Тбилисский государственный университет

Тбилисский государственный университет им. Ивана Джавахишвили თბილისის ივანე ჯავახიშვილის სახელობის სახელმწიფო უნივერსიტეტი (ТГУ)
Международное название	Ivane Javakhishvili Tbilisi State University
Год основания	1918
Ректор	Владимир Папава
Расположение	Грузия Грузия, Тбилиси
Юридический адрес	Тбилиси, пр. Чавчавадзе, 1
Сайт	[www.tsu.ge www.tsu.ge]

К:Учебные заведения, основанные в 1918 году

Тбилисский государственный университет имени Иванэ Джавахишвили (груз. თბილისის ივანე ჯავახიშვილის სახელობის სახელმწიფო უნივერსიტეტი, ТГУ) — старейший и крупнейший вуз Грузии, центр науки и культуры. Основан в феврале 1918 года.

Общие сведения

ТГУ имеет 6 факультетов — юридический, экономический, гуманитарный, медицинский, социальных и политических наук, точных наук и наук о природе. В состав университета также входят 5 филиалов в различных регионах Грузии, НИИ прикладной математики, Республиканский центр интенсивного изучения языков, Информационно-вычислительный центр, НИИ физики высоких энергий, 7 музеев, оранжерея, издательство (выпускающее газету «Тбилисский университет»), библиотека (около 4 млн книг и газет), физико-географический стационар в с. Марткони, Рачинская научно-опытная база, учебно-опытная база кафедры генетики, Пицундская археологическая экспедиция, Душетско-Мартконская учебно-научная лаборатория изучения магнитных свойств. В Университете обучается около 35 тыс. студентов. Сотрудников около 5 тысяч.

ТГУ имеет тесные научные и образовательные связи со многими странами, такими как Великобритания, Германия, Иран, Испания, Польша, Россия, США, Турция, Украина, Франция, Швеция, Швейцария.

История

В 1917 году было учреждено Общество по основанию Тбилисского университета. Главным инициатором создания грузинского национального университета считается историк Иванэ Джавахишвили, среди первых основателей были востоковед Георгий Ахвледиани, историк Шалва Нуцубидзе, психолог Дмитрий Узнадзе, лингвист Акакий Шанидзе. Попытки открыть университет в 1917 году при Временном правительстве России успеха не имели, делегация в составе Ш. И. Нуцубидзе, З. Авалишвили, Н. Геловани (вдовы В. Геловани) была учтиво принята А. Ф. Керенским, пообещавшим «прислать в Тифлис соответствующее разрешение», однако затем телеграфировавшего правлению Тбилисских высших женских курсов предложение немедленно реорганизоваться в Закавказский университет.

Открыт 26 января (8 февраля) 1918 года, ровно через 99 лет после открытия Петербургского университета, и на день памяти Святого грузинского царя Давида Агмашенебели. 30 января 1918 года И. Джавахашвили была прочитана первая лекция «Личность и её роль в древне-грузинской историко-философской литературе и жизни».

Университет был открыт с одним факультетом — философским. Вступительных экзаменов не было, принимались лица обоего пола, без национальных и религиозных ограничений, предполагалось наличие среднего образования. Удалось набрать около 360 студентов. Первым ректором был избран химик Пётр Меликишвили, в штате состояло 17 преподавателей (7 профессоров, 5 заместителей, 2 научных руководителя, 3 лектора). К преподаванию были привлечены профессора И. Кипшидзе (филология), А. Бенашвили (геодезия и астрономия), К. Кекелидзе (богословие), Д. Узнадзе (философия), Ф. Гогичаишвили (философия). Из Москвы был приглашён доцент А. Размадзе (математика), из Петербурга — доцент С. Авалиани (история), кроме них заместителями стали Ш. Нуцубидзе (история), Г. Ахвледиани (языкознание), А. Шанидзе (филология), научными руководителями — Е. Такайшвили (археология), Ю. Абуладзе (персидский язык), европейские языки преподавали Е. Орбелиани (французский), В. Гамбашидзе (английский), И. Кипшидзе (немецкий), предполагалось привлечь к преподаванию жившего в Грузии немецкого писателя Артура Лейста. В учебный план входило преподавание философии, психологии, языкознания, словесности, истории и экономики, логики, иностранного языка. Университетская библиотека собиралась из частных пожертвований, удалось заполучить много уникальных книг.

Под университет было занято здание бывшей дворянской гимназии на Цхнетской улице (1906, архитектор С. Клдиашвили), изначально строившееся с мечтой открыть здесь национальный университет. Главным источником существования университета в те годы была плата за обучение (100 рублей в год).

3 сентября 1918 года университет получил государственный статус.

Уже осенью 1918 года удалось организовать факультет математических и естественных наук под руководством А. Размадзе. В организованном затем медицинском факультете большую роль сыграл А. Н. Натишвили, кафедру физиологии возглавил И. С. Бериташвили. На кафедру минералогии из Новочеркасска был приглашён А. А. Твалчрелидзе, на кафедру истории — М. А. Полиевктов.

В марте 1919 года кафедру теоретической механики возглавил Н. И. Мусхелешвили, в будущем — выдающийся математик и механик, академик АН СССР.

Первая защита докторской диссертации в университете прошла 9 мая 1920 года, соискателем степени по языкознанию выступил А. Шанидзе.

С установлением Советской власти университет получил новое развитие, был создан агрономический факультет, декан — профессор П. Еликишвили. 16 января 1922 года был открыт политехнический факультет, декан — профессор А. Дидебулидзе, на факультете было три отделения — строительное, механическое и горнорудное, ввиду большого числа абитуриентов на факультете впервые в университете были введены вступительные экзамены. 16 июня 1922 года был организован социально-экономический факультет, декан — Ш. Нуцубидзе. Философский и естественно-научный сочли целесообразным объединить в педагогический факультет, декан — К. Кекелидзе. Были организованы четырёхгодичные подготовительные к поступлению в университет курсы (рабфак).

В 1922 году состоялся первый выпуск — 28 человек (из них 3 женщины), среди первых выпускников — С. Джанашия, Т. Ломоури, А. Чикобава, В. Топурия, К. Бакрадзе, Ир. Сургуладзе, Г. Джакобия, Ш. Амиранашвили, всего было выпущено 15 историков, 6 философов, 3 литератора, 2 языковеда, 1 экономист.

В 1923 году открылось химико-фармацевтическое отделение, руководитель — профессор И. Кутателадзе. Был создан университетский музей древностей, в 1924 году открылся нумизматический кабинет (заведующий — Т. Ломоури)

В советское время (с 1930-х до начала 1960-х гг.) университет носил имя Сталина. С 1925 года в университете ввели систематическое и всеобщее обучение марксистско-ленинской философии.

В июне 1928 года с лекциями университет посетил известный учёный-физик Поль Ланжевен.

1 октября 1928 года политехнический факультет университета был преобразован в Грузинский государственный политехнический институт, в 1930 году на базе агрономического факультета создан Грузинский государственный сельскохозяйственный институт, медицинского — Медицинский институт, педагогического — Педагогический (переведённый в Кутаиси), на два самостоятельных института был разделён социально-экономический факультет — финансово-кооперативный и советского строительства и права. Однако университет пережил кризис высшего образования и показал жизненность университетской формы обучения. В 1933 году была восстановлена факультетская структура, в университете были открыты факультеты: физико-математический (декан — Н. И. Мусхелешвили), естественных наук, историко-литературный (декан — С. Хундадзе), экономический (декан — А. Брегадзе), советского строительства и права (декан — И. Сургуладзе), рабочий.

В 1937 году по проекту архитектора М. Шавишвили был построен корпус физико-химического факультета.

В 1940 году воссоздан философский факультет (декан — К. Бакрадзе), физкультурный факультет (декан — Г. Мгебришвили) преобразован в Грузинский институт физической культуры. В 1941 году по количеству студентов (9581 человек) Тбилисский университет вышел на первое место в СССР.

24 апреля 1945 года профессором на кафедру истории Грузии поступил вернувшийся в страну Э. Такаишвили. В 1948 году был открыт физико-технический факультет (декан — В. Мамасахлисов), в 1951 году на его базе был создан физический факультет, в состав которого вошло физическое отделение физико-математического факультета, а его математическое отделение было преобразовано в механико-математический факультет. В 1964 году открыт факультет кибернетики.

В 1949—1956 годах военную кафедру университета возглавлял генерал-майор Павел Абрамидзе.

Новая история

При ректоре Р. Метревели (с 1991) университет вернул себе автономию, утраченную в 1926 году; в 1992 году Р. Метревели был избран ректором сотрудниками. С 2006 по 2010 год ректором университета был Георгий Хубуа. 27 декабря 2010 года ректором университета стал Александр Квиташвили.

Ссылки

• [www.tsu.ge/ Сайт университета]
• [www.tsu.viam.hepi.edu.ge История ТГУ]

Отрывок, характеризующий Тбилисский государственный университет

От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.