Тверской, Сергей Дмитриевич

Сергей Дмитриевич Тверской
Саратовский губернатор
21 сентября 1915 — 5 марта 1917
Предшественник:	Андрей Александрович Ширинский-Шихматов
Преемник:	должность ликвидирована
Рождение:	5 мая 1874(1874-05-05) Рязанская губерния
Смерть:	23 июля 1942(1942-07-23) (68 лет) Париж, Франция
Образование:	Императорское училище правоведения

Серге́й Дми́триевич Тверско́й (5 мая 1874 — 23 июля 1942) — последний Саратовский губернатор, начальник гражданского управления в Правительстве Юга России.

Биография

Из потомственных дворян. Сын военного Дмитрия Дмитриевича Тверского. Землевладелец Рязанской губернии.

В 1896 году окончил Императорское училище правоведения с серебряной медалью. Служил по Министерству юстиции, занимал должности товарища прокурора Кашинского, Рязанского и Московского окружных судов, затем прокурора Уфимского и Нижегородского окружных судов. В 1912 году был переведен прокурором Московского окружного суда. Дослужился до чина статского советника.

В 1915 году перешел в Министерство внутренних дел и 21 сентября назначен был Саратовским губернатором. После Февральской революции был арестован губернским комиссаром Временного правительства и отправлен в Петроград, после чего отпущен.

После Октябрьской революции отправил семью за границу, а сам участвовал в Белом движении. Служил в МВД Южно-Русского правительства: был Воронежским губернатором, затем помощником Главнокомандующего по гражданской части и и.д. Черноморского губернатора. В последней должности заведывал Новороссийской эвакуацией в марте 1920. Позднее состоял и.д. начальника Гражданского управления в правительстве Юга России.

После эвакуации Крыма присоединился к семье в Югославии. Затем переехал в Германию, а во второй половине 1920-х годов — во Францию. Жил в Париже. Был членом правления Союза бывших деятелей русского судебного ведомства, в 1935 году выступал в нем с докладом «Императорское училище правоведение и русский суд». Входил в комитет кассы Общества юристов-правоведов, в 1935 году участвовал в торжественном собрании в честь 100-летия Императорского училища правоведения. В 1939 году выступал на Съезде православно-национальных деятелей с докладами о возможной организации внутреннего управления и суда в освобожденной от большевиков России.

Умер в 1942 году после продолжительной болезни. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Семья

Был женат на Наталии Николаевне Родзевич (1877—1960). Их дочери: Мария (р. 1909) и Нина (р. 1911).

Источники

• Н. Л. Пашенный [genrogge.ru/isj/isj-257-7.htm#see162 Императорское Училище Правоведения и Правоведы в годы мира, войны и смуты.] — Мадрид, 1967.
• [www.dommuseum.ru/index.php?m=dist&pid=14428 Российское зарубежье во Франции 1919—2000. Л. Мнухин, М. Авриль, В. Лосская. Москва, 2008.]
• [www.sarrest.ru/cultura/pers/10/gnl29.html Губернаторы Саратова]

Отрывок, характеризующий Тверской, Сергей Дмитриевич

Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.