Твалчрелидзе, Георгий Григорьевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Твалчрелидзе»)
Перейти к: навигация, поиск
Георгий Григорьевич Твалчрелидзе
министр государственного контроля Грузинской ССР
5 марта 1954 год — 1956 год
первый секретарь Аджарского областного комитета КП(б) Грузии
1940 — 1944
Предшественник: Барамия, Михаил Иванович
Преемник: Бечвая, Кирилл Георгиевич
первый секретарь Махарадзевского районного комитета КП(б) Грузии
с конца 30-х — 1940
первый секретарь Гурджаанского районного комитета КП(б) Грузии
с 1937
первый секретарь Ленинского районного комитета КП(б) Грузии г.Тбилиси
1931 — апрель 1937
 
Рождение: 20 августа 1896(1896-08-20)
Смерть: 13 апреля 1968(1968-04-13) (71 год)
Партия: КПСС с 1917
Образование: Коммунистический университет имени Я. М. Свердлова
 
Награды:

Твалчрелидзе Георгий Григорьевич (груз. გიორგი თვალჭრელიძე; 8 августа (20 августа) 1896 — 13 апреля 1968) — советский государственный и партийный деятель.



Биография

  • участник Первой Мировой войны. Арестовывался за коммунистическую пропаганду.
  • с 20-х годов на партийной работе. В 1921 председатель одного из сельских революционных комитетов. С 1928 переведен на партийную работу в Грузинскую ССР.
  • 1930—1934 член Центральной контрольной комиссии КП(б) Грузии
  • 1931 — 04.1937 1-й секретарь Ленинского районного комитета КП(б) Грузии г.Тбилиси
  • 1944—1947 секретарь Партийной коллегии при ЦК КП(б) Грузии
  • 05.03.1954 — 1956 министр государственного контроля Грузинской ССР

Напишите отзыв о статье "Твалчрелидзе, Георгий Григорьевич"

Отрывок, характеризующий Твалчрелидзе, Георгий Григорьевич

– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]