Телевидение в Индонезии

Телевизионное вещание в Индонезии началось 24 августа 1962 года в Джакарте, когда был основан первый государственный телеканал — Телевидение Республики Индонезии (англ. Televisi Republik Indonesia, TVRI). До 1989 года TVRI являлся единственным телеканалом Индонезии, затем начал вещание первый коммерческий канал, RCTI, появившийся как региональный телеканал и через год получивший лицензию на национальное вещание.

Каждый из телевизионных каналов имеет широкий спектр программ, начиная от традиционных, таких как шоу ваянг, до таких программ, которые основаны на западных образцах (Indonesian Idol). Одно из типичных шоу, которые есть на каждом канале, в Индонезии зовется синетрон. Синетрон обычно представляет собой сериал формата мыльной оперы, но может также относиться к любому другому сериалу, где описываются вымышленные события. Иногда синетрон может быть комедийным сериалом, пример которого — популярный сериал Bajaj Bajuri, описывающий водителя моторикши и её пассажиров.

История

Впервые в Индонезии появилось телевидение в 1955 году. Эти первые телевизоры были привезены из Советского Союза к двухсотлетнему юбилею Джокьякарты.

25 июля 1961 министр информации Малади подписал закон для подготовки создания телевидения в Индонезии. Он был создан в рамках подготовки к четвёртым Азиатским играм, проводившимся в Джакарте. Был всего год на созданее телестудии, телебашни и другого технического оборудования в бывшем здании Академии информации. За этот короткий период времени Сукарно сыграл большую роль в подготовке, даже в выборе оборудования и местах, откуда оно было импортировано. Первое экспериментальное телевещание в Индонезии было во время празднований семнадцатой годовщины независимости Индонезии 17 августа 1962 года.

В 14.30, 24 августа 1962, жители Джакарты увидели церемонию открытия четвёртых Азиатских игр в прямом эфире, трансляция велась со стадиона Бунг Карно. Это телевещание отделом радио и телевидения Оргкоммитета Азиатских игр. Этот день сейчас считается днем создания Televisi Republik Indonesia или TVRI, первого телеканала Индонезии.

20 октября 1963 правительство Индонезии подписало президентский указ (Keppres) о создании TVRI (Jajasan TVRI). В первый год вещания TVRI было всего 10000 владельцев телевизоров. С 1963 по 1976 TVRI основал 5 телецентров в Джокьякарте (1965), Медане (1970), Макасаре (1972), Баликпапане (1973) и Палембанге (1974). По состоянию на 2001 год у канала TVRI есть 12 телецентров и 8 телестудий. Цветное вещание было введено 1 сентября 1979 года.

Реклама появилась на TVRI 1 марта 1963 года вместе с увеличением часов вещания. Эта реклама была известна как Siaran Niaga (буквально «вещание рекламы»). Теперь телевизионная реклама известна просто как iklan («реклама»).

16 августа 1976 года Внутренние системы спутниковой связи (Sistem Komunikasi Satelit Domestik или SKSD) запустили спутник Palapa A1. Этот спутник был первым, который принадлежал Индонезии и первым, который управлялся из развивающихся стран. Palapa A1 имел 12 транспондеров, которые позволили TVRI распространить вещание на всю территорию Индонезии.

5 января 1980 года президент Сухарто вынес предписание о том, что надо удалить рекламу из эфира TVRI.

24 августа 1989 года второй канал в Индонезии, Rajawali Citra Televisi Indonesia или RCTI, был открыт. Этот канал принадлежал Бамбангу Трихатмоджо. В отличие от TVRI, RCTI было разрешено транслировать рекламу в количестве 15 % от своего вещания. 24 августа 1990 года был открыт третий канал в Индонезии, Surya Citra Televisi, в прошлом SCTI или Surabaya Centra Televisi Indonesia. Этот телеканал принадлежал «королю мультиплекса» Судвикатмоно.

13 сентября 1990 года был издан Указ Президента №40, по которому сбор налога за телевизионное имущество был распределен между Yayasan TVRI и компанией PT Mekatama Raya, которой владели Судвикатмоно и Сигит Харджоджуданто.

23 января 1991 года PT Cipta Televisi Pendidikan Indonesia или TPI (сейчас этот канал называется MNCTV) начал своё вещание образовательных программ, иногда показывая рекламу. Компания была образована Сити Хардиджанти. В течение первых лет TPI делила один канал с TVRI. Программы TPI показывались на TVRI утром, когда TVRI не показывал.

В октябре 1992 года Департамент информации выдал лицензии на создание частных телеканалов шести компаниям: PT Indosiar Visual Mandiri или Indosiar (Джакарта), PT Sanitya Mandara Televisi (Джокьякарта), PT Merdeka Citra Televisi Indonesia (Семаранг), PT Ramako Indotelevisi (Батам), PT Cakrawala Andalas Televisi или ANTV (Лампунг) и PT Cakrawala Bumi Sriwijaya Televisi (Палембанг). Из всех телевизионных компаний, которые получили лицензии, только PT Indosiar Visual Mandiri и PT Cakrawala Andalas Televisi смогли вещать непрерывно. 28 февраля 1993 года PT Cakrawala Andalas Televisi, совместное предприятие Агунга Лаксоно и семьи Абузала Бакри, начало вещание. Телеканал первоначально планировал находиться в Лампунге, но потом переехал в Джакарту. PT Indosiar Visual Mandiri, принадлежащий Salim Group, начал своё вещание 11 января 1995 года.

В октябре 1999 года из четырнадцати компаний, просивших лицензию на телевещание, её получили пять: Trans TV (PT Televisi Transformasi Indonesia, управляемая Ишади, бывшим главой TVRI), MetroTV (управляемая Grup Media Indonesia во главе с Сурья Палохом), Global TV (PT Global Informasi Bermutu, основанная Тими Хабиби), Lativi (PT Lativi Media Karya, принадлежащая Абдулу Латифу) и TV7 (PT Duta Visual Nusantara Tivi Tujuh). Metro TV вышел первым в эфир из этих компаний 25 ноября 2000 года и был седьмым телеканалом в Индонезии.

7 июня 2000 года, после роспуска Департамента информации президентом Абдуррахманом Вахидом, TVRI изменила свой статус на сервисную компанию (Perusahaan Jawatan).

Употребление китайского языка на индонезийском телевидении запрещалось с 1965 по 1994 годы, но его использование началось на несколько лет позже после снятия запрета. В ноябре 2000 года Metro TV стал первым каналом, который начал транслировал новости на путунхуа в регионах с населением, говорящим на китайском языке.

Типы телевизионного вещания в Индонезии

Эфирное

Эфирное телевидение началось с создания первого телевизионного канала Индонезии. В Индонезии был только один канал до создания RCTI, первого коммерческого телеканала в Индонезии. В настоящее время основными общенациональными телеканалами в Индонезии являются RCTI, MNCTV, SCTV, ANTV, Indosiar, Metro TV, Trans 7, Trans TV, Первый канал и Global TV. В настоящее время Индонезия находится на экспериментальной стадии полной реализации цифрового телевидения в формате DVB-T.

Спутниковое

Спутниковое телевидение появилось в Индонезии 8 августа 1988 года, когда была основана компания Indovision. С тех пор технология спутникового телевидения изменилась с аналогового на цифровое. Спутниковое телевидение использует формат DVB-S. Сейчас в Индонезии есть пять компаний, работающих в сфере платного спутникового телевидения: Indovision, TOP TV, TelkomVision, Yes TV, Aora TV и Oke Vision. Спутниковое телевидение доступно по всей стране.

Кабельное

PT Broadband Multimedia Tbk была первым оператором кабельного телевидения в Индонезии, стартовавшим под брендом Kabelvision в 1995 году. В 2006 году компания перешла на цифровой формат. В 2007 году компания изменила своё название на PT First Media и запустила бренд First Media. Кабельное телевидение доступно только в Большой Джакарты и в Сурабае. Кабельное телевидение использует формат DVB-C.

Мобильное

Мобильное телевидение в Индонезии представлено в двух категориях — бесплатно вещаемое телевидение и платное телевидение. Бесплатно вещаемое телевидение в Индонезии уже много лет. Бесплатно вещаемое телевидение использует диапазоны ДМВ и УКВ. Сейчас бесплатно вещаемое телевидение является цифровым. В Индонезии бесплатно вещаемое телевидение использует формат DVB-H.

Существует только один платный оператор мобильного телевидения. Мобильное телевидение в настоящее время доступно только в Джакарте.

Отрывок, характеризующий Телевидение в Индонезии

Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.