Тбилисский коньячный завод

Тбилисский коньячный завод — является старейшим и крупнейшим производителем коньяков в Грузии. Сегодня полное наименование этого производителя коньяков — АО «Давид Сараджишвили и Энисели».

Описание

Основан в 1888 году известным предпринимателем и учёным Давидом Захарьевичем Сараджишвили, затем был значительно расширен и приобрёл большую известность во времена СССР.

За годы существования Тбилисского коньячного завода на нём была собрана коллекция из 500 тысяч декалитров многолетних коньячных спиртов и купажированного коньяка, которые выдерживаются в 16 тысячах дубовых бочках.

На заводе по сей день хранится коньячный спирт, выкуренный из виноматериалов села Дигоми под непосредственным руководством Давида Сараджишвили и заложенный на хранение ещё в 1893 году. В наземных спиртохранилищах, где созданы благоприятные условия для выдержки коньячных спиртов в дубовых бочках, хранятся и «взрослеют» спирты, выкуренные в 1905, 1915, 1918, 1925, 1932, 1941 годах и так далее, практически без перерыва.

Сегодня предприятие выпускает коньяки в основном под марками «Сараджишвили» и «Ивериони». Ранее выпускалась продукция под марками «Арагви», «Варцихе», «Греми», «ОС», «Энисели», «Тбилиси».

Из-за винного скандала в 2006 году был полностью прекращён ввоз грузинских коньяков в Россию, но в октябре 2011 года грузинская компания «Сараджишвили» обратилась в Роспотребнадзор с просьбой разрешить поставлять производимые ею коньяки на российский рынок.

Известные сотрудники

• Цицишвили, Вахтанг Давидович (1888—1965) — Лауреат Сталинской премии за создание новых марок грузинского коньяка «Юбилейный XX», «Энисели» и «КС».

См. также

• Музей истории коньяка
• Виноделие в Грузии
• Армянский коньяк
• Ереванский коньячный завод

Ссылки

• [pey.narod.ru/drink/ruscog/rcog0301.html Статья о заводе АО «Давид Сараджишвили и Энисели»].
• [pey.narod.ru/drink/ruscog/ruscog03.html Статья о коньяках Грузии].
• [cognac.eniw.ru/konyachnoe-proizvodstvo.html Коньячное производство].

Отрывок, характеризующий Тбилисский коньячный завод

– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.