Тевосян, Иван Фёдорович

Иван Фёдорович Тевосян<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Заместитель Председателя Совета Министров СССР
7 декабря 1953 — 28 декабря 1956
Глава правительства:	Георгий Максимилианович Маленков Николай Александрович Булганин
Министр металлургической промышленности СССР
15 марта 1953 — 8 февраля 1954
Глава правительства:	Георгий Максимилианович Маленков
Предшественник:	должность воссоздана, он сам как Министр чёрной металлургии СССР
Преемник:	должность упразднена
Кандидат в члены Президиума ЦК КПСС
16 октября 1952 — 5 марта 1953
Заместитель Председателя Совета Министров СССР
13 июня 1949 — 15 марта 1953
Глава правительства:	Иосиф Виссарионович Сталин
Министр чёрной металлургии СССР
28 декабря 1950 — 15 марта 1953
Глава правительства:	Иосиф Виссарионович Сталин
Предшественник:	должность воссоздана
Преемник:	должность упразднена, он сам как министр металлургической промышленности СССР
Министр металлургической промышленности СССР
29 июля 1948 — 13 июня 1949
Глава правительства:	Иосиф Виссарионович Сталин
Предшественник:	должность учреждена, он сам как Министр чёрной металлургии СССР
Преемник:	Анатолий Николаевич Кузьмин
Народный комиссар — министр чёрной металлургии СССР
17 мая 1940 — 29 июля 1948
Глава правительства:	Вячеслав Михайлович Молотов Иосиф Виссарионович Сталин
Предшественник:	Фёдор Александрович Меркулов
Преемник:	должность упразднена, он сам как Министр металлургической промышленности СССР
Народный комиссар судостроительной промышленности СССР
11 января 1939 — 17 мая 1940
Глава правительства:	Вячеслав Михайлович Молотов
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Иван Исидорович Носенко
Рождение:	22 декабря 1901 (4 января 1902)(1902-01-04) Шуша, Елизаветпольская губерния, Российская империя
Смерть:	30 марта 1958(1958-03-30) (56 лет) Москва, РСФСР, СССР
Место погребения:	Некрополь у Кремлёвской стены
Партия:	КПСС с 1918 года
Образование:	Московская горная академия
Профессия:	инженер
Награды:

Ива́н Фёдорович (Ованес Тевадросович) Тевося́н (4 января 1902 года (22 декабря 1901 года по ст. ст.), г. Шуша, Елизаветпольская губерния — 30 марта 1958 года, Москва) — советский государственный и партийный деятель, Герой Социалистического Труда (1943).

Делегат 16-го—20-го съездов КПСС; в 1930—1934 годах член ЦКК, с 1939 года — член ЦК КПСС. Кандидат в члены Президиума ЦК КПСС в 1952—1953 годах.

Депутат Верховного Совета СССР 1—5-го созывов.

Биография

Армянин, родился в семье портного-кустаря в городе Шуша Елисаветпольской губернии (Нагорный Карабах). В семье было четверо детей. Спустя несколько лет семья бежала из Шуши и поселилась в Баку.

Окончил православную церковно-приходскую школу и трехгодичную торговую школу в Баку. После её окончания работал в Волжско-Бакинском нефтяном обществе конторщиком, счетоводом, помощником бухгалтера. Одновременно по вечерам учился экстерном в гимназии.

Член партии с 1918 года. В 1919 году был секретарём подпольного Городского райкома РКП(б) в Баку.

Участник подавления Кронштадтского мятежа(1921).

С 1921 года обучался в Московской горной академии на металлургическом факультете (окончил в 1927), был секретарем партийного бюро академии и одновременно работал зам. зав. отделом пропаганды и агитации Замоскворецкого райкома партии. Тогда же познакомился с работавшей в том же райкоме своей будущей супругой Ольгой.

Делегат 10-го съезда Советов (23—27 декабря 1922) в Москве.

На 16-м съезде партии был избран членом ЦКК-РКИ и назначен заведующим отделом чёрной металлургии, однако, как утверждает его собственный сын, не захотел занимать эту должность и попросил Орджоникидзе послать его работать на завод «Электросталь».

С 1927 года — помощником мастера, мастером, начальником сталеплавильных цехов и главным инженером завода на заводе «Электросталь» Московской области.

В 1929—1930 годах находился в командировке на металлургических заводах в Германии, Чехословакии и Италии.

В 1931—1936 годах управляющий объединением заводов качественных сталей и ферросплавов «Спецсталь» Наркомтяжпрома.

В 1936—1939 годах начальник главка, 1-й заместитель наркома оборонной промышленности СССР.

Его сын вспоминал: «Он едва избежал ареста». В 1938 году был арестован супруг его сестры Юлии Левон Мирзоян. «Вокруг отца стали сгущаться тучи, поползли зловещие слухи, что он – немецкий шпион, завербован в годы стажировки в Германии. Отец, видя, что его вот-вот арестуют, пишет письмо Сталину о том, что не может работать в такой обстановке, которая создана вокруг него, что он ни в чем не виноват и всегда честно служил партии... Сталин поручает разобраться в деле Тевосяна комиссии в составе – Молотов, Микоян, Ежов и Берия. Отца допрашивают на Лубянке, это означает, что фактически он уже арестован. После допроса члены комиссии приходят к Сталину. Вождь спрашивает: „Ну, что?“ Микоян и Берия отвечают, что оснований для ареста Тевосяна нет. Молотов говорит, что недостает фактов. Ежов молчит. Через 2-3 дня Сталин пишет записку отцу такого содержания: „В отношении Вашей честности у меня не было сомнений и нет. Что касается Мирзояна, бог с ним, забудем о нем. В отношении Вашей сестры надо подумать“».

В 1939—1940 годах нарком судостроительной промышленности СССР.

В 1940—1948 годах нарком, затем министр чёрной металлургии СССР, руководил грандиозной работой по эвакуации металлургических предприятий Юга и Центра на восток страны. 28 сентября 1942 года И. В. Сталиным было подписано Распоряжение ГКО от № ГКО-2352сс «Об организации работ по урану». В соответствии с этим документом лично курировал поставки продукции своего ведомства в адрес лаборатории атомного ядра. 8 декабря 1944 года И. В. Сталиным было подписано Постановление ГКО от № ГКО-7102сс/ов «О мероприятиях по обеспечению развития добычи и переработки урановых руд», И. Ф. Тевосян был привлечён к работам по добыче урановой руды как сопутствующего сырья при выработке существующих месторождений.

В 1948—1949 годах министр металлургической промышленности СССР.

В 1949—1956 годах заместитель председателя Совета Министров СССР, одновременно в 1950—1953 годах министр чёрной металлургии СССР.

С 1956 до смерти — посол СССР в Японии.

По свидетельству его сына: «Профессор Мясников, один из крупнейших советских медиков того времени, лечивший руководителей страны, сказал, что отец мог бы прожить ещё, как минимум, лет двадцать, не пошли его Хрущёв в Японию».

В. Б. Кеворков: «В своё время Хрущёв, отправляя в «ссылку» снятого им с поста министра металлургии Тевосяна, сделал его послом в Японии, — именно там, где тому было противопоказано жить из-за больного сердца. Тевосян вскоре умер».

Умер от рака. После смерти был кремирован, прах помещён в урне в Кремлёвской стене на Красной площади в Москве.

Награды

• Звание Героя Социалистического Труда (1943);
• пять орденов Ленина;
• три ордена Трудового Красного Знамени;
• медали.

Семья

• Отец — Тевадрос Тевосян (1848—1940).
• Мать — Анна (1878—1926).
• Брат Вартан и сёстры Юлия и Изабелла. Юлия была замужем за Л. И. Мирзояном.
• Жена — Хвалебнова, Ольга Александровна (1902—1982).
• Дети 
  • сын Владимир (1931 г. р.), после окончания экономического института имени Плеханова работал в системе заготовок в Минзаготовок РСФСР.
  • дочь Розалия (1936 г. р.), член Союза архитекторов России, заслуженный работник культуры РФ. Супруг Игорь сын маршала Василевского.
• Внуки — Василевская Анна (род. 1969), Тевосян Надежда (род. 1971), Тевосян Константин (род. 1982).
• Правнуки — Василевский Андрей (род. 1988), Тевосян Егор (род. 1993).

Интересные факты

Иван Тевосян послужил прототипом героя романа Александра Бека «Новое назначение».

Память

• Ивану Фёдоровичу поставлены памятники в городах Шуша и Электросталь.
• Заводу «Электросталь» (город Электросталь Московской области) присвоено имя И. Ф. Тевосяна, установлен бюст. В 1972 году учреждена заводская премия имени Тевосяна. На здании заводоуправления «Электростали» установлена мемориальная доска.
• Его имя носят улицы в городах Электросталь, Ереван, Степанакерт, Днепропетровск, Магнитогорск, Каменск-Уральский, Кривой Рог.
• В 2002 году была выпущена почтовая марка Армении, посвященная Тевосяну.

Литература

• Арзуманян А. М. Тайна булата. — Ереван: Айастан, 1967. — 256 с. — 150 000 экз. (в пер.) (переизд. — Ереван: Советакан грох, 1976; М.: Советский писатель, 1984).
• Арзуманян А. М. Иван Тевосян. — М.: Политиздат, 1983. — 80 с. — (Герои Советской Родины). — 200 000 экз. (обл.)

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9519 Тевосян, Иван Фёдорович]. Сайт «Герои Страны».

• [noev-kovcheg.1gb.ru/article.asp?n=46&a=009 Главный металлург Страны Советов]
• [www.ourbaku.com/index.php5/Тевосян_Иван_Федорович_(Тевадросович)_%E2%80%93_Государственный_Деятель,_Герой_Социалистического_труда. Тевосян Иван Федорович (Тевадросович)]

Отрывок, характеризующий Тевосян, Иван Фёдорович

– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.