Пельтцер, Татьяна Ивановна

Татьяна Пельтцер
Имя при рождении:	Татьяна Ивановна Пельтцер
Место рождения:	Москва, Российская империя
Профессия:	актриса
Годы активности:	1920—1992
Театр:	Театр Сатиры, Театр имени Ленинского комсомола
Награды:
IMDb:	ID 0671356

Татьяна Ивановна Пе́льтцер (24 мая (6 июня) 1904, Москва, — 16 июля 1992, там же) — советская актриса театра и кино, Народная артистка СССР (1972). Лауреат Сталинской премии третьей степени (1951). Член КПСС с 1956 года.

Биография

По отцовской линии семья Пельтцер происходила из российских немцев. Основатель династии, Наполеон Пельтцер, в 1821 году девятнадцатилетним юношей пришёл пешком в Россию из Рейнской области.

Отец — Иоганн Робертович (Иван Романович) Пельтцер был актёром и всю жизнь называл себя Иваном Романовичем. Мать — Евгения Сергеевна Пельтцер, еврейка, дочь казённого раввина Киева.

Первые шаги на сцене

Актёрскому мастерству Татьяна училась у своего отца, который ставил её первые спектакли. На сцену она впервые вышла в девять лет в спектакле «Камо грядеши» по Г. Сенкевичу в роли Авла, в труппе Н. Н. Синельникова в Екатеринославе. А за следующую актёрскую работу — в «Дворянском гнезде» — она впервые получила гонорар. В одиннадцать лет блистает в роли Серёжи в спектакле «Анна Каренина», но её путь на сцену не был лёгким: актрисой она стала без актёрского образования. С 1916 года — «актриса по найму» в антрепризе Синельникова.

Начало актёрской карьеры

Профессиональную актёрскую деятельность Татьяна Пельтцер начала в 1920 году в Передвижном театре Политуправления. В дальнейшем служила в театрах Нахичевани (1920—1921), Ейска, Военно-Морского флота (1921—1922), театра Комедии (бывший Театр Корша) (1922—1923) в Москве.

В 1923 году была принята в труппу Театра МГСПС (ныне Театр имени Моссовета), но вскоре исключена с формулировкой «за профнепригодность» и некоторое время она подрабатывала машинисткой.

В 1927 году Татьяна Пельтцер вышла замуж за молодого немецкого коммуниста и философа Ганса Тейблера и в 1930 году уехала с мужем в Берлин, где работала машинисткой в торговом представительстве СССР. Известный режиссёр Эрвин Пискатор, узнав, что молодая жена Ганса Татьяна Тейблер — театральная актриса, пригласил её в свою постановку «Инги» (по А. Г. Глебову). Благополучная, обеспеченная жизнь вне России оказалась всё же не для неё. Несмотря на отсутствие бытовых трудностей, языкового барьера, Пельтцер развелась с мужем и вернулась в Москву, где вернула себе фамилию Пельтцер; но хорошие отношения они с Гансом поддерживали всю оставшуюся жизнь.

В 1931 году вновь стала актрисой Театра имени Моссовета.

С 1934 года — машинистка на заводе АМО, где главным инженером работал её брат Александр, трёхкратный рекордсмен СССР в автомобильных гонках.

С 1936 года — актриса Ярославского драматического театра имени Ф. Г. Волкова; с 1937 года — Московского областного колхозно-совхозного театра в Москве.

В 1938 году вернулась в Театр имени Моссовета.

В Московском театре миниатюр

С 1940 года Татьяна Пельтцер служила в Московском театре миниатюр, где наконец раскрылся её талант. Она играла почти всё — скетчи, сценки, вела концерты, заявила о себе как острохарактерная актриса в ролях банщиц, молочниц, нянек и т. д. Много позже, когда Пельтцер уже служила в «Ленкоме», М. А. Захаров в одном из интервью, говоря об актёрах, которые вокруг себя на сцене создают особую ауру, способны захватить и «держать зал», как Михаил Чехов, заметил: «Из наших, безусловно, Татьяна Ивановна Пельтцер».

В 1946—1947 годах — актриса Театра-студии киноактёра (отыграла один сезон в спектакле «За тех, кто в море!» Б. А. Лавренева, режиссёр Н. С. Плотников)

В Театре Сатиры

В 1947—1977 годах Татьяна Пельтцер служила в Московском театре Сатиры.

Настоящая, всенародная известность пришла с выходом экранизации киноверсии спектакля Театра Сатиры «Свадьба с приданым», поставленного Б. И. Равенских. После роли в фильме «Солдат Иван Бровкин» она получила эпитет «мать русского солдата», и в следующем фильме о Бровкине её роль переписывается специально, чтобы сделать одной из основных в фильме.

В 1950 году Пельтцер окончила Университет марксизма-ленинизма; была депутатом райсовета и Моссовета.

В «Ленкоме»

В феврале 1977 года Пельтцер, после скандала с главным режиссёром театра Валентином Плучеком, перешла в Театр им. Ленинского комсомола. Переход был связан с Марком Захаровым, именно в его спектаклях, поставленных в Театре Сатиры, она «создавала поле», «держала зал». В Ленкоме актриса работала почти до самого последнего дня своей жизни.

Один из последних спектаклей с участием Пельтцер — «Поминальная молитва», где актриса играла практически без слов (сказывалась ужасная для актёра болезнь — потеря памяти), а реплики за неё говорил Александр Абдулов. Несмотря на это, публика её обожала. Каждый выход Татьяны Ивановны на сцену сопровождался овациями и продолжительными аплодисментами зрительного зала.

Татьяна Пельтцер была заядлой курильщицей, предпочитала сигареты «Marlboro». Курильщицей оставалась до последних лет жизни. Как вспоминал впоследствии А. Абдулов, даже потеряв память, не зная как называется сигарета говорила ему: «Дай мне вкусненькую». Обожала преферанс. Многие отмечают, что Татьяна Ивановна была очень темпераментным игроком, была готова играть всегда, даже на последние деньги, очень строго подходила к выбору партнёра по игре, такой чести удостаивались только уважаемые ею люди.

Последние годы

С 1980-х годов начала пропадать память. В конце 1980-х годов развилась подозрительность и мания преследования. 1991 год провела в психиатрической больнице им. Ганнушкина, откуда её привозили на спектакли. В 1992 году она вновь попала в психиатрическую лечебницу. Там получила травму — упав, она сломала шейку бедра.

Татьяна Ивановна Пельтцер скончалась 16 июля 1992 года после инфаркта и пневмонии. Похоронена в Москве на Введенском кладбище (29 участок) рядом с отцом и братом — инженером-конструктором, испытателем первого отечественного гоночного автомобиля «Звезда-1» Александром Ивановичем Пельтцером (1906—1975). Жёлтая пресса писала что хоронили Татьяну Ивановну в закрытом гробу. Якобы после смерти стало известно, что пациенты клиники её жестоко били.

Согласно завещанию Татьяны Ивановны, двухкомнатная квартира в актёрском доме на улице Черняховского отписана домработнице — Анне Александровне Кукиной, которая ухаживала за ней более двадцати лет, архивы с фотографиями — театру, библиотека — Марку Захарову.

Крылатые фразы

• «Ни один спектакль от репетиции лучше не становится».
• «Вот вы, Марк Анатольевич, всё сидите, подолгу репетируете, а вот у Корша каждую пятницу была премьера».

Творчество

Театральные работы

Театр студия киноактера (1946-1947)

• За тех, кто в море Б.А. Лавренева. Реж.: Н.С. Плотников

Театр Сатиры (1947-1977)

• 1947 — «Человек с того света» В. А. Дыховичного, М. Р. Слободского (режиссёр Э. Б. Краснянский) — Клавдия Павловна, жена Матвеева
• 1948 — «Вас вызывает Таймыр» А. А. Галича и К. Ф. Исаева (режиссёр А. А. Гончаров) — дежурная по 13-му этажу
• 1948 — «Остров мира» Е. П. Петрова (режиссёр Э. Б. Краснянский) — миссис Джекобс
• 1949 — «Кто виноват?» Георгия Мдивани. Режиссёр Э. Б. Краснянский — Маслова
• 1950 — «Свадьба с приданым» Н. М. Дьяконова; режиссёр Б. И. Равенских — Лукерья Васильевна Похлёбкина
• 1950 — «Не ваше дело» В. С. Полякова Режиссёр В. Н. Плучек — Анна Мироновна, мама
• 1952 — «Пролитая чаша» Ван Шифу Режиссёр Н. В. Петров, В. Н. Плучека — Цю, вдова министра
• 1952 — «Личная жизнь» К. Я. Финна Режиссёры Ю. П. Егоров, Г. С. Победоносцев — Татьяна Игнатьевна Филимонова
• 1953 — «Страницы минувшего» («Завтрак у предводителя») И. С. Тургенева — Каурова; Постановка: В.Плучека
• 1955 — «Чужой ребенок» В. В. Шкваркина Режиссёр О. П. Солюс — Караулова
• 1957 — «А был ли Иван Иванович?» Назыма Хикмета Режиссёр В. Н. Плучек — Анна
• 1958 — «На всякого мудреца довольно простоты» А. Н. Островского — Манефа
• 1960 — «200 000 на мелкие расходы» В. А. Дыховичного, М. Р. Слободского (режиссёр Э. Б. Краснянский) — Лобашкова Таисия Мироновна, мать семейства
• 1960 — «Слепое счастье» А. Ю. Кузнецова, Г. Г. Штайна Режиссёр О. П. Солюс — Евдокия
• 1961 — «Будем знакомы» Т.Г. Сытиной. Реж.: И.М. Туманов — Анна Александровна, жена профессора Андриевского
• 1961 — «Яблоко раздора» М. Бирюкова. Режиссёр В. Н. Плучек — Дудукалка
• 1962 — «Дом, где разбиваются сердца» Б. Шоу. Режиссёр В. Н. Плучек — няня Гинесс
• 1964 — «Ложь для узкого круга» А. Д. Салынского, постановка Г. П. Менглета — Мария Ипполитовна, бабушка Андрея
• 1966 — «Старая дева» И. В. Штока; режиссёр А. Б. Шатрин — Прасковья Дмитриевна
• 1967 — «Интервенция» Л. И. Славина; режиссёр В. Н. Плучек — мадам Ксидиас
• 1967 — «Доходное место» (А. Н. Островский); режиссёр М. А. Захаров — Кукушкина
• 1968 — «Малыш и Карлсон, который живёт на крыше»; режиссёр С. Мишулин — Фрекен Бок
• 1969 — «Безумный день или женитьба Фигаро» Бомарше; Режиссёр В. Н. Плучек — Марселина
• 1969 — «Мой дом — моя крепость» Джеймса Купера; Режиссёр: О.П. Солюс — Леони Пимоз
• 1970 — «У времени в плену» А. Штейна Режиссёр В. Н. Плучек — мать Скитальца морей
• 1970 — «Проснись и пой» М. Дьярфаша; режиссёр М. А. Захаров — тётя Тони
• 1971 — «Темп-1929» по произведениям Н. Ф. Погодина; режиссёр М. А. Захаров — Софья
• 1972 — «Мамаша Кураж и её дети» Б. Брехта; режиссёр М. А. Захаров — Мамаша Кураж
• 1973 — «Маленькие комедии большого дома» А. М. Арканова, Г. И. Горина Режиссёры — А. А. Ширвиндт, А. А. Миронов

«Ленком»

• 1974 — «Тиль» Г. Горина по роману Ш. де Костера; Режиссёр М. А. Захаров — Старуха Стивен
• 1975 — «Иванов» А. П. Чехова Режиссёр М. А. Захаров — Авдотья Назаровна, старуха с неопределенною профессией
• 1977 — «Мои Надежды» М. Ф. Шатрова Режиссёр М. А. Захаров — Тетя Надя Бурыгина, бывшая ткачиха
• 1977 — «Хория» («Именем Земли и Солнца») И. Друцэ Режиссёр М. А. Захаров — Тетушка Арвира, школьная уборщица
• 1978 — «Революционный этюд» М. Ф. Шатрова Режиссёр М. А. Захаров (совместно с Ю. А. Махаевым) — Клара Цеткин
• 1985 — «Три девушки в голубом» Л. С. Петрушевской Режиссёр М. А. Захаров — Фёдоровна
• 1985 — «Встречи на Сретенке» В. Л. Кондратьева. Режиссёр Г. М. Черняховский — Тётя Варя
• 1986 — «Диктатура совести» М. Ф. Шатрова Режиссёр М. А. Захаров — Н. К. Крупская
• 1987 — «Царь-Рыба» В. П. Астафьева. Режиссёр Г. М. Черняховский — Царь-Рыба
• 1989 — «Мудрец» («На всякого мудреца довольно простоты») А. Н. Островского — Манефа
• 1989 — «Поминальная молитва» Г. И. Горина; Режиссёр М. А. Захаров — Берта

Фильмография

1. 1943 — Она защищает Родину — колхозница
2. 1944 — Свадьба — жена доктора
3. 1945 — Простые люди — Плаксина
4. 1948 — Драгоценные зёрна — Сотрудница редакции (стенографистка)
5. 1949 — Счастливый рейс — бабушка Фени
6. 1953 — Сеанс гипноза
7. 1953 — Свадьба с приданым — Лукерья Васильевна Похлёбкина
8. 1954 — Укротительница тигров — Эмми Степановна Воронцова
9. 1954 — Большая семья — тётя Лиза
10. 1954 — Аттестат зрелости — Дворничиха
11. 1955 — Бахтияр — Наталья Алексеевна, тётя Саши
12. 1955 — Два капитана — Нина Капитоновна
13. 1955 — Солдат Иван Бровкин — Евдокия Макаровна Бровкина
14. 1955 — Максим Перепелица — бабка, соседка Максима
15. 1956 — Медовый месяц — Вера Аркадьевна, медсестра
16. 1958 — Иван Бровкин на целине — Евдокия Макаровна Бровкина
17. 1958 — Не на своём месте
18. 1959 — Косолапый друг
19. 1959 — Повесть о молодожёнах — Варвара Васильевна
20. 1959 — Необыкновенное путешествие Мишки Стрекачёва — уборщица
21. 1960 — Конец старой Берёзовки — Галина Павловна
22. 1960 — Первое свидание — Маргарита Михайловна
23. 1961 — Своя голова на плечах
24. 1961 — Чёртова дюжина — Надежда Ивановна
25. 1962 — Конец света — Матрёна
26. 1962 — Яблоко раздора — Дудукалка
27. 1963 — Трудные дети
28. 1963 — Ход конём — бабушка Алёши
29. 1964 — Всё для вас
30. 1964 — Морозко — мать жениха
31. 1964 — Приключения Толи Клюквина — Дарья Семёновна
32. 1965 — Путешественник с багажом — пассажирка в автобусе
33. 1965 — Ноль три
34. 1967 — Большие хлопоты из-за маленького мальчика — бабушка
35. 1968 — Как велит сердце
36. 1968 — Журавушка — Настасья
37. 1968 — Деревенский детектив — Глафира Анискина
38. 1968 — Кабачок «13 стульев» — пани Ирена
39. 1970 — Приключения жёлтого чемоданчика — Анна Петровна Верёвкина, бабушка Томы
40. 1971 — Молодые — няня
41. 1971 — Офицер флота (телеспектакль)
42. 1971 — Малыш и Карлсон, который живёт на крыше — фрекен Бок
43. 1972 — Двенадцать месяцев — гофмейстерина
44. 1972 — Чудак из пятого «Б» — бабушка Нины
45. 1973 — Исполняющий обязанности — Вера Борисовна
46. 1973 — Проснись и пой (телеверсия спектакля)
47. 1973 — Срочно требуется волшебник (телеспектакль)
48. 1974 — Безумный день, или Женитьба Фигаро (телеверсия спектакля) — Марселина
49. 1974 — Анискин и Фантомас — Глафира Анискина
50. 1974 — Большой аттракцион — Ольховикова
51. 1974 — Есть у меня друг (короткометражный) — бабушка
52. 1974 — Маленькие комедии большого дома (телеверсия спектакля) — мать Иванова
53. 1974 — Одиножды один — Матвеиха
54. 1974 — Царевич Проша — Берта
55. 1975 — Это мы не проходили — Надежда Алексеевна, преподаватель пединститута
56. 1975 — Единственная… — Врач-невропатолог
57. 1976 — 12 стульев — Клавдия Ивановна, тёща Воробьянинова
58. 1975 — Дом, где разбиваются сердца (телеверсия спектакля) — няня Гинесс
59. 1976 — Колыбельная для мужчин — тётя Таня
60. 1976 — Ты — мне, я — тебе! — тётя Люба
61. 1977 — Как Иванушка-дурачок за чудом ходил — баба Варвара
62. 1978 — И снова Анискин — Глафира Анискина
63. 1978 — Личное счастье
64. 1978 — Здравствуй, река
65. 1979 — Трое в лодке, не считая собаки — миссисс Поппетс
66. 1979 — Примите телеграмму в долг — Пивашиха
67. 1980 — У матросов нет вопросов — Клавдия Михайловна
68. 1980 — Вам и не снилось… — бабушка Ромы
69. 1980 — Ночное происшествие - соседка Воронова по коммунальной квартире
70. 1980 — Дульсинея Тобосская — Тереса
71. 1981 — Руки вверх! — бабушка
72. 1981 — Отставной козы барабанщик — бабка Агапа
73. 1981 — Ослиная шкура — Гравидана
74. 1982 — Там, на неведомых дорожках… — Баба-Яга
75. 1982 — Не было печали — мать Вадима
76. 1983 — Карантин — прабабушка
77. 1983 — Племянник (короткометражный фильм)
78. 1984 — И вот пришёл Бумбо… — бонна, немка-учительница
79. 1984 — Формула любви — Федосья Ивановна, тётушка Алексея
80. 1984 — Рыжий, честный, влюблённый — сова Илона
81. 1985 — После дождичка в четверг — сторожиха
82. 1985 — Личное дело судьи Ивановой — Анна Николаевна (соседка бабушки)
83. 1985 — Как стать счастливым — Лидия Михайловна, бабушка Лиды
84. 1986 — Малявкин и компания — Анна Петровна
85. 1986 — Кто войдёт в последний вагон
86. 1988 — Раз, два — горе не беда! — бабушка
87. 1989 — Князь Удача Андреевич — соседка

Озвучивание мультфильмов

1. 1949 — Весенняя сказка — закадровый текст
2. 1961 — Ключ — Фея Тюльпина
3. 1963 — Три толстяка — Тётушка Ганимед
4. 1971 — Без этого нельзя — Утка
5. 1975 — Необычный друг — Служительница зоопарка
6. 1976 — Лоскуток — Тётушка Кофта
7. 1981 — Ёжик плюс черепаха — Ягуариха
8. 1983 — Следствие ведут Колобки — Гражданка Петрова
9. 1983 — Жил у бабушки козёл — бабушка Варварушка
10. 1984 — Домовёнок Кузя, 1 серия — Баба-Яга
11. 1984 — Встречайте бабушку — Бабушка
12. 1985 — Голубая стрела — Фея
13. 1985 — Чудо-дерево — закадровый текст
14. 1985 — Домовёнок Кузя, 3-я серия — Баба-Яга
15. 1986 — Домовёнок Кузя, 4-я серия — Баба-Яга
16. 1988 — Карпуша — Старуха

Роли в киножурнале «Ералаш»

1. 1980 — «Вот это внук!», реж. М. Юзовский (выпуск 23, эпизод 3)
2. 1986 — «Дышите глубже», реж. С. Шпаковский (выпуск 57, эпизод 3)
3. 1988 — «Артур и его команда», реж. В. Мартынов (выпуск 69, эпизод 3)

Радиопостановки

• 1954 — Чарльз Диккенс «Наследник торгового дома» — миссис Пипчин
• 1961 — Магдалина Сизова «Юность Ломоносова» — Настасья Ивановна
• 1966 — Иосиф Прут «Моя мечта» — Петровна
• 1969 — Иоахим Навотный «Моя знакомая» В. Высоцкий, В. Невинный, Т. Пельтцер (Фрау Шурих), др. Режиссёр (радио) Вольфганг Шонендорф
• 1976 — Виктор Смирнов «Тревожный месяц Вересень» Н. Караченцов, Т. Пельтцер (Серафима), Б. Новиков и др. Режиссёр (радио) Алексей Шипов
• 1976 — «Пельтцер Татьяна. Творческий портрет». Фрагменты спектаклей: «Кораблевская тетка» (Ф. Кнорре); «Темп — 1929» (сценическая композиция М. Захарова по пьесам Н. Погодина); «Тревожный месяц вересень» (В. Смирнов); «Старая дева» (И. Шток); «Мамаша Кураж и её дети» (Б. Брехт). Пояснительный текст читает Г. Куликов
• 1977 — Крелин Юлий «Будни доктора Мишкина» О. Табаков, Т. Пельтцер и др.
• 1977 — Виктория Токарева «Между небом и землёй» А. Миронов, М. Неелова, Т. Пельтцер и др. Режиссёр: Валерий Фокин
• 1978 — Антон Чехов «Из записок вспыльчивого человека» О. Табаков, Т. Васильева, Т. Пельтцер
• 1983 — Николай Гарин-Михайловский «Детство Тёмы» — няня. Режиссёр (радио) Лия Веледницкая
• 1989 — Зоя Чернышева «Неутомимый» Е. Киндинов, Е. Евстигнеев, Н. Пшенная, Т. Пельтцер (Макарьевна) и др.

Без даты:

• Иван Тургенев «Записки охотника» — «Татьяна Борисовна и её племянник» (читает Т. Пельтцер)
• Пряхин Георгий «Здравствуй учитель» Р. Плятт, Т. Пельтцер (бабка Дарья), Г. Бортников и др.

Звукозапись спектаклей

• 1953 — В. Дыховичный, М. Слободской «Где эта улица, где этот дом» спектакль
• 1964 — Брехт Бертольд «Мамаша Кураж и её дети» — Маркитантка Анна Фирлинг
• 1968 — Лев Славин «Интервенция» А. Папанов, А. Миронов, Т. Пельтцер (мадам Ксидиас) и др.
• 1968 — Исидор Шток «Старая дева» — Прасковья Дмитриевна
• 1970 — Миклош Дьярфаш «Проснись и пой!» — Тетя Тони. Режиссёр (радио) Татьяна Заборовская
• 1975 — Бернард Шоу «Дом, где разбиваются сердца» радиоверсия спектакля Московского театра Сатиры с уч. Г. Менглет, Пельтцер (няня Гинесс) и др. Режиссёр: В. Плучек
• 1979? — Михаил Шатров «Синие кони на красной траве» О. Янковский, Т. Пельтцер (Клара Цеткин) и др. Режиссёр (радио) В. Терсков
• 1990 — Григорий Горин «Поминальная молитва» спектакль
• Бомарше — «Женитьба Фигаро» (Театр Сатиры с уч. А. Миронова, Т. Пельтцер, А. Ширвиндта)

Детские пластинки

• 1969 — Эмилия Александрова, Владимир Лёвшин «Приключения нулика» Режиссёр (радио) Виталий Иванов
• 1971 — Вильгельм Гауф «Маленький Мук» Режиссёр (радио) Яков Губенко
• 1975 — Рудольф Эрих Распе «Самый правдивый человек на свете» Режиссёр (радио) Борис Тираспольский
• 1980 — Вениамин Каверин «Песочные часы» Режиссёр (радио) Фёдор Шейн
• 1982 — Юрий Коваль «Недопёсок» Режиссёр (радио) Николай Литвинов
• 1982? — Юрий Коваль «Чистый Дор» Режиссёр (радио) Николай Литвинов
• 1983 — Панчо Панчев «Сказка о четырёх близнецах» Режиссёр (радио) Леонид Эйдлин
• 1973 — Русские сказки. Пузырь, соломинка и лапоть. Волк и семеро козлят. Курочка Ряба. Лисичка со скалочкой.(Читает Татьяна Пельтцер) СССР Мелодия ЛЗГ
• 1982 — Русские народные сказки. Волшебное яблочко. Лиса и волк. Кот и лиса. Волк и семеро козлят. Пузырь, соломинка и лапоть. Курочка-ряба. Лисичка со скалочкой СССР Мелодия АЗГ.

Награды и премии

• Заслуженная артистка РСФСР (1954)
• Народная артистка РСФСР (1960)
• Народная артистка СССР (1972), первая удостоена этого звания среди артистов Московского театра сатиры
• Сталинская премия третьей степени (1951) — за исполнение роли Лукерьи Васильевны Похлёбкиной в спектакле «Свадьба с приданым» Н. М. Дьяконова
• Орден Ленина (1984)
• Орден Октябрьской Революции (1974)
• Орден Трудового Красного Знамени (1967)
• Медали СССР.

Библиография

• Аросева О., Максимова В. Без грима. — М.: Центрполиграф, 2003. ISBN 5-9524-0272-0
• Скороходов Г. В поисках утраченного. — М.: Рутена, 1999.
• Московский театр Ленком. — М.: Центрполиграф, 2000.
• Капков С. Эти разные, разные лица. (серия «Легенды советского кино») — М.: Алгоритм-книга, 2001, 496 с., тираж 3000 экз.; ISBN 5-9265-0041-9 / 5926500419
• Капков С. Королевы смеха. Жизнь, которой не было? (Серия: Лица и лицедеи) — М.: Эксмо, 2011, 352с. Татьяна Пельтцер с.166-198. ISBN 978-5-699-52042-8 .

Фильмы о Татьяне Пельтцер

• 2004 — Документальный фильм «Родное лицо. Татьяна Пельтцер» (режиссёр Елена Никитан).
• 2009 — Документальный фильм телеканала «Россия» «[www.rutv.ru/video.html?vid=26842&cid=5079&d=0 Драма Татьяны Пельтцер]» (автор сценария Карина Беляева, режиссёр Александр Смирнов).
• 2009 — Документальный фильм телеканала «ТВ Центр» «Татьяна Пельтцер. Осторожно. бабушка!» (автор сценария Евгений Пахоменков).

Ссылки

• [www.jewish.ru/culture/cinema/2014/06/prn_news994324784.php Алина Ребель. Счастливая старуха]

Отрывок, характеризующий Пельтцер, Татьяна Ивановна

Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.