Телескопический трап

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Телетрап»)
Перейти к: навигация, поиск

Телескопи́ческий трап (иначе телетра́п, также разговорное «рукав», «хобот», «кишка») — устройство для сообщения самолёта со зданием аэровокзала, без промежуточного выхода на улицу. Гораздо реже телетрап используется в портах для перехода пассажиров из здания морского вокзала на корабль.

Представляет собой телескопически раздвигающийся состоящий из нескольких модулей коридор, который также может двигаться относительно самолёта: по горизонтали по земле с помощью колёс либо подвешенным и по вертикали электро- или гидроподъёмниками, так как положение входных дверей у разных типов самолётов различно.

При использовании стоянки с телетрапом самолёт обычно сначала заруливает на стоянку самостоятельно на тяге собственных двигателей, следуя визуальным сигналам встречающего наземного персонала либо по командам специального светофора; после остановки самолёта машинист телетрапа устанавливает его ко входной двери самолёта. После этого телетрап может сам отслеживать вертикальные перемещения фюзеляжа самолёта (из-за его разгрузки и загрузки) и в необходимых пределах перемещаться по вертикали, сохраняя таким образом своё положение относительно входной двери.





История

Первый прототип телетрапа был установлен в терминале 2 аэропорта Сан-Франциско, открывшемся в 1954 году.[1]

Преимущества

При наличии телетрапа посадка и высадка пассажиров самолёта значительно ускоряются: телетрап предоставляет пассажирам более комфортные условия доступа в здание аэровокзала или в самолёт в основном из-за движения пассажиров в одной плоскости, максимально приближенной к горизонтальной — отсутствуют фазы спуска по лестнице на перрон, передвижения по перрону (в автобусе), подъёма по лестнице передвижного трапа в самолёт, а также устранением влияния неблагоприятных погодных условий. Требуется меньше авиатехники и персонала для обслуживания рейса; увеличивается предрейсовое время для обслуживания пассажиров. Посадка через телескопические трапы помогает минимизировать затраты на поддержание микроклимата здания аэровокзала.

Недостатки

  • Установка телетрапа связана со значительными материальными затратами и специфическими требованиями к архитектуре аэровокзала, оправдывающимися при значительном пассажиропотоке.
  • Использование телетрапа возможно только если самолёт установлен непосредственно рядом с аэровокзалом, тем самым ограничивается число таковых стояночных мест. Большинство аэропортов мира поэтому по-прежнему используют передвижные трапы на отдалённых стоянках и подвоз пассажиров на специальных аэродромных автобусах.
  • Находящийся у терминала самолёт, как правило, не может самостоятельно вырулить со стоянки: необходима буксировка воздушного судна тягачами до специальной площадки, указываемой руководителем полётов, где двигатели запускаются и лайнер начинает рулить вперёд. Всё это требует дополнительных затрат времени и наличия специальной техники и персонала.
  • Буксировка воздушного судна задним ходом от здания аэровокзала и, естественно, от телетрапа, требует определённых финансовых затрат авиакомпаний, поэтому многие из них заранее специально договариваются с руководством аэропорта о постановке воздушных судов компании на дальнюю стоянку: обычный самоходный трап и обычный аэродромный автобус сто́ят для авиакомпании значительно дешевле, чем буксировка лайнера тягачами, использующими дорогое топливо и взимаемая плата с компании перевозчика за обслуживание её рейсов через телескопический трап.
  • В зимнее время телетрап может примёрзнуть и повредить самолёт, если место стыковки не было надлежащим образом обработано противообледенительными средствами. К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3721 день]

Галерея

Напишите отзыв о статье "Телескопический трап"

Примечания

  1. [www.flysfo.com/web/page/about/news/pressrel/2011/sf1126.html SFO — San Francisco International Airport — press releases]

Отрывок, характеризующий Телескопический трап

Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.