Тассилин-Адджер

Тассилин-АдджерТассилин-Адджер

</tt>

</tt> </tt> </tt> </tt> </tt> </tt> </tt> </tt>

Тассилин-Адджер араб. طاسيلي ناجّر‎
Ландшафт Тассилин-Адджер
Категория МСОП — II (Национальный парк)
25°10′00″ с. ш. 8°10′00″ в. д.25.166667° с. ш. 8.166667° в. д. / 25.166667; 8.166667
Страна	Алжир Алжир
Тассилин-Адджер

Тассили́н-Аддже́р, Тассили́н-Адже́р (Tassili n’Ajjer, в переводе с тамашек — «Плато рек», араб. طاسيلي ناجّر‎) — плато в юго-восточной части Алжира, в пустыне Сахара. На плато в разные годы были найдены петроглифы, датируемые от 7 тысячелетия до н. э. до VII века н. э. Объект ЮНЕСКО с 1982. Это один из крупнейших памятников наскального искусства Сахары.

Географические данные

Длина плато — около 500 км., от 26°20′ с. ш. 5°00′ в. д.26.333° с. ш. 5.000° в. д. / 26.333; 5.000    восточного юго-востока до 24°00′ с. ш. 10°00′ в. д.24.000° с. ш. 10.000° в. д. / 24.000; 10.000   . Высочайшей точкой является гора Азао (2158 м, 25°10′ с. ш. 8°11′ в. д.25.167° с. ш. 8.183° в. д. / 25.167; 8.183   ). Ближайший город — Джанет, около 10 км на юго-запад.

Большая часть плато, включая кипарисы и археологические площадки, с 1972 г. входит в состав национального парка, биосферного заповедника и всемирное наследие ЮНЕСКО под названием «Национальный парк Тассилин-Адджер» общей площадью около 72 000 км².

Геология

Горная гряда состоит из песчаника. Благодаря эрозии здесь образовалось множество (более 300) естественных каменных арок, равно как и множество других впечатляющих объектов. Гряду прорезают вади — высохшие русла рек, некогда здесь пролегавших. Существует множество пещер.

Экология

Вследствие высоты и влагоудерживающих свойств песчаника, вегетационный период растений немного больше, чем в окружающей пустыне; поэтому здесь возможно существование исчезающих эндемических видов сахарского кипариса и сахарского мирта в верховьях восточной части плато.

Буквальный перевод названия гряды — «Плато рек» — относится к тому периоду, когда здешний климат был куда более влажным, чем сегодня.

Археологические находки

Всемирную известность Тассилин-Адджеру принесли обнаруженные здесь в 1909 году огромные яркие рисунки, изображающие людей, животных и сцены из жизни. Эти рисунки говорят о том, что ныне безжизненная пустыня была когда-то плодородной местностью, по просторам которой бродили огромные стада животных, а на берегах рек и озёр селились люди, занимавшиеся охотой, собирательством и ловлей рыбы.

Рисунки

Выполненные в разных стилях, рисунки относятся к различным временным периодам. Самые ранние — петроглифы, покрытые тёмным слоем патины — выполнены в натуралистическом стиле и датируются 6000 — 2000 лет до н. э. Это преимущественно сцены охоты и изображения животных так называемой «эфиопской» фауны: слонов, носорогов, жирафов, гиппопотамов, крокодилов, страусов, антилоп, вымершего вида буйвола и др. Животные изображены очень реалистично. Есть некоторые рисунки, выполненные и позднее, но их стиль уже отличается. Люди, изображённые здесь, относятся к так называемому «бушменскому типу». Это люди в масках, с луками и стрелами. Исследователь рисунков Тассилин-Адджера Анри Лот, изучавший их в 1956—1957 гг., называл их «круглоголовые люди».

Более поздние рисунки, возраст которых определяется периодом конца 3000 — 1000 лет до н. э., выполнены красками, и изображают домашних животных. Это овцы, козы, крупный рогатый скот. Кроме того, здесь встречаются изображения лошадей, собак, муфлонов, слонов и изредка — жирафов. Рисунки выполнены более условно, чем предыдущая группа. Люди обычно в масках, с луками и стрелами, дротиками, топорами и кривыми палками. Мужчины одеты в короткие широкие плащи, женщины — в колоколобразных юбках. Иногда женщины обладают ярко выраженной стеатопигией, а мужчины изображены с нитеподобными фигурами, напоминая росписи Южной Африки. Эти многоцветные рисунки выполнены племенами скотоводов, занимающихся также охотой и собирательством.

Также были найдены изображения лошадей и повозок с колесами, относящиеся к середине 2 тысячелетия до н. э. — началу нашей эры.

В рисунках, изображающих быков или баранов с солнечным диском на голове, видели результат египетского влияния и связывали с культом Ра, однако бытует и мнение, что почитание солнца было распространено по всей Ливии. Возможно, от них культ солнца проник в долину Нила, так как рисунки эти древнее культа Амона-Ра в Египте.

Появление верблюда на рисунках соответствует 200 — 700 гг. н. э. и знаменует четвёртый период — «период верблюда» — по устоявшейся периодизации.

Археология Тассилин-Адджера не ограничивается одними лишь рисунками (которых здесь сотни тысяч). Среди скал также было найдено множество наконечников стрел, скребков, костей, зернотёрок, каменных ножей и тому подобных орудий человека. Радиоуглеродный анализ органических остатков дал возможность более точно определить время пребывания здесь человека.

История открытия

Впервые рисунки на плато Тассилин-Адджер были замечены Кортье в 1909 г. Французский офицер Бренан провёл в этом районе Сахары восемь лет (с 1932 по 1940), и сделал много зарисовок, которые позже показал А. Брейлю. Брейль задумал организовать экспедицию, но планам помешала Вторая мировая война. После войны Брейль издал зарисовки Бренана, сопроводив их описанием. Поскольку зарисовки были неточны и передавали лишь идею, то и трактовку они получили очень вольную. Например, Брейль в изображениях видел целые сцены с морально-этическим содержанием, как в случае с «Жозефиной, продаваемой своими сёстрами»: это сцена, где изображена группа женщин, одну из которых — «Жозефину» — её сёстры насильно волокут к группе мужчин, стоящих рядом.

В 1933 году вышла книга Л. Жолео, в которой он наметил периодизацию рисунков из четырёх временных отрезков:

• «эпоха буйвола», которую составляли реалистичные рисунки носорогов, слонов, жирафов и людей так называемого «бушменского типа»;
• «эпоха африканского слона», когда появляются изображения домашних животных, в том числе связанные с культурой солнца: баран с солнечным диском на голове, а затем и «солнечный бык»;
• рисунки, где появляется лошадь, колесо и колесницы;
• «эпоха верблюда» — последняя группа.

В 1935 г. французский археолог Рейгасс ненадолго посетил этот район. Знакомый с многими росписями Сахары, Рейгасс создал приблизительную периодизацию рисунков. Наиболее древними он обозначил петроглифы, изображающие животных тропической фауны: гиппопотамов, носорогов, крупного рогатого скота, жирафов, буйволов, антилоп и страусов; ко второй группе он отнёс многоцветные и более условные росписи с крупным рогатым скотом, а также колесницами. Весьма приблизительная и осторожная датировка нуждалась в проверке, и в 1956—57 гг. руководство экспедиции было поручено Анри Лоту, который уже посещал этот район в 1934 г., был знаком с Брейлем и принимал участие в публикации его работы.

Анри Лот подготовился основательно, и полтора года изучал рисунки вместе с группой художников и фотографов. Экспедиция Лота подтвердила правильность датировки Рейгасса. По возвращении Лот опубликовал книгу «В поисках фресок Тассилин-Адджера» с живым и интересным описанием своей экспедиции. В книге Лот наряду с серьёзными данными высказал несколько маловероятных гипотез о происхождении народа фульбе от неолитического населения Сахары на основании схожести женских причёсок на рисунках и у самих фульбе. Через несколько лет после экспедиции один из её участников, фотограф Жан-Доминик Лажу, вновь отправился в известные ему пещеры и местности, провёл там 10 месяцев, переснял заново все рисунки и издал книгу, в которой все фотографии были сопровождены очень скудными, но трезвыми комментариями. Например, Лажу предостерегал об условности попыток определения возраста изображений по их стилю. Он также указал, что рисунки не дают достаточных оснований для определения видов животных или расовой принадлежности изображённых людей. Он утверждал, что при определении возраста или расы решающее значение имеют исследования костных останков. Таким же образом он критиковал попытки Лота определить возраст изображений по последовательности наслоений рисунков.

Позднейшие исследования, проведённые итальянцем Фабрицио Мори, обследовавшим соседний район на границе Алжира с Ливией, собрали информацию, которая помогла определить датировку изображений Тассилин-Адджера более точно. Исследования палинологов показали, что предполагаемый возраст рисунков древнее, чем думали раньше. Данные раскопок в соседних районах показали, что неолит суданской традиции — то есть Тассилин-Адджера и Эннеди — древнее неолита Южной Европы и Киренаики, а керамика в Восточной и Центральной Сахаре появилась одновременно с керамикой в Передней Азии.

См. также

• Альтамира
• Первобытное искусство Южной Африки
• Искусство аборигенов Австралии
• Наскальное искусство Сахары
• Первобытное искусство
• Петроглифы

Библиография

• А. Лот. В поисках фресок Тассилин-Аджера. Л.: «Искусство», 1973

Ссылки

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 179 [whc.unesco.org/ru/list/179 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/179 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/179 фр.]

• Тассилин-Аджер — статья из Большой советской энциклопедии.
• [slovari.yandex.ru/Тассилин-Аджер/Словарь%20изобразительного%20искусства/Тассилин-Аджер/ Тассилин-Аджер](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2872 дня)) — статья из Словаря изобразительного искусства
• [www.wcmc.org.uk/protected_areas/data/wh/tassili.html World Conservation Monitoring Centre] (англ.)
• [naturalarches.org/tassili/ Арки Тассилин-Адджера] (англ.)
• [www.fjexpeditions.com/tassili.html Отчёт об экспедиции в Тассилин-Адджер] (англ.)
• [www.africana.ru/history/antique_monuments/Tassilin/soderzhanie.htm «В поисках фресок Тассилин-Аджера» — онлайн-версия]

Отрывок, характеризующий Тассилин-Адджер

Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.