Та Моан Тхом

Та Муен Том — храмовый комплекс, памятник Кхмерской империи, расположенный на спорной территории, в Таиланде, провинции Сурин.

Архитектурные особенности

Лестница из летерита ведёт к холму, на котором расположены священные здания. Они окружены галереей 45,3х37,5 метров с 4-я входами: 3 из них обычные павильоны с боковыми помещениями, южные ворота (гопур) более выразительный. В этом святилище, обращённом именно на юг (вероятно, в сторону Ангкора), хранилась естественная линга — символ Шивы. Как вариант, возможно именно она определила ориентацию храма построенного ещё во времена правления Удаядитьявармана II. Храм сложен из розового песчаника, включает в себя мандапу с портиком, вестибюль и целлу, открытую со всех сторон. 2-е второстепенные башни стоят в северо-восточно и западном углах. К западу и востоку от главного святилища стоят ещё 2 латеритовых строения: одно квадратное, другое прямоугольное.

Загадочная особенность

Особенность этого храмового комплекса — длинный латеритовый жёлоб, тянущийся вдоль всей платформы храма, начинающийся от целлы и входящий в ограду комплекса. Есть предположение, что это сомасутра.

Есть гипотеза, что храмовый комплекс находился у одной из 7-и королевских дорог Джаявармана VII

Современная история

Во времена длительной оккупации «красными кхмерами» он сильно пострадал от рук вандалов, почти все статуи были вывезены контрабандистами в Таиланд.

См. также

• Та Моан
• Та Моан Точ
• Камбоджийско-тайский пограничный конфликт 2008 года
• Камбоджийско-тайский пограничный конфликт 2009 года

Отрывок, характеризующий Та Моан Тхом

– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.