Телевизор

Не следует путать с Телевизор — системой видеоконтроля при киносъёмке.

Сюда перенаправляется запрос «Жидкокристаллический телевизор». На эту тему нужна отдельная статья.

Телеви́зор (телевизио́нный приёмник) (новолат. televisorium — дальновидец, от др.-греч. τῆλε — далеко и лат. video — видеть) — электронное устройство для приёма и отображения изображения и звука, передаваемых по беспроводным каналам или по кабелю (в том числе телевизионных программ или сигналов от устройств воспроизведения видеосигнала — например, видеомагнитофонов или DVD-проигрывателей).

Классификация

По типу экрана

• Механический
• Кинескопный (ЭЛТ)
• Жидкокристаллический (ЖК), Жидкокристаллический телевизор
• Плазменный
• Лазерный
• Проекционный
• Светодиодный (LED-телевизор)
• Воздушный дисплей — Displair

По мобильности

• Стационарный
• Переносной

По количеству поддерживаемых стандартов

• Одностандартный
• Мультистандартный

По виду звукового сопровождения

• Монофонический
• Стереофонический
• Псевдостереофонический

Характеристики современных телевизоров

• диагональ экрана
• яркость экрана
• разрешение экрана и тип развёртки (чересстрочная или прогрессивная)
• чувствительность приёмника (тюнера)
• возможность работы в нескольких стандартах (многостандартность)
• количество звуковых каналов (моно, стерео NICAM)
• количество запоминаемых программ (каналов) в памяти
• наличие дистанционного управления
• возможность работы в качестве монитора
• наличие доп. цифровых функций: PIP, телетекст, электронный телегид (EPG)
• синхронизация времени и даты с цифровым телевещанием
• наличие встроенного приёмника (декодера) цифрового телевидения DVB-(T/C/S), в большинстве случаев DVB-(T/T2/C/C2/S/S2)
• возможность приёма сигнала HDTV, UHDTV
• наличие разъёмов RCA, YPbPr, SCART, DVI, VGA, S-Video, DisplayPort, HDMI
• встроенный Медиапроигрыватель
• технология Smart TV
• долговечность и надёжность
• операционная система (открытая/закрытая) (android-телевизоры и на др. открытых ОС позволяют полноценно использовать Интернет, смотреть онлайн-ТВ, онлайн-кинотеатры и т. п. Принципиально меняется суть телевещания: смотрю то, что хочу, а не то, что мне хотят показать)

Стандарты и технологии

Существует много стандартов передачи аналогового телевизионного изображения, различающихся

• количеством строк по вертикали (строчная развёртка)
  • 525
  • 625
• частотой кадровой развёртки
  • 50 Гц
  • 60 Гц
  • 100Гц
• расстоянием между частотами несущих изображения и звука
  • 4,5 МГц
  • 5,5 МГц
  • 6,0 МГц
  • 6,5 МГц
• полярностью модуляции изображения
  • Негативная — синхроимпульсы 100 % мощности передатчика, уровень чёрного 75 % мощности передатчика, уровень белого 10 % мощности передатчика
  • Позитивная — синхроимпульсы 0 % мощности передатчика, уровень чёрного 25 % мощности передатчика, уровень белого 100 % мощности передатчика (применяется во Франции)
• видом модуляции звука
  • ЧМ (частотная)
  • АМ (амплитудная)
• способом кодирования цвета
  • PAL
  • SÉCAM
  • NTSC

Также эфирное аналоговое телевидение в разных регионах различается частотной сеткой транслируемых каналов. Также происходит постепенный переход к стандартам цифрового телевидения.

Конструкция телевизионного приёмника, разработанного для эксплуатации в том или ином регионе с теми или иными особенностями, должна поддерживать все эти стандарты, для обеспечения возможности качественного приёма сигнала. Также существуют многостандартные (сейчас они являются преобладающими) телевизоры.

Устройство

Первые телевизоры имели механическую развёртку. Затем появились чёрно-белые с электронной развёрткой и электронно-лучевой трубкой (кинескопом) в качестве источника изображения. Размеры первых электронно-лучевых трубок были очень малы, поэтому перед экраном устанавливалась увеличительная линза. Вначале телевизоры с ЭЛТ строились на основе электронных ламп, далее произошёл переход на гибридные лампово-полупроводниковые схемы: в 1959 году корпорация Philco представила телевизор «Safari», в котором основная часть схемы была выполнена на транзисторах, а лампы использованы только в высоковольтном выпрямителе, в 1960 году корпорация Sony представила телевизор TV-8-301, также выполненный в основном на транзисторах. В маркетинговых целях такие телевизоры назывались «полностью транзисторными». Последний же в мире серийный ламповый телевизор «Рекорд-342» был снят с производства в 1994 году. В 1970-х годах происходил отказ от использования электронных ламп и переход к использованию микросхем. Наиболее энергично вели внедрение микросхем японские производители, что позволило им сократить число электронных компонентов в цветном телевизоре с 1200 штук в 1971 году до 480 в 1975 году. Это сделало телевизоры надежнее, а их сборку проще. В результате японские производители выиграли конкуренцию и захватили рынки США и других стран. Лампово-полупроводниковые модели продолжали выпускаться как минимум до 1980-х годов в качестве бюджетных и имели большое распространение. Выпускались и лампово-полупроводниковые телевизоры с использованием микросхем, например «Темп-723» (серия УЛПЦТ(И)). В кинескопных телевизорах поздних поколений применялось всего два силовых транзистора в дискретных корпусах: в силовом ключе блока питания и в выходном каскаде строчной развертки. В настоящее время микросхемы являются основой схемотехники современных телевизоров. В новых моделях жидкокристаллических телевизоров со светодиодной подсветкой транзисторы в дискретных корпусах отсутствуют совсем: даже силовой ключ блока питания выполнен в интегральном исполнении.

Основные блоки аналогового кинескопного телевизора:

• селектор каналов (усиливает и выделяет сигнал нужного канала и преобразует его частоту к стандартной промежуточной частоте);
• Блок радиоканалаː
  • усилитель промежуточной частоты;
  • детекторы звука и видеосигнала;
• декодер сигналов цветности (блок цветности);
• усилители RGB-каналов изображения;
• звуковой усилитель мощности;
• блоки кадровой и строчной развёртки;
• электронно-лучевая трубка;
• блок питания;
• дополнительно могут устанавливаться: блок дистанционного управления, блок телетекста, блок стереодекодера и тд., современные телевизоры высокого класса имеют блок цифровой обработки в канале изображения (система 100 Гц).

У телевизоров c ЖК и плазменными экранами в конструкции отсутствуют некоторые блоки (кадровой и строчной развёртки), но присутствуют другие (питания ламп подсветки и др.).

История

Идея передачи изображения на расстоянии существовала с глубокой древности, находя отображение в мифах и сказаниях (например, «Сказка о серебряном блюдечке и наливном яблочке»), однако техническая и теоретическая база для создания подобного устройства появились лишь в конце XIX века, после создания радио.

В 1884 году немецкий изобретатель Пауль Нипков изобрёл диск Нипкова — устройство, которое легло в основу механического телевидения.

10 октября 1906 года изобретатели Макс Дикманн, ученик Карла Фердинанда Брауна, и Г. Глаге зарегистрировали патент на использование трубки Брауна для передачи изображений. Браун был против исследований в этой области, считая идею ненаучной.

В 1907 году Дикманном был продемонстрирован телевизионный приёмник с двадцатистрочным экраном размером 3х3 см и частотой развёртки 10 кадр/с.

25 июля 1907 года профессор Петербургского технологического института Борис Львович Розинг подал заявку на изобретение «Способ электрической передачи изображений на расстояния», доказав возможность применения катодно-лучевой трубки для преобразования электрического сигнала в точки видимого изображения. Развёртка луча в трубке производилась магнитными полями, а модуляция сигнала (изменение яркости) — с помощью конденсатора, который мог отклонять луч по вертикали, изменяя тем самым число электронов, проходящих на экран через диафрагму.

В 1908 году изобретатель Ованес Адамян запатентовал двуцветный аппарат для передачи сигналов («Приспособление для превращения местных колебаний светового пучка, отражённого от зеркала осциллографа, в колебания яркости трубки Гейслера», заявка подана в 1907 году). Позже он получил аналогичные патенты в Великобритании, Франции и России (1910, «Приёмник для изображений, электрически передаваемых с расстояний»). В 1918 году Адамян собрал первую в России установку, способную демонстрировать чёрно-белое изображение (статичные фигуры), что было большим шагом в развитии телевидения. В 1925 году он получил патент на трёхцветную электромеханическую систему телевидения, то есть для устройства по передаче цветных изображений на расстояние при помощи диска с тремя сериями отверстий. При вращении диска три цвета сливались в единое изображение. Опытные передачи были продемонстрированы в том же году в Ереване. Существует [www.new-technika.com.ua/televizor_samsung/ много публикаций] и о создании в 1928 году системы электронного телевидения изобретателем из Ташкента Б. П. Грабовским и И. Ф. Белянским, проведя первый в истории сеанс передачи движущегося изображения на расстояние. Первый в истории телевизионный приёмник, на котором был произведён ташкентский опыт, назывался «телефотом».

9 мая 1911 года на заседании Русского технического общества Розинг продемонстрировал передачу телевизионных изображений простых геометрических фигур и приём их с воспроизведением на экране ЭЛТ. Передаваемое изображение было статичным (то есть движущиеся объекты отсутствовали).

В 1925 году шотландский изобретатель Джон Лоджи Бэрд впервые продемонстрировал телевизионную передачу движущихся объектов, используя диск Нипкова. В конце 1920-х основанная им компания [www.bairdtelevision.com/ Baird Corporation] была единственным производителем телевизоров в мире.

Настоящий прорыв в технике электронного телевидения произвёл ученик Б. Розинга В. К. Зворыкин (эмигрировавший после революции в Америку и работавший на RCA) — в 1923 году он подал заявку на телевидение, основанную полностью на электронном принципе, а в 1931 году создал первую в мире передающую электронную трубку с мозаичным фотокатодом, названную «иконоскопом», положившую начало развитию электронного телевидения. Иконоскоп — первая электронная передающая телевизионная трубка, позволившая начать массовое производство телевизионных приёмников. Далее Зворыкин занялся созданием полностью электронной телевизионной системы. Для полного успеха требовалось провести большую работу по совершенствованию иконоскопа и кинескопа (приёмной трубки), систем преобразования и передачи электрических сигналов, решению технологических проблем, связанных с получением требуемой фоточувствительной структуры, и т. п.

В эмиграционной прессе и возникло название нового прибора: радиоглядитель.

Регулярное телевизионное вещание по системе с оптико-механической развёрткой изображения началось в США в 1927 году, в Великобритании в 1928 году, в Германии в 1929 г. Первое регулярное телевещание на электронном принципе в УКВ-диапазоне началось в 1935 году в Германии (441 строка), в 1936 году — в Англии (405 строк), Италии (441 строка) и Франции (455 строк). Регулярное вещание с анонсированием передач началось в Великобритании в 1936 году.

После Второй мировой войны в США население не потеряло покупательную способность, а её радиоэлектронная промышленность, нарастившая огромные мощности во время войны, и лишившаяся оборонных заказов, нашла себе поле деятельности в виде телефикации страны и быстро решила эту задачу. Если в 1947 году в США было около 180 тыс. телевизоров, то к 1951-му их число превзошло 10 миллионов! Рынок за шесть лет был практически насыщен чёрно-белыми телевизорами, а чтобы создать новый массовый товар, американская радиопромышленность занялась всерьез цветным телевидением.

После разработки и создания системы NTSC, в 1953 году в США началось регулярное цветное телевизионное вещание. Тогда же появились и цветные телевизоры. Тогда он стоил в среднем около тысячи долларов (половина стоимости среднего автомобиля), а его обслуживание в год обходилось примерно в такую же сумму. Требовалась, например, почти еженедельная настройка специалистом (ручек управления у первых телевизоров было больше ста). Поэтому цветное телевидение в США стало массовым только через 12—15 лет (первые 10 млн телевизоров были проданы только к 1966 году).

Японская радиопромышленность довольно быстро наладила производство относительно дешевых цветных телевизоров для рынка США, и поэтому в 1960 году американскую систему приняла и сама Япония (то есть выбор был вынужденный).

СССР/Россия

Регулярное телевещание в России (СССР) началось 10 марта 1939 года.
Первый советский телевизор по системе с диском Нипкова был создан на ленинградском заводе «Коминтерн» (ныне завод им. Козицкого) в апреле 1932 года. Это была приставка, которая не оснащалась собственным радиоприёмным трактом и требовала подключения к обычному радиоприёмнику. Для приёма звукового сопровождения требовался ещё один радиоприёмник, настроенный на другую частоту. Приставка называлась Б-2, и обладала миниатюрным экраном с размером 3×4 сантиметра. В 1933—1936 гг. завод выпустил около 3 тыс. этих телевизоров.

В 1933 году журнал «Радиофронт» обратился с призывом к своим читателям — сделать своими руками небольшой телевизор. На этот призыв откликнулось несколько десятков человек из разных городов страны: Минска, Днепропетровска, Ленинграда, Ташкента, Перьми, Луганска, Горького и ряда других городов, которые своими руками сделали телевизионные приёмники по опубликованным в журнале инструкциям, о чём постоянно сообщали телеграммами в адрес телередакции из своих городов. Жители европейской части СССР могли на такие самодельные телеприёмники ловить передачи, в частности, из Германии и Чехословакии.

В 1935 году в СССР принято решение о строительстве двух телецентров в Москве и Ленинграде. Поскольку использовались разные ТВ-стандарты, для каждого телецентра была разработана своя модель телевизора.

Телевизор ВРК (Всесоюзный радиокомитет) работал с Ленинградским опытным телерадиоцентром (ОЛТЦ), имел экран 130×175 мм, принимал сигнал на частоте 37,5 МГц (ТВ, 240 строк 25 к/сек), 1366,12 кГц (звук), выполнен на 24 радиолампах. Был разработан и выпускался в Ленинграде [www.niitv.ru/ Всесоюзным НИИ телевидения], в 1937—1938 годах изготовлено 20 штук. Телевизоры устанавливались в дворцах пионеров, и дворцах культуры для коллективного просмотра. Первая опытная передача состоялась 17 сентября 1937 года, регулярные передачи начались с 1 сентября 1938 года.

Для Московского телецентра (ТВ 49,75 МГц 343 строки, 25 к/сек, звук 50 МГц) в 1938 году завод «Коминтерн» выпустил телевизоры ТК-1, это была сложная модель на 33 радиолампах и изготавливался он по американской лицензии и с использованием документации фирмы RCA. К концу года было выпущено около 200 телевизоров. К началу Великой Отечественной войны их парк составлял до 2000 шт.

Работы же по созданию упрощённого телеприёмника, рассчитанного на массового потребителя, велась на другом ленинградском предприятии — заводе «Радист» (именно на него пришли ведущие специалисты из ВНИИТа и с завода им. Козицкого). И в 1940 году в лабораториях «Радиста» был создан серийный настольный телевизор 17ТН-1 с экраном диаметром 17 см. До войны завод успел выпустить не более 2 тыс. телевизоров этой марки. Перед войной Александровский завод выпустил первый советский телевизор, который по качеству превосходил американские RCA — АТП-1. Но по-настоящему первым советским телевизором считается КВН-49, его смотрел даже Сталин. Стоили первые телевизоры более 900 рублей .
Московский телевизионный завод (ныне «Рубин»), был создан в 1951 году, а выпустил первые телевизоры Север в 1953 г. Александровский радиозавод «Рекорд» начал производить телевизоры с 1957 года. Поскольку послевоенный парк телевизоров в СССР был невелик, то в 1951—55 гг. была предпринята попытка создания системы последовательного цветного телевидения (имеющей некоторые преимущества, но несовместимой с чёрно-белой, а потому ранее отвергнутой в Америке). Был выбран стандарт 525 строк при 25 кадрах (50 полей) в секунду, в передающей камере перед трубкой вращался диск с цветными светофильтрами, такой же диск синхронно вращался перед экраном кинескопа в телевизоре (при красных светофильтрах передавались красные детали изображения, при зелёном — зеленые, при синем — синие). Велось опытное вещание с Опытной станции цветного телевидения, ОСЦТ-1. На ленинградском заводе им. Козицкого было выпущено несколько сот цветных телевизоров «Радуга» с кинескопом диаметром 18 см (с повышенной яркостью — чтобы компенсировать потери света в светофильтрах). В 1957 году количество телевизоров в СССР превысило один миллион.

В феврале 1957 года вышло постановление Совета Министров по вопросам цветного телевидения с поручением начать в следующем, 1958 году, опытное вещание уже по одновременной (совместимой) системе. К ноябрю 1959 года на Шаболовке была смонтирована ОСЦТ-2, которая в январе 1960 г. начала регулярное вещание по системе «ОСКМ», которая была советской версией NTSC, совместимой с отечественными чёрно-белыми приёмниками. Телевизоры выпускали два завода: в Ленинграде завод им. Козицкого (новую «Радугу»), а Московский радиозавод — «Темп-22». Всего их было выпущено около 4500 штук, но в открытую продажу они не поступали.
В итоге в марте 1965 года между СССР и Францией было заключено соглашение о сотрудничестве в области цветного телевидения и был осуществлён переход на советско-французскую систему SÉCAM. Первая широковещательная цветная телепередача в СССР состоялась 7 ноября 1967 года. Первые цветные телевизоры тоже были французские — было закуплено несколько сот телевизоров фирмы CFT (Compagnie française de télévision).

• «Рубин-401» — первый в СССР серийный цветной телевизор (1967 год).
• «Рубин-714» — первый в СССР серийный цветной телевизор с экраном 61 см по диагонали (1976 год) — один из самых массовых советских телевизоров.

В 70-х—80-х годах происходила постепенная замена парка чёрно-белых телевизоров на цветные отечественного производства. Парк цветных телевизоров формировался трудно, хотя их долгое время продавали даже ниже себестоимости. В первые годы цветного вещания возник даже настоящий кризис сбыта: население почти перестало покупать чёрно-белые телевизоры по случаю «наступления эры цветного телевидения», но ещё не решалось покупать довольно дорогие цветные, не будучи уверено в их качестве и надёжности (да и объём цветных телепрограмм рос тогда очень медленно).

В конце 1980-х годов в СССР у населения имелось уже более 50 млн цветных телевизоров.

Примерно до 1990-х годов использовались телевизоры исключительно на основе кинескопа (электронно-лучевой трубки). В конце XX века начали получать распространение проекционные телевизоры (как на основе ЭЛТ, так и ЖК, а также на основе микромеханического оптического модулятора). Появились телевизоры на основе практически плоского, а затем и совершенно плоского, кинескопов, появились тёмные кинескопы с улучшенной передачей чёрного цвета, кинескопы с укороченной трубкой (по толщине корпуса конкурирующие с жидкокристаллическими). Внедрялись системы передачи текстовой информации в телесигнале — телетекст и фасттекст. Стали выпускаться телевизоры с функцией «картинка-в-картинке» (PIP) (первый выпущен в 1978 г. компанией Sharp), широко внедряться цифровая обработка видеосигнала, улучшающая итоговое качество изображения. Поступили в продажу карманные телевизоры с ЖК-экраном, мини-телевизоры встроили в часы и в очки. Совершенствовалась и удешевлялась технология производства телевизионных приёмников, телевизор стал одним из самым распространённых бытовых приборов, он стал основным инструментом мировой массмедиа, потеснив радио.

В начале XXI века стали массово производиться телевизоры с жидкокристаллическими и плазменными экранами (панелями), благодаря стремительному удешевлению неуклонно вытесняющие традиционные кинескопные. Размер экрана современных бытовых телевизоров может доходить до нескольких метров. Телевизоры с очень большим форматом изображения (предназначенные для общественных мест) могут изготавливаться и на основе матриц из дискретных светодиодов или на основе матрицы плазменных панелей. 28 октября 2008 года поступила в продажу первая модель коммерческого лазерного телевизора.

По состоянию на 2010 год дальнейшее развитие телевизионных приёмников осуществляется в направлении поддержки телевидения высокой чёткости (ТВЧ), 3D и цифрового телевидения.

См. также

• Производители телевизоров
• ТВ-тюнер
• Антенна
• Монитор (устройство)
• Видеомагнитофон
• Игровая приставка
• Телевизионная испытательная таблица
• Настроечный телевизионный сигнал
• Портативный телевизор
• Радиоприёмник

Ссылки

• Телевизор — статья из Большой советской энциклопедии.
• [www.tvmuseum.ru/catalog.asp?ob_no=4626 В. Маковеев — Технические аспекты развития телевидения в России]
• [www.interfax.by/printable/article/1103321 На смену ЖК-телевизорам придёт QD TV]

Отрывок, характеризующий Телевизор

– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!