Телесеть
| Телесеть | |
| Network | |
 | |
| Жанр |
психологическая драма |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
121 мин. |
| Бюджет |
3,8 млн $ |
| Сборы |
23,7 млн $ (в США) |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Телесеть» (англ. Network — «Сеть») — американский кинофильм, снятый Сидни Люметом в 1976 году, едкая сатира на американское телевидение. В основе фильма лежит история вымышленной телекомпании Union Broadcasting System (UBS) и её обозревателя Говарда Била (Питер Финч). Фильм получил четыре «Оскара»: за лучшую мужскую роль (Финч), за лучшую женскую роль (Фэй Данауэй), за лучшую женскую роль второго плана (Беатрис Стрейт) и за лучший оригинальный сценарий (Пэдди Чаефски).
В настоящее время «Телесеть» признана классикой американского кино. В 2000 году библиотека Конгресса признала фильм «имеющим большое значение для культуры» и включила его в Национальный реестр фильмов[1]. Гильдия продюсеров США включила «Телесеть» в свой Зал славы[2]. В рейтинге Ста величайших американских фильмов, составленном Американским институтом киноискусства, «Телесеть» занимает 64-е место.
Содержание
Сюжет
Фильм начинается с того, что многолетний ведущий вечерних новостей на UBS Говард Бил (Питер Финч) узнаёт о том, что он скоро будет уволен из-за низких рейтингов его программы. На следующий день Бил в прямом эфире заявляет, что покончит с собой во время своего последнего эфира. Сразу после этого заявления руководство канала увольняет Била, но по просьбе редактора канала и лучшего друга Била Макса Шумахера (Уильям Холден) разрешает ему провести последнюю программу, в том числе и для того, чтобы Бил принёс извинения телезрителям. Вместо этого Бил в прямом эфире произносит речь о том, что жизнь лишена смысла, и нецензурно ругается. Благодаря этому скандалу рейтинги программы резко подскакивают, и руководство UBS решает, что ради рейтинга Била нужно оставить в эфире. Шумахер возражает против этого решения, но остаётся в меньшинстве.
Бил постепенно сходит с ума, его программы представляют собой истерики. Во время одного из выпусков Бил неистово кричит «Я зол, как черт, и я больше не собираюсь это терпеть!» (англ. I'm as mad as hell, and I'm not going to take this anymore!) и призывает всех зрителей покричать эту фразу. Люди по всей стране высовываются из окон и кричат то же самое. UBS создаёт «Шоу Говарда Била», позиционируя Била как «безумного пророка». Шоу моментально становится самой популярной программой.
Другая сюжетная линия — это история восхождения по карьерной лестнице журналистки Дайаны Кристенсен (Фэй Данауэй). В начале фильма она занимает пост продюсера развлекательного блока программ, но постепенно прибирает к своим рукам и новостной блок. Для этого она в числе прочего достаёт подлинную запись ограбления банка и заводит роман с Максом Шумахером. Ради Дайаны Шумахер бросает свою жену (Беатрис Стрейт), с которой он прожил всю жизнь.
Бил случайно узнаёт о готовящемся поглощении UBS саудовским конгломератом. В ближайшей программе он произносит эмоциональную тираду против обеих корпораций и призывает телезрителей завалить Белый дом телеграммами с текстом «Я зол, как черт, и я больше не собираюсь это терпеть!», чтобы не допустить слияния. Глава UBS Артур Дженсен вызывает Била к себе и сам произносит длинную речь о том, что миром правят деньги, убеждая его отказаться от подобных выступлений. Бил меняет риторику своих выступлений, рассказывая о смерти демократии и обезличивании человека. При этом рейтинги программы падают, потому что зрителям нужны развлечения, а не угнетающие проповеди.
Обвал рейтингов становится очевидным, и, чтобы последний раз поднять рейтинг, Дайана Кристенсен предлагает убить Била в прямом эфире во время его очередной проповеди. Для этого Кристенсен договаривается с леворадикальной террористической группировкой, взамен обещая её руководителю собственное шоу на UBS «Голос Мао Цзэдуна». Во время эфира террористы расстреливают Била. Фильм завершается закадровым комментарием: «Говард Бил стал первым человеком, который был убит из-за низких рейтингов».
В ролях
|
|
Создание
15 июля 1974 г. в прямом эфире застрелилась страдавшая от депрессии телеведущая флоридского канала WTXL-TV Кристин Чаббак[3]. Есть мнение, что Пэдди Чаефски положил эту историю в основу сценария Телесети.[4]
Лорин Хоббс, чернокожая леворадикальная террористка, которая участвовала в организации убийства Била, внешне очень похожа на Анжелу Дэвис[5].
Генри Фонда отказался от роли Говарда Била, назвав её «слишком истеричной»[5].
Награды
«Оскары»
Победа в номинации:
- «Оскар» за лучшую мужскую роль — Питер Финч
- «Оскар» за лучшую женскую роль — Фэй Данауэй
- «Оскар» за лучшую женскую роль второго плана — Беатрис Стрейт
- «Оскар» за лучший оригинальный сценарий — Пэдди Чаефски
Телесеть стала первым фильмом с 1951 г. (Трамвай «Желание»), который получил три «актёрских» «Оскара», при этом на «Оскар» за лучшую мужскую роль были номинированы и Финч, и Холден. Питер Финч умер за два месяца до церемонии, и награду за него получали его вдова Элета и сценарист Пэдди Чаефски. Беатрис Стрейт получила «Оскар» за лучшую женскую роль второго плана, хотя её роль длится всего пять минут сорок секунд. Это самая короткая в истории кино роль, исполнитель которой получил «Оскара»[5].
Номинированы:
- «Оскар» за лучшую мужскую роль — Уильям Холден
- «Оскар» за лучшую мужскую роль второго плана — Нед Битти
- «Оскар» за лучшую операторскую работу — Оуэн Ройзман
- «Оскар» за лучший монтаж — Алан Хайм
- «Оскар» за лучшую режиссуру — Сидни Люмет
- «Оскар» за лучший фильм
«Золотой глобус»
Победа в номинации:
- Лучший актёр — кинодрама — Питер Финч
- Лучшая актриса — кинодрама — Фэй Данауэй
- Лучшая режиссёрская работа — Сидни Люмет
- Лучший сценарий — Пэдди Чаефски
Номинирован:
- Лучший фильм
Премия BAFTA
Победа в номинации:
- Лучший актёр — Питер Финч
Номинированы:
- Лучший фильм
- Лучший актёр — Уильям Холден
- Лучшая актриса — Фэй Данауэй
- Лучший актёр второго плана — Роберт Дюваль
- Лучший режиссёр — Сидни Люмет
- Лучший монтаж — Алан Хайм
- Лучший саундтрек — Джек Фитцстивенс, Марк Лауб, Сэнфорд Рэкоу, Джемс Сэбэт и Дик Воризек
Другие награды и номинации
- 1977 — премия «Давид ди Донателло» лучшей зарубежной актрисе (Фэй Данауэй)
- 1977 — премия Гильдии сценаристов США за лучший оригинальный сценарий, написанный для драматического фильма (Пэдди Чаефски)
- 1977 — номинация на премию «Сатурн» за лучший научно-фантастический фильм
- 1977 — номинация на премию Гильдии режиссёров США (Сидни Люмет)
Напишите отзыв о статье "Телесеть"
Примечания
- ↑ [listing-index.ebay.com/actors/Network_(film).html Информация о фильме] на eBay
- ↑ [www.producersguild.org/pg/awards_a/halloffame.asp Producers Guild Hall of Fame — Past Inductees]
- ↑ [www.manship2.lsu.edu/perkins/Handouts/chubbucknew.pdf Christine Chubbuck: 29, Good-Looking, Educated. A Television Personality. Dead. Live and in Color], Washington Post, 4 августа 1974 г.
- ↑ Matthew C. Ehrlich, Journalism in the Movies, p.122. ISBN 0-252-02934-8
- ↑ 1 2 3 [www.imdb.com/title/tt0074958/trivia Факты о Телесети] на IMDB
Ссылки
- «Телесеть» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/vv34788 «Телесеть»] (англ.) на сайте allmovie
Отрывок, характеризующий Телесеть
В отношении благотворительности, лучшей доблести венценосцев, Наполеон делал тоже все, что от него зависело. На богоугодных заведениях он велел надписать Maison de ma mere [Дом моей матери], соединяя этим актом нежное сыновнее чувство с величием добродетели монарха. Он посетил Воспитательный дом и, дав облобызать свои белые руки спасенным им сиротам, милостиво беседовал с Тутолминым. Потом, по красноречивому изложению Тьера, он велел раздать жалованье своим войскам русскими, сделанными им, фальшивыми деньгами. Relevant l'emploi de ces moyens par un acte digue de lui et de l'armee Francaise, il fit distribuer des secours aux incendies. Mais les vivres etant trop precieux pour etre donnes a des etrangers la plupart ennemis, Napoleon aima mieux leur fournir de l'argent afin qu'ils se fournissent au dehors, et il leur fit distribuer des roubles papiers. [Возвышая употребление этих мер действием, достойным его и французской армии, он приказал раздать пособия погоревшим. Но, так как съестные припасы были слишком дороги для того, чтобы давать их людям чужой земли и по большей части враждебно расположенным, Наполеон счел лучшим дать им денег, чтобы они добывали себе продовольствие на стороне; и он приказал оделять их бумажными рублями.]В отношении дисциплины армии, беспрестанно выдавались приказы о строгих взысканиях за неисполнение долга службы и о прекращении грабежа.
Х
Но странное дело, все эти распоряжения, заботы и планы, бывшие вовсе не хуже других, издаваемых в подобных же случаях, не затрогивали сущности дела, а, как стрелки циферблата в часах, отделенного от механизма, вертелись произвольно и бесцельно, не захватывая колес.
В военном отношении, гениальный план кампании, про который Тьер говорит; que son genie n'avait jamais rien imagine de plus profond, de plus habile et de plus admirable [гений его никогда не изобретал ничего более глубокого, более искусного и более удивительного] и относительно которого Тьер, вступая в полемику с г м Феном, доказывает, что составление этого гениального плана должно быть отнесено не к 4 му, а к 15 му октября, план этот никогда не был и не мог быть исполнен, потому что ничего не имел близкого к действительности. Укрепление Кремля, для которого надо было срыть la Mosquee [мечеть] (так Наполеон назвал церковь Василия Блаженного), оказалось совершенно бесполезным. Подведение мин под Кремлем только содействовало исполнению желания императора при выходе из Москвы, чтобы Кремль был взорван, то есть чтобы был побит тот пол, о который убился ребенок. Преследование русской армии, которое так озабочивало Наполеона, представило неслыханное явление. Французские военачальники потеряли шестидесятитысячную русскую армию, и только, по словам Тьера, искусству и, кажется, тоже гениальности Мюрата удалось найти, как булавку, эту шестидесятитысячную русскую армию.
В дипломатическом отношении, все доводы Наполеона о своем великодушии и справедливости, и перед Тутолминым, и перед Яковлевым, озабоченным преимущественно приобретением шинели и повозки, оказались бесполезны: Александр не принял этих послов и не отвечал на их посольство.
В отношении юридическом, после казни мнимых поджигателей сгорела другая половина Москвы.
В отношении административном, учреждение муниципалитета не остановило грабежа и принесло только пользу некоторым лицам, участвовавшим в этом муниципалитете и, под предлогом соблюдения порядка, грабившим Москву или сохранявшим свое от грабежа.
В отношении религиозном, так легко устроенное в Египте дело посредством посещения мечети, здесь не принесло никаких результатов. Два или три священника, найденные в Москве, попробовали исполнить волю Наполеона, но одного из них по щекам прибил французский солдат во время службы, а про другого доносил следующее французский чиновник: «Le pretre, que j'avais decouvert et invite a recommencer a dire la messe, a nettoye et ferme l'eglise. Cette nuit on est venu de nouveau enfoncer les portes, casser les cadenas, dechirer les livres et commettre d'autres desordres». [«Священник, которого я нашел и пригласил начать служить обедню, вычистил и запер церковь. В ту же ночь пришли опять ломать двери и замки, рвать книги и производить другие беспорядки».]
В торговом отношении, на провозглашение трудолюбивым ремесленникам и всем крестьянам не последовало никакого ответа. Трудолюбивых ремесленников не было, а крестьяне ловили тех комиссаров, которые слишком далеко заезжали с этим провозглашением, и убивали их.
В отношении увеселений народа и войска театрами, дело точно так же не удалось. Учрежденные в Кремле и в доме Познякова театры тотчас же закрылись, потому что ограбили актрис и актеров.
Благотворительность и та не принесла желаемых результатов. Фальшивые ассигнации и нефальшивые наполняли Москву и не имели цены. Для французов, собиравших добычу, нужно было только золото. Не только фальшивые ассигнации, которые Наполеон так милостиво раздавал несчастным, не имели цены, но серебро отдавалось ниже своей стоимости за золото.
Но самое поразительное явление недействительности высших распоряжений в то время было старание Наполеона остановить грабежи и восстановить дисциплину.
Вот что доносили чины армии.
«Грабежи продолжаются в городе, несмотря на повеление прекратить их. Порядок еще не восстановлен, и нет ни одного купца, отправляющего торговлю законным образом. Только маркитанты позволяют себе продавать, да и то награбленные вещи».
«La partie de mon arrondissement continue a etre en proie au pillage des soldats du 3 corps, qui, non contents d'arracher aux malheureux refugies dans des souterrains le peu qui leur reste, ont meme la ferocite de les blesser a coups de sabre, comme j'en ai vu plusieurs exemples».
«Rien de nouveau outre que les soldats se permettent de voler et de piller. Le 9 octobre».
«Le vol et le pillage continuent. Il y a une bande de voleurs dans notre district qu'il faudra faire arreter par de fortes gardes. Le 11 octobre».
[«Часть моего округа продолжает подвергаться грабежу солдат 3 го корпуса, которые не довольствуются тем, что отнимают скудное достояние несчастных жителей, попрятавшихся в подвалы, но еще и с жестокостию наносят им раны саблями, как я сам много раз видел».
«Ничего нового, только что солдаты позволяют себе грабить и воровать. 9 октября».
«Воровство и грабеж продолжаются. Существует шайка воров в нашем участке, которую надо будет остановить сильными мерами. 11 октября».]
«Император чрезвычайно недоволен, что, несмотря на строгие повеления остановить грабеж, только и видны отряды гвардейских мародеров, возвращающиеся в Кремль. В старой гвардии беспорядки и грабеж сильнее, нежели когда либо, возобновились вчера, в последнюю ночь и сегодня. С соболезнованием видит император, что отборные солдаты, назначенные охранять его особу, долженствующие подавать пример подчиненности, до такой степени простирают ослушание, что разбивают погреба и магазины, заготовленные для армии. Другие унизились до того, что не слушали часовых и караульных офицеров, ругали их и били».
«Le grand marechal du palais se plaint vivement, – писал губернатор, – que malgre les defenses reiterees, les soldats continuent a faire leurs besoins dans toutes les cours et meme jusque sous les fenetres de l'Empereur».
[«Обер церемониймейстер дворца сильно жалуется на то, что, несмотря на все запрещения, солдаты продолжают ходить на час во всех дворах и даже под окнами императора».]
Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
