Та (тибетская буква)
Поделись знанием:
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
(перенаправлено с «Та (буква тибетского алфавита)»)
Та (вайли ta), таик — девятая буква тибетского алфавита, может быть только слогообразующей, в комбинациях с другими буквами образует ещё девять инициалей. В тибетском букваре ассоциирована со словом «пальма». В заимствованиях из китайского является синоглифом китайской инициали до 
. В заимствованиях из санскрита для передачи ретрофлексного такара используется зеркальное отражение этой буквы — 
.
Числовое соответствие: та — 9, ти — 39, ту — 69, тэ — 99, то — 129.
В словаре занимает около четырёх процентов.
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Та рукописный (умэ)
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Та пхакпа
Буква «та» шрифтом ранджана:
Инициали, образованные буквой таик, в словаре располагаются в следующем порядке:
| Инициаль | Дакчха | Пример | Комментарий |
| |
Та | ||
 |
Тарататра | малоупотребительна | |
 |
Гаотата | Туммо — йога тепла | |
 |
Баотата | ||
 |
Рататата | Та — лошадь | |
 |
Лататата | ||
 |
Сататата | ||
 |
Баорататата | ||
 |
Баолататата | Тачхёк — предупреждение | |
 |
Баосататата | Танджур |
Синоглифы
- Такарам — ത
- Такараму — త
- Тауамбу
- Таянна — ත
- Тюн (буква) — Տ, տ
- Тари (грузинская буква) — ტ
- Тав — ת
- Та (третья буква арабского алфавита) — ﺕ
- Тота
- Тотау — ต
- Такараву — ತ
- Иттанна — த
- Тутта — ਤ
- Та (кхмерская буква) — ត
- Токар (буква) — ত
- Татто — ત
- Такар — त
- Тау (эфиопская буква) — ተ
- Та (маньчжурская буква) — ᡨᠠ
См. также
|
||||||
Напишите отзыв о статье "Та (тибетская буква)"
Отрывок, характеризующий Та (тибетская буква)
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
