Театр Церемоний
| Оригинальное название |
Théâtre des Cérémonies |
|---|---|
| Местоположение | |
| Заложен | |
| Открыт | |
| Закрыт | |
| Вместимость |
35000 сидячих мест |
Театр Церемоний (фр. Théâtre des Cérémonies) — временный стадион, использовавшийся для церемоний открытия и закрытия XVI зимних Олимпийских игр 1992 года в Альбервиле, Франция[1]. Вокруг сцены в 9200 м² располагались 35000 сидячих мест[2].
После проведения зимних игр, Театр Церемоний был демонтирован. Часть его конструкции использовалась в монтаже сооружений для Летних Олимпийских игр в Барселоне[3]. Согласно пресс-релизу организаторов, Театр Церемоний был самым большим временным сооружением из когда-либо построенных.
Напишите отзыв о статье "Театр Церемоний"
Примечания
- ↑ [www.la84foundation.org/6oic/OfficialReports/1992/orw1992.pdf 1992 Winter Olympics official report] (англ.) (pdf) p. 86. Проверено 16 марта 2014.
- ↑ Par Jacques. [www.ledauphine.com/savoie/2012/02/07/il-y-a-20-ans-albertville-enflammait-le-monde-entier Il y a 20 ans, Albertville enflammait le monde entier] (фр.). [www.ledauphine.com/ ledauphine.com] (8 février 2012). Проверено 16 марта 2014.
- ↑ [www.la84foundation.org/OlympicInformationCenter/OlympicReview/1992/ore300/ORE300h.pdf Olympic Review 1992 (Barcelona)] (англ.) (pdf). Проверено 16 марта 2014.
Ссылки
- [www.maisonjeuxolympiques-albertville.org/IMG/pdf/dossier_de_presse_JO_1992.pdf Dossier de presse sur le site Maison des Jeux olympiques] (фр.) (pdf). [www.maisonjeuxolympiques-albertville.org/ «Maison des Jeux Olympiques d'Hiver»] (1992). Проверено 16 марта 2014.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Театр Церемоний
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
