 1863.
  • Вениамин Михайлович Тарновский// Изв. Воен.-мед. акад., 1906, 5, с. 637.
  • Вишневская П. и Орлов С. В. М. Тарновский// Гигиена и здоровье. 1938, 6, с. 16.
  • Галерея русских и советских дермато-венерологов. Научн.записки Горьковского научн.-иссслед. ин-та, т. 21. Горький, 1960.
  • Горбовицкий С. Е., Разнатовский И. М., Шиман Г. В. Из истории отечественной венерологии и дерматологии. К 90-летию Ленинградского научного медицинского общества дерматологов и венерологов им. В. М. Тарновского// Вестн. дерматол. и венерол. 1977, № 3, с. 53—56.
  • Гусаков Н. И., История отечественной дерматовенерологии / Н. И. Гусаков. - Изд. 2-е, перераб. и доп. - Москва : Авваллон, 2007. - 462, [2] с.
  • Дионисов С. М. В. А. Кошеварова-Руднева — первая русская женщина — доктор медицины. М., 1966.
  • XII международный съезд врачей в Москве (Материалы)// Читатель, Г.2, 1987, № 30.
  • Ельцина 3. Личные воспоминание о профессоре В. М. Тарновском// Практич. врач, 1906, 42. с. 711—714.
  • Ельцина 3. История возникновения первого в России общества сифилидологов и дерматологов// Врач, дело, 1927, 9, с. 635-636.
  • Ельцинский В. И. Об отношения правительства к проституции, как источнику сифилиса. М., 1864.
  • Ельцинский В. Коренное лечение сифилитичеcкой болезни посредством оспопрививания, основанное на физиологических данных и подтвержденное клиническими наблюдениями. М., 1860.
  • Жбанков Д. Н. О съезде при Медицинском департаменте по обсуждению мер против сифилиса. Врач, 1897, 29, с. 799—803; 30, с. 829—834.
  • Заблоцкий П. Руководство к изучению и лечению сифилитических болезней. СПб., 1857.
  • Зеленев И. Ф. Тарновский Вениамин Михайлович// Русск, журн. кожн. и вен. бол., 1906, т. 11, с. 411—412.
  • Змеев Л. Ф. Тарновский Вениамин Михайлович, В кн.: Русские врачи-писатели. Вып. 1, СПб., 1886, с. 126—127.
  • Ижевский К. М. Материалы к истории возникновения русского сифилидологического и дерматологического общества// Вестн. венерол. и дерматол., 1947, 1, с. 6—12.
  • К. И. Ш. Некролог проф. Вениамина Михайловича Тарковского// Журн. об-ва русск. врачей в память Н. И. Пирогова, 1906. 12, 4, с. 406—407.
  • Калинкинская больница - первая гражданская больница Санкт-Петербурга / Р. А. Аравийский, В. Л. Белянин, В. С. Мочалов, Н. В. Васильева. СПб.: СПбМАПО, 2003. 31 с.
  • Капустин М. Я. Калинкинская городская больница в С.-Петербурге. СПб., 1885.
  • Кириллов. Об освидетельствовании женщин в адресной экспедиции повивальными бабками, получившими образование в Институте при Калинкинской больнице. Арх. суд.-мед. и обществ, гигиены, 1870, 4, с. 4—10.
  • Кобрин А. Л. Исторический очерк кафедры кожных и венерических болезней Военно-медицинской академии. Ленинград, 1948.
  • Кожевников П. В. Вениамин Михайлович Тарновский// Вестн. венерол. и дерматол, 1951, 3, с. 46—48.
  • Кожевников П. В. и Фролова М. А. Роль больницы им. В. М. Тарновского в развитии отечественной венерологии и дерматологии// Вестн. дерматол. и венерол. 1963, 5, с. 62—68.
  • Красильников В. Разбор сочинения Тарновского В. М. «Распознавание венерических болезней у женщин и детей». СПб.,1863. Воен.-мед. журн., 1864. 89, 5, с. 1—32.
  • Манасеин М. П. К вопросу о профилактике и распространении венерических болезней и сифилиса в армии и армией// Русск. мед. вестн., 1902, 19, с. 18—28.
  • Манасеин М. П. Первый Всероссийский съезд для борьбы с торгом женщинами и его причинами// Русск. журн. кожн. и вен. бол., 1910, XX, V, с. 117—136.
  • Мансуров Н. Рецензия на кн.: «Распознавание венерических болезней у женщин и детей» В. М. Тарновского// Моск. мед. газета, 1864, 6, с. 93—94.
  • Мартинкевич А. А. и Штейнлухт Л. А. Из истории Калинкинскои больницы// Вестн. венерол. и дерматол., 1951, 1, с. 43—47.
  • Москалев Н. А. Аболиционизм или же регламентация проституции?// Pусск. журн. кожн. и вен. бол., 1907, т. 1, c. 54—63; с. 140—148.
  • Николай Иванович Пирогов и его наследие — пироговские съезды Сб. СПб., 1911.
  • Павлов Т. и Кульнев С. Памяти профессора Вениамина Михайловича Тарновского// Русск. врач, 1906, 21, c. 648—649.
  • Павлов С.Т., Штейнлухт Л.А. Ленинградское научное общество дерматологов и венерологов им. В. М. Тарновского (деятельность в период 1917—1967)// Вестн. дерматол. и венерол., 1967, № 12, с. 59—61
  • Петерсен О. В. О научной деятельности профессора В. М. Тарновского: [Речь, сказанная на заседании Рус. сифилидол. о-ва 14 окт. 1906 г.]/ Проф. О.В. Петерсен. Санкт-Петербург: тип. Н. Н. Клобукова, 1906. С. 706-707.
  • Поспелов А. И. Памяти профессора Вениамина Михайловича Тарновского. Протоколы Московского дерматол. и венерол. об-ва, М., 1906—1907, т. 15, с. 118—125.
  • Практический врач, 1906, 42. с. 703—719.
  • Профессора Военно-медицинской (Медико-хирургической) академии (1798-1998): [Справ.] / Воен.-мед. акад.; [Редкол... В.С. Новиков (отв. ред.) и др.]. - СПб: Наука. С.-Петерб. изд. фирма РАН, 1998. - 313, [3] с.: портр.
  • Рагозин Л. Ф. Речь на открытии Сифилидологического съезда 1897 г., Труды съезда.
  • Родионов А. Н., Горбовицкий С. Е., Разнатовский И. М. К 100-летию Ленинградского научного медицинского общества дерматологов и венерологов им. В.М. Тарновского// Вестн. дерматол. и венерол. 1988, №1, с. 75—78.
  • Розенталь С. К. К истории отечественной венерологии. Проф. П. Н. Заблоцкий// Вестн. венерол. и дерматол., 1951. 2. 36—37.
  • Самцов А. В., Соколовский Е. В., Раводин Р. А. К 125-летию первого в Европе научного медицинского общества дерматовенерологов им. В. М. Тарновского// История медицины, № 4, 2010. С. 81-84.
  • Тарновский В. М. «Распознавание венерических болезнях у женщин и детей». Рецензия// Книжный вестн., 1863. с. 23, 412.
  • Тарновский В. М. «Половая зрелость, ее течение, отклонения и болезни». Рецензия// Русск. мысль, 1886, 6, с. 405—407.
  • Чистяков М. А. Памяти Вениамина Михайловича Тарновского: [Речь, сказанная на заседании Рус. сифилидол. о-ва 14 окт. 1906 г.] Проф. О.В. Петерсен. Санкт-Петербург: тип. Н. Н. Клобукова, 1906. С. 707-710.
  • Шиман Г. В. К истории Ленинградского научного медицинского общества дерматологов и венерологов им. В. М. Тарновского. Вестн. дерматол. и венерол. 1968, 6, с. 60—64.
  • Яковлев С. С. Вениамин Михайлович Тарновский: 1837-1906 г./ Проф. С. Яковлев. - Харьков: Научная мысль, 1926

Ссылки

  • [rodvk-spb.ru/istoria_obshestva.html Официальный сайт Санкт-Петербургского научного общества дерматовенерологов имени В. М. Тарновского]
  • [www.vestnikdv.ru/archive/10_04_14.pdf А. В. Самцов, Е. В. СоколовскиЙ, Р. А. Раводин. К 125-летию первого в Европе научного медицинского общества дерматовенерологов им. В. М. Тарновского.]
  • Заславский Денис Владимирович. [www.vestnikdv.ru/archive/10_05_24.pdf 260 лет Alma Mater отечественной сифилидологии]. Вестник дерматологии и венерологии (2010).
  • Анна Алексеевна Кубанова, Алексей Викторович Самцов, Заславский Денис Владимирович. [www.vestnikdv.ru/archive/11_03_23.pdf У истоков мировой дерматологии]. Вестник дерматологии и венерологии (2011).
  • [magazines.russ.ru/zvezda/2013/9/11p.html Из переписки А. Ф. КОНИ с Н. И. ВЕРБЛОВСКОЙ (1918—1927)]

Отрывок, характеризующий Тарновский, Вениамин Михайлович

Анна Павловна грустно улыбнулась и заметила, что Кутузов, кроме неприятностей, ничего не дал государю.
– Я говорил и говорил в Дворянском собрании, – перебил князь Василий, – но меня не послушали. Я говорил, что избрание его в начальники ополчения не понравится государю. Они меня не послушали.
– Все какая то мания фрондировать, – продолжал он. – И пред кем? И все оттого, что мы хотим обезьянничать глупым московским восторгам, – сказал князь Василий, спутавшись на минуту и забыв то, что у Элен надо было подсмеиваться над московскими восторгами, а у Анны Павловны восхищаться ими. Но он тотчас же поправился. – Ну прилично ли графу Кутузову, самому старому генералу в России, заседать в палате, et il en restera pour sa peine! [хлопоты его пропадут даром!] Разве возможно назначить главнокомандующим человека, который не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых дурных нравов! Хорошо он себя зарекомендовал в Букарещте! Я уже не говорю о его качествах как генерала, но разве можно в такую минуту назначать человека дряхлого и слепого, просто слепого? Хорош будет генерал слепой! Он ничего не видит. В жмурки играть… ровно ничего не видит!
Никто не возражал на это.
24 го июля это было совершенно справедливо. Но 29 июля Кутузову пожаловано княжеское достоинство. Княжеское достоинство могло означать и то, что от него хотели отделаться, – и потому суждение князя Василья продолжало быть справедливо, хотя он и не торопился ого высказывать теперь. Но 8 августа был собран комитет из генерал фельдмаршала Салтыкова, Аракчеева, Вязьмитинова, Лопухина и Кочубея для обсуждения дел войны. Комитет решил, что неудачи происходили от разноначалий, и, несмотря на то, что лица, составлявшие комитет, знали нерасположение государя к Кутузову, комитет, после короткого совещания, предложил назначить Кутузова главнокомандующим. И в тот же день Кутузов был назначен полномочным главнокомандующим армий и всего края, занимаемого войсками.
9 го августа князь Василий встретился опять у Анны Павловны с l'homme de beaucoup de merite [человеком с большими достоинствами]. L'homme de beaucoup de merite ухаживал за Анной Павловной по случаю желания назначения попечителем женского учебного заведения императрицы Марии Федоровны. Князь Василий вошел в комнату с видом счастливого победителя, человека, достигшего цели своих желаний.
– Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est marechal. [Ну с, вы знаете великую новость? Кутузов – фельдмаршал.] Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! – говорил князь Василий. – Enfin voila un homme, [Наконец, вот это человек.] – проговорил он, значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L'homme de beaucoup de merite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василью его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны, и перед Анной Павловной, которая так же радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)
– Mais on dit qu'il est aveugle, mon prince? [Но говорят, он слеп?] – сказал он, напоминая князю Василью его же слова.
– Allez donc, il y voit assez, [Э, вздор, он достаточно видит, поверьте.] – сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с покашливанием, которым он разрешал все трудности. – Allez, il y voit assez, – повторил он. – И чему я рад, – продолжал он, – это то, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем, – власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, – заключил он с победоносной улыбкой.
– Дай бог, дай бог, – сказала Анна Павловна. L'homme de beaucoup de merite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал.
– Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle a laquelle on lirait Joconde, en lui disant: «Le souverain et la patrie vous decernent cet honneur». [Говорят, что он покраснел, как барышня, которой бы прочли Жоконду, в то время как говорил ему: «Государь и отечество награждают вас этой честью».]
– Peut etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало,] – сказала Анна Павловна.
– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.


В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?
После Смоленска Наполеон искал сражения за Дорогобужем у Вязьмы, потом у Царева Займища; но выходило, что по бесчисленному столкновению обстоятельств до Бородина, в ста двадцати верстах от Москвы, русские не могли принять сражения. От Вязьмы было сделано распоряжение Наполеоном для движения прямо на Москву.
Moscou, la capitale asiatique de ce grand empire, la ville sacree des peuples d'Alexandre, Moscou avec ses innombrables eglises en forme de pagodes chinoises! [Москва, азиатская столица этой великой империи, священный город народов Александра, Москва с своими бесчисленными церквами, в форме китайских пагод!] Эта Moscou не давала покоя воображению Наполеона. На переходе из Вязьмы к Цареву Займищу Наполеон верхом ехал на своем соловом энглизированном иноходчике, сопутствуемый гвардией, караулом, пажами и адъютантами. Начальник штаба Бертье отстал для того, чтобы допросить взятого кавалерией русского пленного. Он галопом, сопутствуемый переводчиком Lelorgne d'Ideville, догнал Наполеона и с веселым лицом остановил лошадь.
– Eh bien? [Ну?] – сказал Наполеон.
– Un cosaque de Platow [Платовский казак.] говорит, что корпус Платова соединяется с большой армией, что Кутузов назначен главнокомандующим. Tres intelligent et bavard! [Очень умный и болтун!]
Наполеон улыбнулся, велел дать этому казаку лошадь и привести его к себе. Он сам желал поговорить с ним. Несколько адъютантов поскакало, и через час крепостной человек Денисова, уступленный им Ростову, Лаврушка, в денщицкой куртке на французском кавалерийском седле, с плутовским и пьяным, веселым лицом подъехал к Наполеону. Наполеон велел ему ехать рядом с собой и начал спрашивать:
– Вы казак?
– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.


Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.