Твалиашвили, Тамара Николаевна
Поделись знанием:
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
(перенаправлено с «Твалиашвили Тамара Николаевна»)
| Тамара Твалиашвили | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
Тама́ра Никола́евна Твалиашви́ли ( 4 апреля 1906—1985) — советская и грузинская актриса, Заслуженная артистка Грузинской ССР (1942).
Содержание
Биография
Родилась 4 апреля 1906 года.
В 18 лет (1924 год) окончила драматический факультет при Тбилисской консерватории. Училась у педагогов К. А. Марджанишвили, А. Н. Пагава. В 1926 году закончила Грузинскую драматическую студию В. Мчедлишвили при МХАТе.
Два года (1926—1927) работала актрисой в Тбилисском Красном театре и в театре Батуми. В 1928 году стала одной из основательниц Грузинского ТЮЗа, в котором проработала до 1959 года.
В 1942 году получила звание Заслуженной артистки Грузинской ССР.
Скончалась в 1985 году.
Роли в театре
- Фриц («Фриц Бауэр» Can и Селиховой),
- Школяр («Матрос и школяр» по Андерсену),
- Герда («Снежная королева» Шварца),
- Джульетта («Ромео и Джульетта» Шекспира),
- Полина («Доходное место»);
- Мария Ивановна («Капитанская дочка» по Пушкину),
- Зураб («Сурамская крепости» по Д. Чонкадзе),
- Гоча (по Дадиани)
и другие.
Фильмография
- 1969 — Свет в наших окнах — мать Александре
- 1969 — Ну и молодёжь
- 1974 — Родник — Мариам (главная роль)
- 1974 — Они будут счастливы — эпизод
- 1975 — Странствующие рыцари
- 1975 — Не верь, что меня больше нет — мать, получившая письмо
- 1976 — Как утренний туман
- 1977 — Ученик эскулапа
- 1977 — Синема— бабушка Сосико
- 1977 — Мимино — старушка с коровой
- 1978 — Несколько интервью по личным вопросам — эпизод
- 1979 — Брак по-имретински
- 1981 — Мельница на окраине города — Нино Анамурадзе
- 1983 — День длиннее ночи — прохожая
- 1983 — Необыкновенный рейс — пассажирка
Напишите отзыв о статье "Твалиашвили, Тамара Николаевна"
Ссылки
- [www.kinopoisk.ru/name/337357/ Тамара Твалиашвили]
- Тамара Твалиашвили (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Твалиашвили, Тамара Николаевна
– Ничего… Нет…– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
