Татарский язык

Татарский язык
Страны:	Россия, страны бывшего СССР, Польша, Турция, Финляндия, Румыния, КНР, Австралия, США
Регионы:	Татарстан, Башкортостан, Москва и область, Челябинская область, Ульяновская область, Свердловская область, Оренбургская область, Пермский край, Удмуртия и другие
Официальный статус:	Субъект Российской Федерации: Татарстан
Регулирующая организация:	Институт языка, литературы и искусства (ИЯЛИ) имени Галимджана Ибрагимова Академии наук Республики Татарстан
Рейтинг:	95
Классификация
Категория:	Языки Евразии
Алтайские языки (спорно) Тюркская ветвь Кыпчакская группа Поволжско-кыпчакская подгруппа
ГОСТ 7.75–97:	тар 660
См. также: Проект:Лингвистика

Тата́рский язы́к (тат. татар теле, татарча / tatar tele, tatarça) — национальный язык татар, государственный язык Республики Татарстан и второй по распространённости и по количеству говорящих национальный язык в Российской Федерации. Относится к поволжско-кыпчакской подгруппе кыпчакской группы тюркских языков.

Раньше термин использовался в том числе и как название некоторых тюркских языков.

Лингвогеография

Ареал и численность

Распространён в Татарстане, Башкортостане и в некоторых районах Марий Эл, Удмуртии, Чувашии, Мордовии, Челябинской, Оренбургской, Свердловской, Тюменской, Ульяновской, Самарской, Астраханской, Саратовской, Нижегородской, Пензенской, Рязанской, Тамбовской, Курганской, Томской областей, Пермского края России, а также в отдельных районах Узбекистана, Казахстана и Киргизии.

Число говорящих в России - около 4,28 млн. человек, по состоянию на 2010 год (5,1 млн. согласно переписи 1989 года). Татарский язык распространен также среди башкир, русских, чувашей и марийцев, а также некоторых других народов России.

Владение татарским разными народами (народы с численностью более 500 тыс.), 2002 г.
Народ Число владеющих Татары 4 488 330 Башкиры 524 399 Русские 136 617 Чуваши 68 624 Марийцы 42 892 Удмурты 26 242 Казахи 9 909 Азербайджанцы 5 752 Мордва 3 970 Украинцы 3 688 Армяне 1 608 Белорусы 944 Чеченцы 845 Немцы 813 Кумыки 589 Лезгины 376 Аварцы 252 Осетины 205 Буряты 175 Даргинцы 145 Кабардинцы 131 Ингуши 100 Якуты 46

Распространённость татарского по регионам, 2002 г.

Регион Число владеющих  % Российская Федерация 5 347 706 100 Центральный федеральный округ 167 898 3,1 Московская область 29 731 0,6 г. Москва 98 314 1,8 Северо-Западный федеральный округ 46 781 0,9 г. Санкт-Петербург 18 092 0,3 Южный федеральный округ 128 670 2,4 Краснодарский край 17 600 0,3 Астраханская область 56 317 1,1 Волгоградская область 19 603 0,4 Приволжский федеральный округ 4 355 618 81,4 Республика Башкортостан 1 396 947 26,1 Республика Марий Эл 40 632 0,8 Республика Мордовия 43 825 0,8 Республика Татарстан 2 014 517 37,7 Удмуртская Республика 89 689 1,7 Чувашская Республика 39 968 0,7 Кировская область 39 045 0,7 Нижегородская область 41 513 0,8 Оренбургская область 138 299 2,6 Пензенская область 82 696 1,5 Пермская области 124 437 2,3 Самарская область 102 905 1,9 Саратовская область 44 826 0,8 Ульяновская область 156 319 2,9 Уральский федеральный округ 466 207 8,7 Курганская область 17 544 0,3 Свердловская область 116 173 2,2 Тюменская область 189 880 3,6 Челябинская область 142 610 2,7 Сибирский федеральный округ 158 385 3,0 Красноярский край 29 282 0,5 Иркутская область 16 622 0,3 Кемеровская область 29 574 0,6 Новосибирская область 19 080 0,4 Омская область 35 766 0,7 Томская область 13 349 0,2 Дальневосточный федеральный округ 24 147 0,5

Татарский язык в Татарстане

Татарский язык, наряду с русским, является государственным языком Республики Татарстан (в соответствии с законом Республики Татарстан «О языках народов Республики Татарстан» от 1992 года). В Татарстане и в местах проживания татар существует развитая сеть учебных и воспитательных учреждений, в которых используется татарский язык: дошкольные учреждения с татарским языком в качестве языка воспитания, начальные и средние школы с татарским языком в качестве образовательного.

Кроме традиционного использования татарского языка в качестве предмета изучения и образовательного средства на филологических факультетах Казанского государственного университета, пединститутов и педучилищ, татарский язык как язык обучения в настоящее время применяется на юридическом факультете и факультете журналистики Казанского университета, в Казанской консерватории и Казанском государственном институте искусства и культуры.

На татарском языке издаётся учебная, художественная, публицистическая и научная литература, выходят сотни газет и журналов, ведутся радио- и телепередачи, работают театры. Центрами научного изучения татарского языка являются факультет татарской филологии и истории Казанского государственного университета, кафедра татарской филологии филологического факультета Башкирского государственного университета, факультет татарской филологии Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета и Институт языка, литературы и искусства Академии наук Республики Татарстан.

Значительный вклад в изучение татарского языка и его диалектов внесли такие учёные, как Г. Х. Алпаров, Г. Х. Ахатов, В. А. Богородицкий, Дж. Валиди, Г. Ибрагимов, Л. З. Заляй, М. А. Фазлуллин и др.

Диалекты

Народно-разговорный татарский язык делится на 3 основных диалекта:

• западный (мишарский) диалект, имеющий большую связь с огузо-кыпчакским языком;
• казанский (средний) диалект (имеет гипотетические элементы булгарского языка);
• восточный (сибирско-татарский) диалект, формировавшийся как самостоятельный язык, но по причине политических связей и переселения казанских татар в Сибирь сблизившийся со средним диалектом.

В XIII—XIX веках у татар функционировал старотатарский язык.

История

Современный татарский язык в своём становлении претерпел множество изменений, сформировался из булгарского, кыпчакских и чагатайских диалектов тюркских языков.

Татарский язык формировался вместе с народом-носителем этого языка в районах Поволжья и Приуралья в тесном общении с другими, как родственными, так и неродственными языками. Испытал определённое воздействие финно-угорских (древневенгерского, марийского, мордовских, удмуртского), арабского, персидского, русского языков. Так, языковеды полагают, что те особенности в области фонетики (изменение шкалы гласных и др. — «перебой гласных»), которые, с одной стороны, объединяют поволжско-тюркские языки между собой, а с другой — противопоставляют их другим тюркским языкам, являются результатом их сложных взаимоотношений с финно-угорскими языками.

Самый ранний из сохранившихся литературных памятников — поэма «Кысса-и Йосыф» — написан в XIII веке. (Автор поэмы Кул Гали погиб во время монгольского завоевания Волжской Булгарии в 1236). Язык поэмы сочетает элементы булгаро-кыпчакского и огузского языков. В эпоху Золотой Орды языком её подданных становится поволжский тюрки́ — язык, близкий к османскому и чагатайскому (староузбекскому) литературным языкам. В период Казанского ханства складывается старотатарский язык, для которого характерно большое число заимствований из арабского и персидского. Как и другие литературные языки донационального периода, старотатарский литературный язык оставался малопонятным для народных масс и использовался лишь грамотной частью общества. После завоевания Казани Иваном Грозным началось активное проникновение в татарский язык русизмов, а затем и западных терминов. С конца XIX — начала XX вв. татарская интеллигенция стала активно использовать османскую общественно-политическую лексику.

Со второй половины XIX века на основе среднего (казанского) диалекта начинается формирование современного татарского национального языка, завершившееся в начале XX века. В реформировании татарского языка можно выделить два этапа — вторую половину XIX — начало XX века (до 1905) и 1905—1917 годы. На первом этапе основная роль в создании национального языка принадлежала Каюму Насыри (1825—1902). После революции 1905—1907 гг. ситуация в области реформирования татарского языка резко изменилась: наблюдается сближение литературного языка с народно-разговорным. В 1912 году Фахрель-Ислам Агеев основал детский журнал «Ак-йул», положивший начало детской художественной литературе на татарском языке. В 1920-е гг. начинается языковое строительство: разрабатывается терминологический аппарат сначала с опорой на собственно татарскую и арабо-персидскую лексику, а с 1930-х — на русскую и интернациональную с использованием кириллической графики. При переходе на кириллическую графику опирались на западную фонетику (мишар), поэтому были игнорированы горловые звуки среднего диалекта /ʁ/ и /q/, вместо Щщ в написании слов использован Чч.

Современный литературный татарский язык по фонетике и лексике близок к среднему диалекту, а по морфологической структуре — к западному диалекту.

Лингвистическая характеристика

Фонетика и фонология

Произносительная норма современного литературного языка закреплена за говором казанских татар.

Отличительные черты литературного татарского языка в фонетике:

• наличие 10 гласных фонем, одна из которых имеет дифтонгоидный характер;
• наличие гласных неполного образования;
• наличие лабиализованного [а°] (характерен, как правило, тогда, когда [a] является первой в слове: алма — [ºalmá] — яблоко: второе а нелабиализованно (неогублено);
• гласные о, ө, е в первом слоге вместо общетюркских у, ү, и, гласные у, ү, и вместо общетюркских о, ө, е (это свойственно и башкирскому языку);
• отсутствие губно-зубной фонемы в;
• неаффрикативный характер ч и җ.

Гласные

В современном татарском языке насчитывается 9 гласных букв для записи 13 гласных фонем, из которых 9 (10) — исконно татарские:

Подъём	Ряд
	передний		средний	задний
	неогуб.	огуб.		неогуб.	огуб.
высокий	и /i/	ү /y/	ы (/ɨ/)	ый /ɯɪ/	у /u/
средний	э, e /ĕ/ (/e~ɛ/)	ө /ø̆/		ы /ɤ̆/	о /ŏ/ (/o/)
низкий	ә /æ/		а (/a/)	а /ɑ/	а [ɒ]

Гласные верхнего и нижнего ряда — относительно долгие, гласные среднего ряда — относительно краткие (кроме русских гласных, см. ниже).

Дифтонгоидный ый [ɯɪ] иногда рассматривается как самостоятельная десятая исконная фонема и является заднеязычной парой [i].
В отличие от русского буквой ы обозначается [ɤ̆] — неогубленный гласный заднего ряда средне-верхнего подъёма, акустически близок к русским безударным о или а.

Ещё 4 фонемы, относительно долгие о [o], ы [ɨ], э [ɛ] и е [(j)e] (а также а [a]), используются в литературном языке для русских заимствований. Таким образом буквы о, ы, э, е обозначают как исконные татарские краткие звуки, так и относительно долгие русские звуки.

В односложных словах полностью и частично в начальных слогах многосложных слов гласный а /ɑ/ огубляется до [ɒ] (напр.: бар [bɒr] «иди!»), а на конце слов, как правило, остаётся неогубленным (напр.: балаларгa [bɒlɒlɒr'ʁɑ] «детям»). Однако, в двусложных словах предпоследний слог, содержащий /ɑ/ может изменять и последнюю а в слове, напр.: ата «отец» — [ɒtɒ].

В разговорной речи безударные краткие гласные могут выпадать, напр.: кеше «человек» реализуется как [kʃe].

Как в большинстве тюркских языков, в татарском распространено явление сингармонизма — закона уподобления гласных друг другу по признаку нёбности/ненёбности и губности/негубности, то есть качество гласного последнего слога основы (корня) определяет качество гласных всех последующих наращиваемых слогов. В татарском наблюдается нёбный и частично губной сингармонизм. При нёбной гармонии гласных в словах употребляются либо исключительно гласные переднего ряда, либо исключительно гласные заднего ряда. Такая гармония охватывает все исконные татарские гласные и отображается в орфографии.

Губной сингармонизм встречается только с татарскими гласными о и е. На письме данный вид гармонии не отображается, напр. орфоэпические [бөтөнлөк] «целостность», [болотло] «облачный» — орфографически реализуются как бөтенлек, болытлы. Такое написание оказывает определённое воздействие на современное фактическое произношение.

Сдвиг гласных

Отличительной особенностью вокализма татарского (вместе с башкирским), выделяющей его среди других (прежде всего кипчакских и огузских) является зеркальный сдвиг гласных верхнего и среднего подъёма. С одной стороны общетюркские краткие верхнего подъёма /ɪ̆ ʏ̆ ɯ̆ ʊ̆/ расширяются в /ĕ ø̆ ɤ̆ ŏ/, с другой стороны общетюркские среднего подъёма /e ø o/ сужаются в /i y u/.

Турецкий	Казахский	Татарский	Значение
biz /biz/	біз /bɪ̆z/	без /bĕz/	мы
kül /kyl/	күл /kʏ̆l/	көл /kø̆l/	пепел
kızıl /qɯzɯl/	қызыл /qɯ̆zɯ̆l/	кызыл /qɤ̆zɤ̆l/	красный
kum /qum/	құм /qʊ̆m/	ком /qŏm/	песок
sen /sen/	сен /sen/	син /sin/	ты
göl /gøl/	көл /køl/	күл /kyl/	озеро
od /od/	от /ot/	ут /ut/	огонь

Согласные

В татарском 28 согласных фонем:

Согласные татарского языка

	Губно-губный		Губно-зубной		Лабио-велярный		Зубной		Альвеолярный		Постальвеолярный		Палатальный		Заднеязычный		Поствелярный		Фарингальный
Взрывной	п /p/	б /b/					т /t/	д /d/							к /k/	г /ɡ/	к, къ /q/		ъ, э, ь /ʔ/
Носовой	м /m/						н /n/								ң /ŋ, ɴ*/
Фрикативный			ф /f/	в /v/			с /s/	з /z/			ш /ʃ/ ч /tɕ~ɕ/	ж /ʒ/ җ /dʑ~ʑ/					х /χ/	г, гъ /ʁ~ɢ/	һ /h/
Дрожащий									р /r/
Аппроксимант					в, у /w/								й /j/ ([j~ɪ])
Боковой аппроксимант											л /l/

Также присутствуют звуки из русского: в /v/, ф, в /f/, щ /ɕː~ʃː/, ч /t͡ɕ/, ц /t͡s/, которые используются в заимствованных словах. Звуки h /h/, ъ, э, ь /ʔ/, ф /f/ присутствуют в значительном количестве заимствований из арабского и персидского языков.

У каждого согласного имеется палатализованный и непалатализованный фонетический вариант (кроме җ).

С гласными переднего ряда буква г читается как звонкий смычный заднеязычный /g/, напр.: әгәр «если» — /æ'gær/, а в слогах с гласными заднего ряда как тюркский звонкий увулярный фрикативный /ʁ/, напр.: гасыр «век» — /ʁɒ'sɤr/.

С гласными переднего ряда буква к читается как глухой смычный заднеязычный /k/, напр.: көз «осень» — /køz/, а в слогах с гласными заднего ряда как тюркский глухой увулярный смычный /q/, напр.: кызыл «красный» — /q(ɤ)'zɤl/.

В заимствованиях из арабского и персидского /ʁ/ и /q/ могут сочетаться с переднеязычными /æ/ и /ø/, орфографически га, ка, го, ко или гъ, къ: гомер /ʁøˈmer/ «жизнь», сәгать /sæˈʁæt/ «час», мәкаль /mæˈqæl/ «пословица», дикъкать /diqˈqæt/ «внимание», шигърият /ʃiʁriˈjæt/ «поэзия». Для обозначения переднеязычности орфографически заднеязычной гласной используется немой мягкий знак после последующей согласной.

Наблюдается прогрессивная ассимиляция согласных по:

• звонкости и глухости: таш + дан — таштан «с камня»; тал + да — талда «на иве».
• по носовому тембру: тун + лар — туннар «шубы»; тун + дан — туннан «с шубы».

Регрессивная ассимиляция согласных по:

• глухости: күз + сез — [күссес] (орф. күзсез) «безглазый»; тоз + сыз — [тоссос] (орф. тозсыз) «несолёный».
• увулярности: борын + гы — [бороңғо] (орф. борынгы) «древний»; салын + кы — [салыңқы] (орф. салынкы) «отвислый».
• заднеязычности: киерен + ке — [кийереңке] (орф. киеренке) «напряжённый».
• участию губ: ун + бер — [умбер] (орф. унбер) «одиннадцать»; ун + биш — [умбиш] (орф. унбиш) «пятнадцать».

В современной орфографии ассимиляция отражена частично.

Звонкие согласные на конце слов оглушаются, кроме [з].

Морфология

В морфологии широко представлены аналитические временны́е формы, а также сочетания основного глагола со вспомогательными, выражающие характер протекания действия, его интенсивность, степень завершённости и т.п. Прошедшее и будущее времена глагола делятся на знаемое и возможное (категорическое или предполагаемое), например: бардык — мы точно шли, барганбыз — мы, возможно, шли; барачакбыз — мы точно пойдём, барырбыз — мы, возможно, пойдём. В синтаксисе крайне редко оформление именных сказуемых аффиксами сказуемости, многообразны синтетические придаточные предложения. Лексика насыщена арабскими, персидскими и русскими заимствованиями.

Имя существительное

Падежи	Вопросы	Падежные аффиксы
Именительный	кем? (кто?), ни, нәрсә? (что?)	-
Винительный	кемне? (кого?), ни(не), нәрсә(не)? (что?)	-ны/-не, -н
Притяжательный	кемнең? (у кого?), нәрсә(нең), ни(нең)? (у чего?)	-ның/-нең
Местно-временной	кемдә? (в (на) ком?), нәрсәдә? (в (на) чем?), кайда? (где?), кайчан? (когда?)	-да/-дә, -та/-тә, -нда/-ндә
Исходный	кемнән? (от кого?), нәрсәдән? (от чего?), нидән? (отчего?), кайдан? (откуда?)	-дан/-дән, -тан/-тән, -нан/-нән, -ннан/-ннән
Направительный	кемгә? (к кому?), нәрсәгә? (к чему?), нигә? (зачем?), кая? (куда?)	-га/-гә, -ка/-кә, -а/-ә, -на/-нә

См. также

• Диалекты татарского языка
• Мишарский диалект
• Сибирскотатарский язык
• Русско-татарское двуязычие
• Язык тюрки

Литература

• Абдуллина Р. С. Орфография и орфоэпия современного татарского языка = Хәзерге татар теленең орфографиясе һәм орфоэпиясе. — Казань: Магариф, 2009. — 239 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-7761-1820-3.
• Ахатов Г. Х. Татарская диалектология = Татар диалектологиясе (учебник для студентов высших учебных заведений). — Казань, 1984. — 215 с. — 3000 экз.
• Ахатов Г. Х. Лексика татарского языка. — Казань, 1995. — 93 с. — 5000 экз. — ISBN 5-298-00577-2.
• Ахунзянов Г. Х. Русско-татарский словарь. — Казань, 1991.
• Диалектологический словарь татарского языка. — Казань, 1993.
• Закиев М.З. Татарский язык // Языки мира: Тюркские языки. — М.: Институт языкознания РАН, 1996. — С. 357—372. — (Языки Евразии). — ISBN 5-655-01214-6.
• Нуриева А. Орфографический словарь татарского языка. — Казань, 1983—84.
• Русско-татарский словарь / Под ред. Ф. А. Ганиева. — М., 1991.
• Сафиуллина Ф. С., Закиев М. З. Современный татарский литературный язык. — Казань, 1994.
• Татарская грамматика. В 3-х т. — Казань, 1993.
• Татарско-русский словарь / Сост. К. С. Абдразаков и др.. — М., 1966.
• [tatar.com.ru/dict/dict.php Татарско-русский словарь] / Под ред. Сабирова Р. А..
• Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Региональные реконструкции / Э. Р. Тенишев (ред.). — М., 2002.
• Фразеологический словарь татарского языка / Г. Х. Ахатов (автор-составитель). — Казань, 1982. — 177 с. — 3000 экз.
• Харисова Ч. М. Татарский язык: справочник. — Казань: Магариф, 2009. — 200 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-7761-2060-2.
• Якупова Г. К. Библиография по татарскому языкознанию (1778—1980). — Казань, 1988.

Ссылки

В Викисловаре список слов татарского языка содержится в категории «Татарский язык»

• [tatar.org.ru/ Татарская виртуальная гимназия]
• [kitap.net.ru/ Татарская электронная библиотека]
• [www.suzlek.ru/ Татарско-русский, русско-татарский on-line-словарь] (недоступная ссылка с 19-04-2016 (2928 дней))
• [corpus.tatfolk.ru/ Письменный корпус татарского языка]
• [rinfom.ru/slovari/ Подборка татарских словарей]

Отрывок, характеризующий Татарский язык

– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.