Тевтат

Тевтат — известный из сочинений Лукана кельтский бог, имя которого созвучно словам teuto, ирл. tuath — «племя» (и лит. tauta «народ»). Описание посвященного ему жертвоприношения совпадает с изображенным на котле из Гундеструпа. В римской Галлии он отождествлялся с Марсом, поскольку обладал, в числе прочего, военным значением, что характерно для такого мифологического типа, как Бог ясного неба у кельтов и германо-скандинавов. Типичным кельтским символом его был кабан.

Существовало мнение, отождествлявшее его с главой галльского Олимпа, называемым у Цезаря и Тацита Меркурием. Однако это мнение ошибочно; между галльским Тевтатом, римским Меркурием и германским Вотаном-Одином нет ничего общего.

Вторая бернская глосса к Лукану (I, 445) прямо называет Тевтата Марсом. Соответствие галльского Тевтата римскому Марсу подтверждается и надписями. На надписях галльский Марс является с эпитетами Caturix, Segomo, Gauturix, Camulus и другими. В названии первой римской колонии в Британии Камулодунум (Кольчестер) сохранился эпитет Camulus.

Вместе с Таранисом и Эзусом Тевтат — высший бог галльского Олимпа. Цезарь рассказывает, что после Меркурия галлы более всего почитают Аполлона, Марса (= Тевтата), Юпитера и Минерву и что представления галлов об этих божествах одинаковы с представлениями других народов. Лукан (в «Фарсалии») так характеризует Тевтата: «Жестокой кровью удовлетворяются жестокие Тевтат и Эзус». По Лактанцию, им приносили человеческие жертвы. Предполагают, что в так называемых галльских триадах на барельефах следует видеть изображения Тараниса, Эзуса и Тевтата.

В честь Тевтата назван астероид № 4179.

Отрывок, характеризующий Тевтат

«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.