Татарстанские жетоны

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Татарстанские жетоны — суррогатное платежное средство (эрзац-деньги) для розничного приобретения товаров и услуг на территории Татарстана. Введены властями республики в 1992 году по программе «мягкого вхождения в рынок» для социальной поддержки малоимущих и продажи товаров по регулируемой стоимости в связи с либерализацией экономики и торговли и резким снижением уровня жизни в России, практически сразу изъяты. Снова введены в 1993 году[1]. Были предписаны к принятию наравне с рублями всеми предприятиями торговли республики вне зависимости от формы собственности под гарантию бюджета республики. Обращение социальных и коммунальных жетонов отменено в 2001 году.

Ранее в Татарстане в целях недопущения вывоза из региона дефицитных товаров народного потребления для всех категорий граждан выпускались карточки потребителей в виде талонов на приобретение товаров определенных видов, а затем — в виде не привязанной к конкретным товарам эрзац-валюты — татарстанские купоны. Также в качестве суррогатных денег, выдаваемых малоимущим, в обороте были татарстанские социальные чеки.





Описание и назначение

Название, дата выпуска Металл Масса Диаметр Гурт Аверс Реверс Приравнивалась к Тираж Монетный двор Аверс Реверс
Хлебный жетон[1][2]
1 ноября 1992 года
1993 год
1997 год
бронза 2 г 17,95 мм рубчатый
1,1 мм
Надпись "ТАТАРСТАН"
изображение Башни Сююмбике
Кольцевой национальный орнамент
три пшеничных колоса
1992 — 10
1993 — 40
1997 — 5000
или 1 кг хлеба
70 000 000 Институт производства банкнот и монет
Югославия Югославия
Топливный («Коммунальный») жетон[1][2]
1993 год
бронза 5,05 г 24,9 мм рубчатый
1,5 мм
Надпись "ТАТАРСТАН"
изображение Башни Сююмбике
Кольцевой национальный орнамент, Станок-качалка 1993 — 300 или
10 литров бензина
неизвестен Институт производства банкнот и монет
Югославия Югославия
Топливный («Бензиновый») жетон[1][2]
1993 год
медно-никелевый сплав 5,05 г 24,9 мм рубчатый
1,5 мм
Надпись "ТАТАРСТАН"
изображение Башни Сююмбике
Кольцевой национальный орнамент, Станок-качалка 1993 — 1000 или
20 литров бензина
неизвестен Институт производства банкнот и монет
Югославия Югославия

«Хлебный» жетон

Социальный («хлебный») жетон являлся платёжным средством, выдаваемым органами социальной защиты малоимущим в целях их социальной поддержки, аналогичным социальному чеку, но более мелкого номинала — в последнее время 2 руб, до этого долгое время 1 руб, исходно (в ценах до деноминации) 5000 руб. (при введении эквивалент 1 кг хлеба)[2]. Использовался наравне с российскими деньгами в магазинах при оплате продовольственных товаров народного потребления регулируемого перечня, а также в социальных столовых.


На аверсе содержались текст «ТАТАРСТАН» и художественная композиция из силуэта Башни Сююмбике Казанского кремля на фоне солнца и его лучей в обрамлении стилизованной лилии. На реверсе помещалось изображение трех пшеничных колосьев в круговом обрамлении из виньеток.


«Топливные» жетоны

Топливные (иногда «коммунальный» и «бензиновый») жетоны являлись платёжными средствами — эквивалентами соответственно 10 и 20 литров бензина. Выдавались соответственно органами социальной защиты малоимущим в целях их социальной поддержки (6 штук) для оплаты квартплаты и услуг ЖКХ и отделениями республиканского казначейства госорганам для оплаты бензина. Использовались наравне с российскими деньгами соответственно в расчётных центрах и на АЗС.

Чеканились соответственно из жёлтого (латунь) и белого (никель) металла в виде жетона среднего размера диаметром 2,5 см и толщиной около 1,5 мм с рубчатым гуртом. На аверсе содержались текст «ТАТАРСТАН» и художественная композиция из силуэта Башни Сююмбике Казанского кремля на фоне солнца и его лучей в обрамлении стилизованной лилии. На реверсе помещалось изображение нефтяного станка-качалки в круговом обрамлении из виньеток[2].

См.: Хакасский рубль, Категория:Изображения:Денежные суррогаты

Сувенирные жетоны

В 2008 и 2013 годах для коллекционеров были выпущены серии сувенирных жетонов, напоминающих монеты, с номиналами в российских рублях. Данные жетоны никогда не были платёжным средством. Производитель жетонов неизвестен[3][4][5].

Напишите отзыв о статье "Татарстанские жетоны"

Примечания

  1. 1 2 3 4 [ciscoins.net/cis/rulocal.htm Местные выпуски] — ciscoins.net
  2. 1 2 3 4 5 [numizmatika.org.ua/reg_tatarstan/ «Нумизматика»]
  3. [www.10rublikov.ru/poleznie-stati-i-ssilki/chto-za-nabori-moneti-tatarstana-bashkortostana-chechni-dagestana-shpitsbergena Что за наборы: монеты Татарстана, Башкортостана, Чечни, Дагестана, Шпицбергена — 10 рубликов — Памятные и юбилейные монеты России]
  4. [tokenoman.ru/content/view/877/41/lang,russian/ Монеты Республики Татарстан — Коллекция жетонов — tokenoman — жетоны метро, телефонные, игровые, торговые и рекламные, жетончики и прочие эрзац-деньги]
  5. [www.numizmatik.ru/shopcoins/nabor-monet-tatarstan-tatarstan-2013-2013_c638461_m7.html Набор монет Татарстан | Россия Татарстан 2013—2013 год]

Отрывок, характеризующий Татарстанские жетоны

Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.