Тверитинов, Евгений Павлович

Евгений Павлович Тверитинов
Дата рождения	31 (19) мая 1850(1850-05-19)
Место рождения	Кронштадт, Российская империя
Дата смерти	3 апреля 1920(1920-04-03) (69 лет)
Место смерти	Кронштадт
Принадлежность	Российская империя Российская империя->СССР СССР
Род войск	Россия Россия
Звание	генерал-майор по Адмиралтейству
Сражения/войны	Русско-Турецкая война
Награды и премии

Евгений Павлович Тверитинов (1850—1920) — офицер Российского императорского флота, первый русский флотский электрик, специалист по минной и корабельной электротехнике, изобретатель и создатель нового типа электрического аккумулятора; впервые в России оборудовал боевые корабли установками электрического освещения, организовал электрическую иллюминацию Кремля и колокольни Ивана Великого при коронации императора Александра III и его супруги; редактор газеты «Кронштадтский вестник», издатель газеты «Котлин», Главный минёр Кронштадтского порта, генерал-майор по Адмиралтейству.

Биография

Евгений Павлович Тверитинов родился 19 мая (31 мая) 1850 года в Кронштадте, в дворянской семье потомственного морского офицера Павла Петровича Тверитинова, правнук генерал-майора Адмиралтейства Алексея Владимировича Тверитинова (1742-1798).

Служба в Российской империи

В 1867 году Евгений был определён воспитанником в Морской кадетский корпус, который в том же году переименовали в Морское училище. В 1871 году, после окончания училища и производства в мичманы, был направлен для прохождения службы в 5-й Флотский экипаж, служил на парусно-винтовом фрегате «Светлана», на котором в 1872—1873 годах совершил двухгодичное кругосветное плавание, во время которого посетил Японию и США. 11 октября 1874 года был прикомандирован к Морскому училищу, где прослушал курс лекций в офицерском классе. 15 октября 1876 года Тверитинов успешно окончил курс «с правом носить Академический знак».

В 1876—1877 годах учился в Минном офицерском классе в Кронштадте. После окончания учёбы получил квалификационное звание минного офицера 2-ого разряда. В январе 1878 года был назначен 2-м флагманским минным офицером Минного отряда по электроосвещению. В феврале 1878 года, в ходе русско-турецкой войны был командирован на Черноморский флот, служил на минном транспорте «Великий Князь Константин», которым командовал капитан 1 ранга С. О. Макаров, принимал участие в первом в истории успешном применении кораблём минно-торпедного оружия. 22 августа 1878 года Тверитинов был направлен на Всемирную промышленную выставку в Париж для изучения систем электрического освещения. В 1878 году стал членом Русского физико-химического общества. Вернувшись в Кронштадт Тверитинов был прикомандирован в Минный офицерский класс преподавателем судового электричества и электроосвещения, а также курса оборонительных мин. По его инициативе была открыта Мастерская по ремонту динамо-машин постоянного тока в здании бывшей Первой парусной мастерской (ныне цех Морского завода). В ноябре 1878 года участвовал в установке первого в России уличного электрического освещения в Кронштадте на Павловской улице (ныне Флотская) и в казармах Кронштадта, а в декабре руководил работами по электрическому освещению Зимнего дворца и Михайловского манежа, устанавливал там первые электрические светильники «свечи Яблочкова». В 1879 году оборудовал освещение в механических мастерских и на эллинге в Кронштадте, впервые в России установил «свечи Яблочкова» на броненосные корабли «Пётр Великий», «Адмирал Лазарев», «Вице-Адмирал Попов» и яхте «Ливадия», а также провёл освещение в Гатчинском дворце. В 1880 году стал членом специализированного электротехнического отдела Русского Императорского Технического общества.

В 1881 году руководил работами по освещению порта и цехов Пароходного завода, а затем Большого Невского фарватера. В том же году Тверитинов участвовал в Ахал-Текинской экспедиции в Туркестане, во время которой провёл опыты с электрическими корабельными прожекторами в пустыне. С 1881 по 1883 год Тверитинов совместно с капитаном I ранга С. О. Макаровым разработали систему дальней сигнализации с помощью прожекторов и поднимаемых на воздушных шарах электрических ламп.

В 1881 году лейтенант флота Тверитинов был назначен заместителем Правительственного комиссара «Русского отделения» профессора Д. А. Лачинова на Всемирной электрической выставке в Париже. За изобретение коммутатора параллельно соединяющего две динамо-машины Сименса последовательного возбуждения, нового типа электрической лампочки с двумя парами углей, сигнального фонаря и фонаря для подводных работ Тверитинов был удостоен почётного диплома этой выставки.

В декабре 1881 года лейтенант Тверитинов в соответствии с отношением Канцелярии Морского Министерства был уволен со службы для представления Государю Императору Александру III. Продолжал заниматься освещением электричеством Гатчинского дворца, а также знакомил с основами электротехники и минного дела сыновей царя Георгия и Михаила. В 1882 году в Гатчине была построена царская шлюпка, которая была оснащена электрическим двигателем, работающего от аккумулятора нового типа, разработанного и созданного Тверитиновым. Зарядка аккумуляторов шлюпки производилась на временной дворцовой электростанции. Созданный им тип аккумулятора с пастированными электродами с 1884 года стал изготавливаться в промышленных масштабах, и в том же году по предложению Тверитинова был построен катер-электроход. В феврале 1883 года Тверитинов был командирован вместе с матросами Минного отряда в Москву для устройства иллюминации Кремля во время коронования императора Александра III и императрицы Марии Фёдоровны. Матросы под руководством Тверитинова установили на стенах Кремля и колокольни Ивана Великого за три месяца элементы иллюминации, которая была включена с 15 по 17 мая. В день коронации 15 мая лейтенант Тверитинов был пожалован орденом Святого Станислава 2 степени, а 1 июня был награждён императором золотыми часами с цепочкой, 3 ноября 1883 года — тёмно-бронзовой медалью «В память коронации императора Александра III». В октябре-ноябре 1883 года Тверитинов участвовал во Всемирной электрической выставке в Вене.

В 1880-е годы по инициативе Е. П. Тверитинова был открыт Электрический завод в Кронштадте, который изготавливал для Морского ведомства динамо-машины, аккумуляторы, прожекторы и другие электротехнические приборы. На этом заводе с 1884 года было организовано производство нового типа морского аккумулятора с пастированными электродами, разработанного морским электриком.

В 1885 году Тверитинов разработал станцию подводного освещения, превосходящую импортные аналоги, в том же году создал специальный электрический фонарь для съёмок первым в мире подводным фотоаппаратом, который был изобретён российским водолазным врачом Н. А. Есиповым и младшим инженер-механиком Л. А. Родионовым.

В 1894—1895 годах полковник Тверитинов был редактором газеты «Кронштадтский вестник», а с 1 февраля 1896 года стал редактором-издателем ежедневной морской, общественной и политической газеты «Котлин», которая издавалась в Кронштадте до 1917 года.

В 1899 году Учёный совет Санкт-Петербургского императорского электротехнического института Александра III присвоил Тверитинову звание Почётного инженера-электрика. Это звание в том же году было присвоено изобретателю радио А. С. Попову. В 1905 году вышел в отставку в чине генерал-майора по Адмиралтейству.

Е. П. Тверитинов был музыкально одарённым человеком и играл на четырех музыкальных инструментах: скрипке, виолончели, арфе и фортепьяно. Он и его семья дружила с Иоанном Кронштадтским, который крестил дочерей Тверитиновых, и часто бывал у них дома.

В советский период

В 1918 году Тверитинов поступил на службу, преподавал минное и телефонное дело в Минной школе, вёл занятия по электротехнике в Кронштадтской крепостной артиллерии.

В апреле 1920 года простудился и заболел воспалением лёгких. Умер 16 мая 1920 года. (По другим данным умер от сердечного приступа во время обыска чекистами в его квартире). Похоронен 19 мая моряками и артиллеристами с воинскими почестями на Городском русском кладбище в Кронштадте рядом с первой женой. Его могила и надгробный памятник сохранились до наших дней.

Награды и почётные звания

• Орден Святого Станислава 2 степени (15 мая 1883);
• Ордена Святого Владимира 4 и 3 степеней (на фото 1915 г.);
• Медаль «В память коронации императора Александра III» (1 июня 1883);
• Почётный диплом Всемирной электрической выставки в Париже (1881);
• Почётный инженер-электрик.

Библиография

Тверитинов являлся автором первого в России курса «Электричество», который читал для офицеров минного класса, автором учебников и практических руководств по электричеству, ряда научных статей.

• Тверитинов Е. Машины г.г. Меританс и Сименса для электрического освещения свечами Яблочкова // Известия Минного офицерского класса, Выпуск 1, 1879.
• Тверитинов Е. Электрическое освещение (Литографированные записки) // Минный офицерский класс, 1880.
• Тверитинов Е. О параллельном соединении динамоэлектрических машин по способу Тверитинова //«Электричество», № 10, 1880.
• Лейтенант Тверитинов. Программа чтений по электрическому освещению для слушателей Минного офицерского класса // Известия Минного офицерского класса, 1880.
• Тверитинов Е. Программа курса подводных оборонительных мин // Известия Минного офицерского класса, Выпуск 5, часть 2, 1881.
• Тверитинов Е. Об установке динамоэлектрических машин на гибком вале // «Электричество», № 15, 1881.
• Тверитинов Е. Влияние чугунных фундаментов и платформ на действие динамоэлектрических машин // «Электричество», № 19, 1881.
• Тверитинов Е. О влиянии боевых выстрелов на судовое электрическое освещение // Известия Минного офицерского класса, Выпуск 6, стр. 15—24, 1882.
• Тверитинов Е. Электрическое освещение // Курс Минного офицерского класса, ч. 1, (с чертежами). СПб., 1883.
• Лейтенант Тверитинов. Электрическая иллюминация колокольни Ивана Великого в дни коронационных торжеств. СПб., 1883.
• Тверитинов Е. О размещении ламп накаливания // Известия Минного офицерского класса, 1883.
• Тверитинов Е. Программа чтений по электрическому освещению // Известия Минного офицерского класса, 1883.
• Тверитинов Е. П. Электрическое освещение // Курс Минного Офицерского класса часть 2 (с чертежами). СПб., 1884.
• Тверитинов Е. П. О значении электрического освещения как боевого средства на судах флота // Известия Минного офицерского класса, Выпуск 12, стр. 123—130, 1884.
• Тверитинов Е. П. Отчёт по электрическому освещению на Минном отряде в компанию 1883 года // Известия Минного офицерского класса, Выпуск 2, стр. 31—44, приложение, 1884.
• Тверитинов Е. П. Правила об электрическом освещении лампами накаливания и об употреблении измерительных приборов, Известия Минного офицерского класса, Выпуск 12, стр. 115—122, 1884.
• Тверитинов Е. П. Электрическая иллюминация колокольни Ивана Великого, по поводу заметки г. В. Чикалаева // «Электричество», № 6—7, 1884.
• Тверитинов Е. П. Извлечение отчёта о плавание судов учебного Минного отряда Балтийского флота // Известия по минному делу, Выпуск 22, стр. 116—133, 1888.
• Тверитинов Е. П. Электрические аккумуляторы. СПб., 1888.

Литература

• [alcala.ru/bse/izbrannoe/slovar-T/T10886.shtml Тверитинов, Евгений Павлович] // Большая советская энциклопедия / А. М. Прохоров (глав. ред.) и др. — М.: Советская энциклопедия, 1976. — Т. 42. — С. 52.
• Белькинд Л. Д., Мокеев А. Н., Тверитинов А. Е. Евгений Павлович Тверитинов. Очерк жизни и деятельности. — М.: Госэнергоиздат, 1962.
• Доценко В. Д. Словарь биографический морской. — СПб.: Logos, 2000. — С. 378. — 456 с. — ISBN 5-87288-128-2.
• Горяинов В. Основоположник судовой электротехники. Евгений Павлович Тверитинов // Морской флот : Журнал. — 1960. — Май (№ 5). — С. 34.
• Тверитинов А. Д. Тверитиновы // Рязанская энциклопедия. – Рязань, 2002. – Т. 3. – С. 477-478.
• Дмитрий Сергеев [kotlin.ru/newspaper/newspaper_21945.html Сын Кронштадта] // Котлин : Газета. — 2013. — № 10 (6147).

Отрывок, характеризующий Тверитинов, Евгений Павлович

– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.