Таха Ясин Рамадан

Таха Ясин Рамадан
طه ياسين رمضان الجزراوي
Имя при рождении:	Таха Ясин Рамадан аль-Джизрауи
Род деятельности:	государственный деятель Ирака
Дата рождения:	22 февраля 1938(1938-02-22)
Место рождения:	Мосул, Королевство Ирак
Дата смерти:	20 марта 2007(2007-03-20) (69 лет)
Место смерти:	Багдад, Ирак

Таха Ясин Рамадан аль-Джизрауи (22 февраля 1938 — 20 марта 2007; араб. طه ياسين رمضان الجزراوي‎) — бывший вице-президент Ирака, член Совета революционного командования Ирака. После падения режима Саддама Хусейна арестован, обвинен в смерти 148 человек в селении Эд-Дуджейль и казнен.

Биография

Родился в Мосуле, в семье фермеров, по национальности курд. Уроженец Джазры. По настоянию Саддама отказался от фамилии Джизрауи. Окончив в 1958 году военную академию в Багдаде, он был уволен из армии и стал банковским клерком. В 1956 году он вступил в партию Баас, где он работал и сбилизился с Саддамом Хусейном, когда оказывал ему помощь в создании партийной милиции. Этой структурой Рамадан командовал в последующем в течение нескольких лет. . После переворота Баас 1963 года стал членом Совета революционного командования Ирака. В 1970 году он возглавил революционный суд, казнив 44 офицеров, обвиняемых в заговоре с целью свержения режима. В июле 1979 года на специально созванном заседании партии Баас, Таха Ясин Рамадан заявил, что существует заговор против Саддама Хусейна. Из пятьдесяти пяти двадцать два были казнены. В то время он возглавлял Народную армию, которая была распущена в 1991, когда Саддам сделал его вице-президентом Ирака. Рамадан носил прозвище «Кулаки Саддама» и считался одним из самых жестоких представителей иракского режима. Иракские эмигранты обвиняли его в преступлениях против человечества в связи с его ролью в подавлении восстания шиитов на юге Ирака в 1991 году и за участие в убийстве тысяч курдов на севере страны в 1988. Он пережил ряд покушений, в том числе два в 1997 и одно в 1999.

Иракская война

После вторжения в 2003 г. войск антииракской коалиции в Ирак, Таха Ясин Рамадан был включен США в список наиболее разыскиваемых иракских лидеров, выполненном в виде колоды карт. Рамадан стоял под 20 номером в виде десятки бубен. Он был арестован бойцами Патриотического союза Курдистана (ПСК) 18 августа 2003 года в Мосуле и передан коалиционным силам. По сообщению катарского телеканала «Аль-Джазира», Рамадан был одет в крестьянскую одежду и маскировался под простого местного жителя, живя в Мосуле с группой своих родственников и сподвижников.

Трибунал

Рамадан предстал перед Специальным иракским трибуналом по делу Эд-Дуджейль. 5 ноября 2006 года суд приговорил его к пожизненному заключению. Однако 26 декабря апелляционный суд рекомендовал пересмотреть приговор и назначить смертную казнь. Суд направил его дело на обратное рассмотрение, заявив, что приговор был слишком мягким и не соответствует масштабам преступления. 12 февраля 2007 года он был приговорен к смертной казни через повешение.

Казнь

20 марта 2007 г., в четвертую годовщину начала иракской войны, в 3 часа утра в бывшей штаб-квартире военной разведки Ирака, в присутствии представителей правительства, судьи, врача и адвоката, был повешен бывший вице-президент Таха Ясин Рамадан. Четвёртая казнь бывшего иракского лидера на этот раз не снималась на видео. Перед повешеньем был измерен вес Рамадана и выбрана соответствующая длина веревки, чтобы не повторился инцидент, который произошёл с Барзаном ат-Тикрити, когда его голова оторвалась от туловища. Экс — вице-президента Ирака похоронили в той же деревне аль-Ауджа в саду, окружающий мавзолей, рядом с двумя другими членами партии «Баас».

Отрывок, характеризующий Таха Ясин Рамадан

– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.