Текила (Халиско)
| Город
Текила
Показать/скрыть карты
|
Текила — один из муниципалитетов в центральной части мексиканского штата Халиско с населением около 35 504 тыс. жителей (2000 год, перепись) со столицей в городе Сантьяго де Текила, известный также как просто Текила с населением 24 024 человек. Текила известна в стране и в мире как родина голубой агавы и главный центр производства 100%-ной текилы.
Содержание
География
Муниципалитет располагается ближе к западному побережью Мексики с координатами между 20°25’00 и 21°12’30 северной широты и между 103°36’00 и 104°03’30 западной долготы и имеет общую площадь 1364 км². Преобладающие высоты на уровне между 700 и 2900 метров над уровнем моря делают его превосходным для культивации голубой агавы.
История
На месте города в доиспанский период существовали индейские поселения, где проживали следующие племена: чичимека, отоми, тольтеки, нахуатль, но централизованное управление под властью испанской короны началось здесь после прибытия испанского конкистадора по имени Кристобаль де Оньяте в 1530 году. Следом за ним здесь появились и францисканцы. В 1541 году местное индейское население подняло восстание, которое было всё же подавлено до конца года. В 1600 году началось упорядоченное производство текилы. В начале XIX века индейское население вновь подняло восстание под предводительством вождя, получившего прозвище Máscara de Oro («Золотая маска»). И это восстание было подавлено губернатором Новой Галисии. В ноябре 1810 года во время движения за независимость от Испании власть в городе была захвачена группами повстанцев, которых возглавил Рафаэль Перес. Поселение Текила получила статус посёлка 27 марта 1824 года, и стало городом в 9 января 1874 года.
Культура текилы
В Текиле, главном центре сельхозпроизводства текилы, мескаля, пульке и культивации голубой агавы, быт и культура населения пронизаны символикой этого растения, его культивацией и всем что с ним связано. Сбор агав называется по-испански хима (jima), а сборщики (обычно малообразованные полукочевые крестьяне-метисы смешанного, в том числе индейского происхождения) именуются химадоры jimador/a/s, также просто хорналеры (jornalero/a/s; дословно подёнщики), которые во время уборки урожая проживают во временных землянках и шалашах неподалёку от поля, плантации, которая, как правило, является частью крупной фазенды (hacienda) (также ранчо, латифундия), основанной ещё в колониальный период (см. Колонии Испании). Жизнь и быт сборщиков и производителей текилы (tequileros) послужил сюжетом к мексиканскому телесериалу «Очищая любовь», главную роль в котором исполнила Анхелика Ривера. Основное действие сериала происходит на знаменитой фазенде в Текиле, где распространены крупные и мелкие уличные таверны, в которых принято сервировать текилу и исполнять мексиканскую народную музыку хорами мариачи.
Достопримечательности
Каждый год с 29 ноября по 13 декабря в городе проводится Национальный праздник текилы, привлекающий значительное количество туристов из соседних регионов и зарубежья.
Города-побратимы
Напишите отзыв о статье "Текила (Халиско)"
Ссылки
- www.tequilajalisco.gob.mx/ Официальный сайт администрации города (на исп.)
- www.jalisco.gob.mx/srias/sgg/ceem/Monografias/Tequila.html О Текиле (на исп.)
| ||||||||||||
Отрывок, характеризующий Текила (Халиско)
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
