Таураге
Город
|
Таураге́[1], или Таура́ге[2] (лит. Tauragė, жем. Tauragie, идиш טאווריג/Tovrig), Таурогген (слав. Тауроги, нем. Tauroggen) — город на западе Литвы, административный центр Таурагского уезда и самоуправления Таурагского района .
Содержание
География
Расположен на реке Юра (бассейн реки Неман, лит. Nemunas). Железнодорожная станция на линии Шяуляй — Советск.
Экономика
Завод элементов вычислительных машин (с 1963 года), керамический завод (с 1956 года), плодоовощной (с 1959 года) и мясной комбинаты, маслосыродельный завод, леспромхоз.
Торговля и сфера и услуг
В Таураге работают 3 магазина сети Maxima в формате магазин у дома Maxima X, 2 супермаркета IKI, 1 магазин Cento, 3 супермаркета Norfa, 1 магазин Supernetto.
Образование
Действует гимназия, две средних школы, четыре основных школы.
Население
В 1833 году насчитывалось едва 630 жителей, в 1892 году — 4 722, в 1897 году — 6 655, перед Первой мировой войной численность достигала 10 тысяч человек.
В 1974 году было 22 тыс. жителей, в 1999 году — 35 464, в 2003 году — 31 тысяч. Ныне население составляет 28 504 жителей (2005 год).
История
Начало городу положило поместье, менявшее в течение времени своих владельцев.
По некоторым данным, уже в 1499 году на месте Таураге существовало Паюрское поместье.[3] В письменных источниках имение и посёлок упоминались с 1507 года, когда здесь был сооружен деревянный католический костёл. Одновременно здесь были основаны приют и школа.
В 1567 году был сооружён лютеранский храм. В том же году здесь, как в приграничном городе, начала работать таможня.[3]
С 1655 года поместье стало одной из основных резиденций Радзивиллов.
В 1691—1793 годах город принадлежал Пруссии, затем перешёл к Российской империи.
В 1805—1807 годах Тауроген стал резиденцией Александра I и важнейшим укреплённым пунктом на западе России. 18 (30) декабря 1812 года здесь генералами И. И. Дибичем и Людвигом Йорком фон Вартенбургом была заключена Таурогенская конвенция — русско-прусская конвенция о нейтрализации 20-тысячного прусского вспомогательного корпуса. Согласно ей прусский корпус отказался воевать на стороне французов, что стало началом освобождения занятых противником стран от наполеоновской оккупации.
В 1846 году император Николай I Павлович пожаловал имение князю И. В. Васильчикову. Принадлежность посёлка имению не позволяла ему развиваться. Кроме того, посёлок неоднократно горел. Толчок развитию дали строительство после очередного пожара в 1836 году и сооружение шоссе Тильзит — Рига. Основным занятием жителей стали торговля и контрабанда.
В 1853 году здесь была построена православная церковь. С 1904 года действует католический костёл.
Во время Первой мировой войны пограничный Тауроген (Тауроги) подвергся сильнейшим разрушениям. Он несколько раз переходил из рук в руки (немцы занимали его в сентябре 1914 года, в феврале и марте 1915 года). В результате в 1916 году в городе, который выгорел практически до основания, оставалось всего пятьдесят жителей.[4]
Примечательный факт: согласно А. А. Керсновскому, первыми убитыми русской армии в Первую мировую войну считаются 6-й Таурогенской пограничной бригады штабс-ротмистр С. П. Рамбиди и вахмистр Пристыжнюк.[5] Однако в настоящее время эта версия оспаривается специалистами по военной истории, указывающими, в том числе, и на то, что с началом Первой мировой войны все пограничные бригады были расформированы.[6]
С 1920 года Таураге находится в составе Литвы.
Название
Название города выводят из литовских слов лит. tauras «тур» и лит. ragas «рог» и объясняют тем, что из рогов водившихся в окрестных лесах туров изготовлялись горны, а также оружие, кубки и т. п.
Герб
Герб изображает охотничий рожок (горн) из рога тура на красном геральдическом щите и символизирует название города. Герб был создан в 1969 г. во время деятельности Республиканской геральдической комиссии при Министерстве культуры Литовской ССР. Однако вскоре использование гербов и флагов городов было осуждено как проявление литовского национализма и сепаратистских настроений. Новый вариант герба, основанный на гербе 1969 года, был утверждён декретом президентом Литвы 3 марта 1997 г.[7]
Достопримечательности
Наиболее значительными архитектурными памятниками являются сохранившаяся с XV века усадьба Таурагского поместья, а также построенный в XIX веке под нужды таможни ансамбль Таурагского замка.
Здание поместья на берегу реки Юра окружено огромным пейзажным парком. Строители придали ансамблю характер романтического замка эпохи Ренессанса. В замке работает Таурагский исторический музей с богатыми собраниями экспонатов.
В помещении бывшего советского комитета безопасности устроен Музей ссылки.
К ценностям культурного наследия относятся также евангелическая церковь Мартинаса Мажвидаса и костёл Святой Троицы.
Набережную реки Юры украшает скульптурный ансамбль.[3]
Православная церковь
Первый православный храм в Таураге был устроен в 1853 году в помещении таможни.
Новый кирпичный храм в неорусском стиле был возведён в 1875 году на средства Министерства внутренних дел. Монументальное по формам здание стояло на высоком холме вблизи реки, на въезде в город со стороны Пруссии, на Шоссейной улице.
Удачно вписанный в городскую структуру, православный храм вместе с католическим собором и лютеранской церковью «замкнул» треугольник, который пространственно организовал и закрепил застройку городского центра. Четверик основного объёма с вальмовой крышей был увенчан каноническим пятиглавием. С запада была пристроена двухярусная — восьмерик на четверике — колокольня с открытыми звонами, перекрытая шатром с главкой. К основному четверику примыкали пониженные объёмы алтаря и небольшой трапезной части. Число прихожан в 1914 году насчитывало 951 человека.
С началом Первой мировой войны клир и большинство прихожан (семьи служащих таможни и госучереждений) были эвакуированы. Во время оккупации немцы использовали храм как интендантский склад.
В 1925 году по решению местных властей бесхозное здание, требовавшее ремонта, было снесено. Частные лица на аукционе купили храм на слом. В настоящее время на этом высоком холме стоит административное здание города.
Оставшиеся без духовного окормления православные верующие неоднократно обращались в министерство просвещения Литвы с просьбами о материальной помощи на строительство храма. В 1933 году власти выделили на это 5 тысяч литов. Эти деньги и собранные пожертвования позволили силами прихода построить маленькую православную церковь во имя Святых Виленских мучеников Антония, Иоанна, Евстафия и причтовый домик. Личное участие в строительстве храма принимал священник Иоанн Семёнов (в дальнейшем он прослужил в этой церкви 53 года, похоронен у стены алтаря).
Церковь была возведена на православном кладбище. Это было невысокое, похожее на каплицу здание с балочным перекрытием, низкой шатровой кровлей и тремя главами, без колокольни. В таком виде храм простоял более пятидесяти лет. В начале 1980-х годов жизнь прихода оживилась по причине притока верующих из Калининградской области. Маленькая церковь не могла вместить всех богомольцев.
В 1989 году удалось реконструировать храм. Вместо низкой крыши над основным объёмом был возведён высокий шатёр, открытый в интерьер храма. Шатёр увенчан большой главой с барабаном, через окна которого вниз падает свет. Фасады храма перестроены в русском стиле, с высокими фронтонами. Под храмом оборудованы технические помещения. Проект реконструкции храма был выполнен коллективом ленинградских проектировщиков. Строительные работы велись с активной помощью прихожан из Калининградской области. После реконструкции в храме установлен невысокий дубовый иконостас, вероятно, ранее находившийся в Высокодворской (Аукштадварской) церкви, закрытой в советское время.[8]
Города побратимы
Напишите отзыв о статье "Таураге"
Примечания
- ↑ Географический энциклопедический словарь: географические названия / Под ред. А. Ф. Трёшникова. — 2-е изд., доп.. — М.: Советская энциклопедия, 1989. — С. 472. — 210 000 экз. — ISBN 5-85270-057-6.
- ↑ Юрьева А.Ю. Словарь трудностей произношения и ударения в современном русском языке. — М.: Litres, 2013.
- ↑ 1 2 3 [www.travel.lt/index.php/taurage/4308 Таураге]
- ↑ [question1945.livejournal.com/39356.html Про то как Медведев Мемель спас]
- ↑ Керсновский А. А. [militera.lib.ru/h/kersnovsky1/15.html История Русской армии]
- ↑ См., например: [1914.borda.ru/?1-0-0-00001060-000-0-0-1274218938 1914 Великая война 1917 Форум истории и реконструкции]
- ↑ [www.taurage.lt/index.php?1396511580 Taurage City Coat of Arms and Flag]
- ↑ По материалам «Народного каталога православной архитектуры» (Sobory.ru)
Топографические карты
- Лист карты N-34-XI Таураге. Масштаб: 1 : 200 000. Состояние местности на 1983 год. Издание 1987 г.
Ссылки
- [www.taurage.lt/index.php?select=1001&id=&lang=1&list=0&show=1&id=43 Tauragės istorija]
- Тауроген // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Таураге
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.
Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
