Твёрдые формы
Твёрдая форма (фр. forme fixe) — стихотворное или песенное произведение, обладающее как для автора, так и для потребителя рядом априорных формальных свойств, которые выделяют его из ряда других текстов и объединяют с аналогичными.
Понятие о твёрдой форме сложилось в литературоведении применительно к клишированным песенным формам во французской поэзии и музыке XIV — первой половины XV веков: это баллада, виреле и рондо. В широком смысле к твёрдым формам относят также локальные разновидности виреле XIV—XVI веков: итальянскую баллату, испанскую кантигу, английскую кэрол XV века, испанские песни XVI века вильянсико и кансьон (в одном из значений [песня в итальянском вкусе на испанском языке]), итальянскую песню XVI в. бардзеллетту (см. Фроттола) и некоторые другие[1].
Развивая теорию твёрдой формы, А. П. Квятковский ввёл дополнительно понятие монострофы — короткого композиционно замкнутого стихотворения[2]; к монострофам он относил, впрочем, не только рондо, триолет или сонет, но и частушку, что вызвало ряд возражений у фольклористов[3].
М. И. Шапир определил твёрдую форму как «парадигматическую константу, охватывающую произведение в целом» ()[4], иными словами — совокупность тех или иных характеристик стихотворения (метрических, строфических, рифменных и др.), являющуюся устойчивой (константной) в рамках национальной или интернациональной поэтической традиции и объединяющую обладающие этими характеристиками тексты в единый тип (парадигму) с точки зрения автора и читателя. «Форма, введённая одним поэтом или (чаще) группой их, становится твёрдой (канонической) с того времени, когда она, во-первых, принимается другими поэтами (элемент выживаемости) и, во-вторых, изучается специалистами» (Иван Рукавишников)[5].
От твёрдых форм принято отличать строфы, также обладающие устойчивым набором просодических характеристик, но при этом позволяющие свободное комбинирование и умножение в пределах текста. В то же время устоявшиеся строфы способны автономизироваться и превращаться в твёрдую форму (см. онегинская строфа), и наоборот, устоявшиеся твёрдые формы могут функционировать как строфы в текстах более сложной структуры, в том числе также являющихся твёрдыми формами (см. венок сонетов).
Типы твёрдых форм
- Баллада
- Баллата
- Венок
- Вилланель
- Виреле
- Газель
- Глосса
- Децима
- Дистих
- Касыда
- Лимерик
- Октава
- Онегинская строфа
- Пантум
- Ритурнель
- Рондель
- Рондо
- Рубаи
- Секстина
- Септет
- Сонет
- Танага
- Танка
- Терцины
- Триолет
- Хайку
Напишите отзыв о статье "Твёрдые формы"
Примечания
- ↑ Fallows, David. Formes fixes // The New Grove Dictionary of Music and Musicians. London; New York, 2001.
- ↑ [feb-web.ru/feb/kps/kps-abc/kps/kps-1652.htm Квятковский А. П. Монострофа] // Квятковский А. П. Поэтический словарь. — М.: Сов. Энцикл., 1966. — С. 165.
- ↑ См., например: [etmus.ru/banin-a-a-o-tchastushke-v-k-opredeleniyu-ponyatiya/ Банин А. А. О «частушке» — к определению понятия]: Выступление на конференции «Этномузыкология: история формирования научных школ и образовательных центров». — Санкт-Петербургская консерватория, 29.09. — 02.10. 2012.
- ↑ М. И. Шапир. На подступах к общей теории стиха (методы и понятия). // Шапир М. И. Universum versus: Язык — стих — смысл в русской поэзии XVIII—XX веков. — М.: Языки русской культуры, 2000. — С. 84.
- ↑ Рукавишников И. C. Твёрдые формы // [feb-web.ru/feb/slt/abc/lt2/lt2-9071.htm Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х т. — М.; Л.: Изд-во Л. Д. Френкель, 1925.]
Ссылки
- M. Л. Гаспаров. «Русские стихи 1890-х-1925-го годов в комментариях» (раздел «Твёрдые формы»)
Отрывок, характеризующий Твёрдые формы
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
