Театр юного зрителя

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Теа́тр ю́ного зри́теля (ТЮЗ) — профессиональный театр, предназначенный для детской, подростковой и юношеской аудитории. Специализация на детскую аудиторию проявляется не только в репертуаре, но и в сценическом решении спектаклей: красочность, синтетичность, игра со зрителями.[1]





История

СССР

В дореволюционной России профессиональных театров для детей не было. После Октябрьской революции создание их стало задачей государства. Первые детские театры появились в годы Гражданской войны в Петрограде, Москве, Саратове, Екатеринодаре, но просуществовали недолго. В 1920-е годы создаются театры во многих городах страны: Театр для детей в Харькове (1920, ныне Первый украинский театр для детей и юношества во Львове), Московский театр для детей (1921, ныне Российский академический молодёжный театр), Ленинградский театр юных зрителей (1922, ныне ТЮЗ имени А. А. Брянцева), Киевский театр для детей (1924, ныне Киевский академический театр юного зрителя), Московский театр юного зрителя (1924), Русский и Грузинский ТЮЗы в Тбилиси (1927 и 1928), ТЮЗы в Горьком (1928, ныне Нижегородский театр юного зрителя), Баку (1928), Ереване (1929), Новосибирске (1930, ныне Новосибирский академический молодёжный театр «Глобус») и др. К 1930 году было уже 20 ТЮЗов, играющих как на русском, так и на других языках народов СССР. Начальные программы ТЮЗов состояли из инсценировок переводов сказок и повестей детской литературы («Кот в сапогах», «Красная Шапочка» Ш. Перро, «Соловей», «Бум и Юла» Г. X. Андерсена, «Том Сойер» и «Принц и нищий» М. Твена, «Маугли» Р. Киплинга, «Гайавата» Лонгфелло, «Конёк-Горбунок» П. Ершова и др.). С середины 1920-х годов появляются первые пьесы для детей с советской тематикой («Тимошкин рудник» Л. Макарьева, «Чёрный Яр» А. Афиногенова, «Аул Гидже» Н. Шестакова, «Винтовка 492116» А. Крона, «На заре» и «Взрыв» В. Гжицкого, «Колька Ступин» С. Ауслендера, «Предатель» Б. Житкова, «Хубеане», «Игра в Спартака» Р. Победимского, «Любовь и дым» И. Днепровского, «Хо» Я. Мамонтова и др.). Среди актёров-травести В. Сперантова, А. Охитина, К. Коренева, Н. Казаринова, Г. Бурцева, С. Фомина, Г. Купрашвили.[1][2]

С начала 1930-х годов советская драматургия заняла основное место в репертуаре ТЮЗов. Задачей их стала помощь школе и пионерской организации в воспитании детей и юношества в коммунистическом духе. Для школьников младшего возраста прорабатывается жанр театральной сказки, в которой фантастика и фольклор сочетаются с элементами современной действительности («Снежная Королева» Г. X. Андерсена, «Красная Шапочка» Ш. Перро, «осовремененная» Е. Шварцем, и др.). Основу репертуара для подростков составляют приключенческие историко-революционные пьесы, пьесы из жизни школьников, пионеров, беспризорных, биографии великих людей и т. д. В центре внимания проблема морального и общественного облика подростка, его способность к подвигу. В дальнейшем развитии постепенно преодолевалось слишком узкое понимание специфики ТЮЗа, иллюстративность и дидактичность ряда детских пьес, значительно расширился круг авторов: К. Тренёв («Гимназисты»), В. Любимова («Серёжа Стрельцов»), А. Бруштейн («Голубое и розовое», «Так было»), А. Яковлев («Пионер Павлик Морозов»), В. Суходольский («Юность Тараса»), Ш. Дадиани («Из искры»), В. Катаев («Белеет парус одинокий»), И. Шток («Дом № 5»), А. Толстой («Золотой ключик»), М. Светлов («Сказка» и «20 лет спустя») и др. Для учащихся старших классов, кроме советских пьес, были предусмотрены спектакли с более углублённой проблематикой, в том числе пьесы европейских (Мольера, М. Сервантеса, Э. Ростана, Ф. Шиллера) и русских (А. Пушкина, М. Горького, Д. Фонвизина, А. Островского, Н. Гоголя и др.) классиков, выбор которых часто определялся школьной учебной программой.[1][2]

Во время Великой Отечественной войны ТЮЗам предстояло ставить ярко-идейные пьесы о героической борьбе, дружбе народов, о труде молодёжи на производстве и в школе («Сказка о правде» М. Алигер, «Сын полка» В. Катаева, «Город мастеров» Т. Габбе и др.). Часть театров была эвакуирована и обслуживала не только детей, но и взрослых.[1][2]

Со второй половины 1940-х годов в спектаклях всё большее внимание начинает уделяться внутреннему миру, формированию характера подростка и юноши, становлению их этического и гражданского самосознания («Красный галстук» С. Михалкова, «Аттестат зрелости» Л. Гераскиной, «Два капитана» В. Каверина), произведения В. Розова («Её друзья», «В добрый час!», «В поисках радости»). О школьной жизни рассказывали пьесы А. Хмелика («Друг мой, Колька!»), Н. Долининой («Они и мы»). Несмотря на обязательный репертуар, отдельные театры ставят пьесы или инсценировки произведений мировой, русской и национальной классики.[1]

Большое значение для развития ТЮЗов имела деятельность режиссёров и актёров Л. Макарьева, И. Деевой, Н. Маршака, А. Окунчикова, В. Колесаева, П. Цетнеровича, М. Кнебель, Т. Шамирханяна, В. Витальева, Ю. Киселёва, Р. Капланяна и др. В 1960-е годы выдвинулись режиссёры 3. Корогодский, П. Хомский, А. Шапиро, И. Унгуряну и др., актёры Л. Князева, М. Куприянова, И. Воронов, В. Сингаевская, Р. Лебедев, Е. Шевченко и др. Для ТЮЗов работали художники Н. Шифрин, В. Рындин, Б. Кноблок, В. Талалай, композиторы Д. Кабалевский, Н. Стрельников, И. Ковнер и др.[1]

В 1970-х годах в СССР было 46 драматических и 1 музыкальный ТЮЗ.[1]

Другие страны

После Второй Мировой войны театры юного зрителя появились в социалистических странах, например, «Театр дружбы» в Берлине, «Театр молодого поколения» в Дрездене, Театр им. Й. Волькера в Праге и др..[1]

В США спектакли для детей часто осуществляются силами студентов гуманитарных факультетов университетов и колледжей.[1]

В 1965 году создана Международная ассоциация театров для детей и молодёжи (АССИТЕЖ).[1]

См. также

Напишите отзыв о статье "Театр юного зрителя"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Шлет Л. Г. Детский театр // Большая советская энциклопедия.
  2. 1 2 3 Театр Юного Глядача // Енциклопедія українознавства (у 10 томах) / Головний редактор В. Кубійович. Париж, Нью-Йорк: «Молоде Життя», 1954—1989.  (укр.)

Литература

Отрывок, характеризующий Театр юного зрителя

– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.