Тбилисо

«Пе́сня о Тбили́си» (груз. სიმღერა თბილისზე), также известная как «Тбилисо́» (груз. თბილისო) — одна из самых известных грузинских песен, гимн Тбилиси.

Мелодия была написана Ревазом Лагидзе на слова Петра Грузинского для вышедшего в 1959 году фильма. Фильм посвящался 1500-летию Тбилиси. Форма Тбилисо является звательным падежом от Тбилиси — обращение к городу.

В 1974 году Всесоюзная фирма грамзаписи «Мелодия» выпустила два диска-гиганта с композициями грузинского ВИА «Орэра». Среди прочих, песня «Тбилисо» сразу стала всесоюзным шлягером. В 1976 Нани Брегвадзе дебютировала с ней на фестивале «Песня-76».

Отрывки из песни

Текст на грузинском языке:	Грузинский текст в русской транскрипции	Дословный перевод	Русский текст Михаила Танича
ნეტავ სად არის კიდევ ცა, უძიროდ ლურჯი, ხალასი, სწორედ ისეთი, როგორც შენია. ნაიარევი წარსულის, ნანგრევი ნარიყალასი, ჭაღარასავით შემოგრჩენია. თბილისო — მზის და ვარდების მხარეო, უშენოდ — სიცოცხლეც არ მინდა, სად არის სხვაგან ახალი ვარაზი, სად არის ჭაღარა მთაწმინდა.	Нетав сад арис кидев ца, Удзирод лурджи халаси Сцоред исети рогорц шениа, Наиареви тцарсулис, Нангреви нарикаласи, Чагарасавит шемогрчениа. Тбилисо, мзис да вардебис мхарео, Ушенод сицоцхлец ар минда, Сад арис схваган ахали варази, Сад арис чагара мтатцминда!	Где еще можно найти такое небо Высокое, синее, чистое. Мой город весь изранен прошлыми войнами, Седые руины старых замков вокруг города. Тбилиси - край солнца и цветов. Без тебя не могу и день прожить, Где рядом с новым городом древнее, Где стоит седая Мтацминда	Такой лазурный небосвод Сияет только над тобой, Тбилиси, мой любимый и родной. И Нарикала здесь стоит, Как память прошлых тяжких бед. Твою главу венчая сединой. Расцветай под солнцем, Грузия моя, Ты судьбу свою вновь обрела. Не найти в других краях твоих красот, Без тебя и жизнь мне не мила.

Ссылки

• [www.chitalnya.ru/work/161766/ Тбилисо. Поэтический перевод Екатерины Кириловой]
• [pesnyagoda.my1.ru/1976_79.html Песня-76]
• [patefon.knet.ru/60e.htm Грамзапись фирмы «Мелодия»]
• [tolik68.narod.ru/kavkaz/geo/pesni/2010/sopo_halvashi_tbiliso.mp3 «Тбилисо» в исполнении Софо Халваши]

Отрывок, характеризующий Тбилисо

– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.