Твердохлиб, Сидор Антонович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Твердохлиб»)
Перейти к: навигация, поиск
Сидор Твердохлиб
Сидір Твердохліб
Имя при рождении:

Сидор Антонович Твердохлиб

Дата рождения:

9 мая 1886(1886-05-09)

Место рождения:

Бережаны

Дата смерти:

15 октября 1922(1922-10-15) (36 лет)

Место смерти:

Каменка-Бугская

Род деятельности:

поэт, переводчик, журналист, общественный деятель

Язык произведений:

украинский

Сидор Антонович Твердохлиб (укр. Сидір Антонович Твердохліб; 18861922) — украинский поэт, переводчик, журналист и общественный деятель.



Биография

Образование получил во Львовском и Венском университетах. Рано начал писать стихи, вступил в литературное объединение «Молодая муза». В 1908 году издал первый авторский сборник стихов. Также переводил с украинского на польский и немецкий языки (Тараса Шевченка, Олександра Олеся и др.).

После Первой мировой войны и присоединения Западной Украины к Польше Твердохлиб выступил как журналист и общественный деятель. Он примкнул к Украинской земледельческой (хлеборобской) партии, которая призывала перенести борьбу за права западноукраинского населения в парламентско-политическую плоскость и участвовать в выборах в польский сейм (их призывали игнорировать украинские националисты).

Активные выступления в пользу поиска компромисса с польской властью и осуждение террористических методов привели к убийству Сидора Твердохлиба боевиками УВО[1]. Убийство Твердохлиба фактически положило начало террора УВО/ОУН в Галичине, жертвами которого чаще всего были галицкие украинцы, которые не разделяли радикально-националистическую позицию ОУН — например, Иван Бабий.

Похоронен во Львове на Лычаковском кладбище.

Напишите отзыв о статье "Твердохлиб, Сидор Антонович"

Примечания

  1. [www.kresy.pl/historia,miedzywojnie?zobacz/terrorystyczne-akcje-oun Террористические акции ОУН]  (польск.)

Литература

  • Український радянський енциклопедичний словник— Т. 3. — К., 1968.

Отрывок, характеризующий Твердохлиб, Сидор Антонович

Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.


Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.