SMS Tegetthoff (1912)
«Тегетгоф» (англ. SMS Tegetthoff) — корабль Австро-Венгерской империи, дредноут типа «Вирибус Унитис». Создавался для противодействия итальянским линкорам на Адриатике.
Содержание
Название корабля
Назван в честь адмирала Вильгельма фон Тегетгоффа (немецкое написание — Тегеттхофф, Wilhelm von Tegetthoff), австрийского адмирала XIX века, одержавшего победу над итальянским флотом в битве при Лиссе.
Другие корабли с тем же названием
- Полярная научно-исследовательскоя парусно-моторная шхуна «Адмирал Тегетгофф» (нем. Admiral Tegetthoff)[1] (1872 год постройки). В ходе экспедиции под руководством Карла Вейпрехта и Юлиуса Пайера на этом судне была открыта Земля Франца-Иосифа в 1873 году. Мыс на этом острове, увиденный первым, был назван Мыс Тегетов.
- Казематный броненосец «Тегетов» (1878 год постройки). Был переименован в «Марс» в 1912 году.
Строительство
5 октября 1908 года австро-венгерский Военно-морской департамент выдал проектные спецификации на новый линкор компании «Стабилименто Текнико Триестино» (СТТ) — основному частному подрядчику флота, а в декабре того же года был объявлен конкурс на лучший проект. В то время компания CTT была достаточно мощным и хорошо организованным предприятием с собственной инженерно-технической базой. Его проектный отдел под руководством ведущего специалиста по военному кораблестроению страны — Вячеслава Зигфрида Поппера объединял лучших австрийских инженеров-кораблестроителей.
«Тегетгоф» был построен на верфи Stabilimento Tecnico Triestino в Триесте в рамках первой и единственной австро-венгерской программы строительства дредноутов. Корабль был заложен 24 сентября 1910 года, спущен на воду 21 марта 1912 года. Ввод в строй состоялся 14 июля 1913 года.
Служба
До начала войны «Тегетгоф» был включён в состав 1-й Морской дивизии Австро-Венгерского флота[2].
В канун начала Первой мировой войны «Тегетгоф» вместе с кораблями «Вирибус Унитис» и «Принц Ойген» были отправлены чтобы поддержать переход к берегам Турции кораблей «Гёбен» и «Бреслау». После того, как немецкие корабли успешно прошли британские корабли, флот был отозван[3].
В мае 1915 года «Тегетгоф» участвовал в бомбардировке итальянского города Анкона[4]
15 декабря 1916 года корабль посетил император Карл I.
12 декабря 1917 года корабль посетил немецкий кайзер Вильгельм II
9 июня 1918 года по приказу нового командующего австрийского флота Миклоша Хорти «Тегетгоф» и «Сент-Иштван» усиленные эсминцем и шестью миноносцами вышли из порта Пула. Им предстояло осуществить морскую блокаду пролива Отранто Адриатического моря между итальянским Бриндизи и греческим Корфу, чтобы немецкие и австро-венгерские подводные лодки и корабли могли свободно проходить этот пролив. Так как готовилась наступательная операция сухопутных войск в Италии, чтобы выбить войска Антанты с полуострова и восстановить контроль над территорией. То корабли должны были наносить удары с фланга, чтобы парализовать обороноспособность армии Италии. А подводные лодки вести борьбу против надводных кораблей и судов противника[5][6].
В этой операции должен был принять участие весь флот, поскольку было совершенно ясно, что после 15 мая 1917 года противник бросит в бой свои броненосные крейсера для того, чтобы хотя бы перехватить наши силы на отходе. Я считал, что наш флот будет способен окружить и уничтожить их.
— Из мемуаров Миклоша Хорти
10 июня, примерно в 3:15 ночи два итальянских катера MAS 15 (командир Армандо Гори) и MAS 21 (командир Джузеппе Аонцо), командовал группой Луижди Риццо, засекли Австро-Венгерские корабли шедшие на юг. Набрав ход и пройдя мимо миноносок охранения, в 3:25 MAS-15 выпустил с дистанции около 800 метров две 450-мм торпеды по «Сент-Иштван», которые в 3:30 попали по кораблю дав крен в 10° на правый борт. Торпеды выпущенные с MAS 21 по «Тегетгоф» прошли мимо. После атаки итальянские катера ушли, сбросив все глубинные бомбы под форштевень преследующего их миноносца № 76. Предполагая что рядом могут находиться подводные лодки, «Тегетгоф» пошёл зигзагом, открыв безуспешный огонь на поражение из лёгкой артиллерии. В 4:45 «Тегетгоф» попытался взять «Сент-Иштван» на буксир для буксировки в залив Бргульджи. Но эта попытка не удалась, так как не смотря на все действия корабль продолжал тонуть. Затем последовал приказ оставить корабль, и через несколько минут после 6:00 утра «Сент-Иштван» опрокинулся и затонул[5]. 22 июля 1918 года Луиджи Риццо за эту победу был удостоен золотой медали и рыцарского креста Военного ордена, а после войны катер MAS 15 был выставлен для всеобщего обозрения в римском «Мусео ди Рисорджименто», где он находится до сих пор. 10 июня отмечается в Италии как Праздник Военно-морского флота[2][3][6].
Адмирал Хорти вскоре отменил операцию, предполагая что она уже не является секретом для итальянцев. Все корабли получили приказы вернуться в свои базы. Это была последняя военная операция для «Тегетгоф», и он провёл остаток своей службы у причала в порту Пуле. Затем, по условиям Версальского мирного договора корабль был передан Италии, и перемещён в Венецию, где показывался как военный трофей[2][3][5][6]. По иронии судьбы, корабль с именем адмирала попал в распоряжение страны, которую он в своё время победил.
С 1924 года по 1925 год корабль был отдан на слом в городе Ла-Специя.
Наследие
- Орудия главного калибра были выставлены на всеобщее обозрение в городе Бриндизи, около памятника «Маринер».
- Корабельная рында хранилась до 1942 года в итальянском городе Ла-Специя, позже, 22 ноября 1942 года её передали немецкому крейсеру «Принц Ойген». В 1973 году рында была официально возвращена Австрии, и 23 июля 1973 года она была передана от военного командования Штирии морскому обществу Граца для сохранения.
- Один из якорей находится в музее морской истории в Венеции. Второй якорь украшает вход морского министерства в Риме со стороны Тибра. Третий якорь находится в Monumento al Marinaio d'Italia в Бриндизи.
- Пока корабль находился в Италии, он был снят для фильма Eroi di nostri mari, который описывает потопление «Сент-Иштван».
- В 2008 году о гибели «Сент-Иштван» был снят новый документальный фильм режиссёра Марии Магдалены Коллер. На немецком языке фильм называется Tod im Morgengrauen – Der Untergang der Szent István, что можно перевести как Смерть на рассвете — гибель «Святого Иштвана».
Напишите отзыв о статье "SMS Tegetthoff (1912)"
Примечания
- ↑ Exploring Polar Frontiers: A Historical Encyclopedia — A To L and M To Z. William James Mills. 2 vol. Santa Barbara, CA: ABC CLIO, 2003. ISBN 1-57607-422-6, стр. 507
- ↑ 1 2 3 Erwin F. Sieche. Austria-Hungary // Conway's All the World's Fighting Ships: 1906–1921 / Robert Gardiner, Randal Gray. — Annapolis: Naval Institute Press, 1985. — ISBN 978-0-85177-245-5.
- ↑ 1 2 3 Paul G. Halpern. A Naval History of World War I. — Annapolis: Naval Institute Press, 1995. — ISBN 978-1-55750-352-7.
- ↑ Wladimir Aichelburg. Tegetthoff // Register der k. (u.) k. Kriegsschiffe: Von Abbondanza bis Zrinyi. — Wien: NWV Neuer Wissenschaftlicher Verlag, 2002. — С. 427–429. — ISBN 3-7083-0052-1.
- ↑ 1 2 3 [wunderwaffe.narod.ru/Magazine/MK/2001_03/11.htm Гибель «Сент Иштвана»]
- ↑ 1 2 3 Anthony Sokol. The Imperial and Royal Austro-Hungarian Navy. — Annapolis: United States Naval Institute, 1968.
Ссылки
- [www.battleships.spb.ru/0894/viribus-unitis.html Линейный корабль «Вирибус Унитис», Австро-Венгрия, 1912 г.] на сайте Боевые корабли мира.
- [war-at-sea.narod.ru/list/frame.htm Броненосцы и дредноуты австро-венгерского флота].
- [www.vpk-news.ru/oldversion/article.asp?pr_sign=archive.2003.13.08_03 На исходе Первой мировой. В ноябре 1918-го состоялся дебют морского спецназа], Александр Уткин, Военно-промышленный курьер, № 13, 3 — 9 декабря 2003 года.
- [commi.narod.ru/bmc/mk1bs/bs3.htm Уроки Лиссы], С.Балакин (Статья в том числе о казематном броненосце «Тегетгоф», служившем во флоте Австро-Венгрии с 1881 году).
- (англ.) [web.archive.org/web/20060527222144/www.geocities.com/tegetthoff66/main.html Дредноуты класса «Тегетгоф»].
- (англ.) [www.naval-history.net/WW1NavyAustrian.htm Военно-морской флот Австро-Венгрии].
| ||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий SMS Tegetthoff (1912)
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.
Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»
На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
