Теличкина, Валентина Ивановна

Валентина Теличкина
Имя при рождении:	Валентина Ивановна Теличкина
Место рождения:	с. Красное, Арзамасский район, Горьковская область, РСФСР, СССР
Профессия:	актриса
Карьера:	1965 — настоящее время
Награды:

Валенти́на Ива́новна Тели́чкина (род. 10 января 1945, с. Красное, Арзамасский район, Горьковская область, РСФСР, СССР) — советская и российская актриса театра и кино. Народная артистка Российской Федерации (2009).

Биография

Валентина Теличкина родилась 10 января 1945 года (в день сорокалетнего юбилея своей мамы) в селе Красном Арзамасского района Горьковской области (ныне — Нижегородская область) в многодетной семье бывшего раскулаченного крестьянина, став седьмым, самым младшим ребёнком своих родителей. Отец — Иван Фёдорович Теличкин, мать — Татьяна Дмитриевна Теличкина. Отец был известным мастером в селе по валянию валенок, у него даже было именное купеческое золотое клеймо — своеобразный знак качества. В 1930-х годах Ивана Теличкина раскулачили, а потом приговорили к расстрелу. У семьи Теличкиных отобрали дом и всё имущество. Татьяну Дмитриевну с пятью детьми спас родственник, юрист по образованию, подсказавший, как избежать высылки — развестись с супругом, что она и сделала, поселившись с ребятишками у матери. Сестре Ивана удалось спасти его от расстрела: она продала все семейные драгоценности и выкупила брата. Позже его посадили в тюрьму по ложному обвинению за то, что он покрыл крышу дома железом, и снова конфисковали имущество. Отбывая срок Иван Фёдорович надорвал здоровье, но после освобождения соблюдал осторожность, не ругал власть, а начал жизнь практически с нуля — работал слесарем, построил новый дом. Мама работала продавцом.

У Валентины с отцом всю жизнь существовала удивительная внутренняя связь, можно сказать на уровне подсознания. По её словам, это невероятное ощущение единения от духовной близости с Иваном Фёдоровичем она пронесла через всю свою жизнь: «Чем я старше, тем мой папа становится умнее». Свою личную судьбу и творческую индивидуальность она неразрывно связывает со своим детством, прошедшем в небольшом селе рядом с любимым отцом, выше которого для неё только Бог. Именно тогда она впитала в себя то, что в будущем воплотила в образах своих героинь — безмерность доброты и сострадания, умение брать на себя боль другого.

Валентина с раннего детства начала проявлять свой артистический талант — пела частушки на концертах в детском саду. В средней школе принимала активное участие в художественной самодеятельности: пела, танцевала, читала стихи и рассказы, играла на гитаре в струнном оркестре. Поэтому после окончания школы она поехала в Москву и сразу поступила во ВГИК, в мастерскую Владимира Белокурова, где училась с 1963 по 1967 год.

С 1967 года Валентина Теличкина является актрисой Государственного театра киноактёра.

В кино Валентина Теличкина дебютировала после второго курса института, в 1965 году, снявшись в небольшой роли Даши в фильме «Таёжный десант» режиссёров Владимира Краснопольского и Валерия Ускова.

В 1967 году она снялась в фильме Сергея Герасимова «Журналист» — курьерша Валя Королькова. Со временем свою роль в этой картине Теличкина стала считать главной в жизни, так как она «открыла ей дорогу в мир кино».

После этого Валентина Ивановна сыграла в советском кинематографе множество ролей. Это и председатель сельсовета Анна Дронова в драме Юрия Рогова «Счастье Анны» (1970), и гротескная Валентина в картине Глеба Панфилова «Начало» (1970), и перезрелая невеста Катерина в комедии Леонида Гайдая «Не может быть!» (1975), и случайная возлюбленная продавщица Зоя в лирической драме Никиты Михалкова «Пять вечеров» (1978), и хищная экономка Анна Оношёнкова в «Вассе» (1982) Глеба Панфилова.

Героини актрисы — живые и непосредственные, дерзкие и капризные, задумчивые и целеустремлённые, казалось бы, простые... и вместе с тем необыкновенные. Образ актрисы в кино покорял не только искушённых кинокритиков и придирчивых коллег, но и всех модниц Советского Союза. Героини Теличкиной были одеты так, словно сошли с обложки зарубежного журнала, а саму актрису называли «иконой стиля».

С 1969 года Валентина Теличкина является членом Союза кинематографистов СССР.

В начале 1990 годов актриса осталась без работы. Валентину стали мучить сильные головные боли, началась депрессия — этот диагноз ей поставил известный московский психотерапевт. Для выздоровления он предложил ей заняться тем, что нравится. Выяснилось, что ей нравится рисовать. Тогда доктор потребовал, чтобы она каждый день приносила ему свои акварельные рисунки. Её сын Иван, который тогда учился в школе купил ей кисти и краски. Сначала Теличкина расписала под хохлому всю мебель в доме, а потом начала писать картины. Почти на каждой она рисовала родительский дом. В результате, живопись помогла ей выйти из депрессии.

«Подарком судьбы» актриса считает роль Марьи Васильевны в драме о женских судьбах военного и послевоенного поколений режиссёра Льва Кулиджанова «Незабудки» (1994).

Валентина Ивановна долго отказывалась сниматься в телесериалах, но, прочитав сценарий Алексея Сидорова (это и его режиссёрский дебют) для сериала «Бригада» (2002), согласилась принять в нём участие, и снялась в роли Татьяны Николаевны Беловой, любящей матери Саши Белова. Сценарий привлёк актрису своей профессиональной состоятельностью, хотя сама тема изначально насторожила и даже долгое время стояла под вопросом.

В 2006 году она сыграла в сериале-ситкоме «Большие девочки».

В фильмографии Валентины Теличкиной — более шестидесяти картин. Своё творческое вдохновение она черпает из произведений литературы. Это — классика и богословская литература. Ей близки Иван Ильин, Феофан Затворник, Иоанн Кронштадтский, Серафим Саровский, Андрей Кураев.

1 декабря 2010 года в Центральном Доме кино в Москве Валентина Теличкина открыла выставку своих живописных картин под названием «Мирная территория». Это — пейзажи, натюрморты, нарядные люди, смешные бытовые сценки. Персональная выставка актрисы была организована в рамках Международного фестиваля религиозных кинофильмов и телепрограмм «Радонеж», членом жюри которого она является и который как раз накануне стартовал в ЦДК.

23 ноября 2011 года Валентина Теличкина открыла в Липецком областном краеведческом музее очередную выставку своих картин «Мой ландриновый рай», проходящую в рамках кинофестиваля «Липецкий выбор—2011». Среди представленных работ было много картин на православную тему, пейзажных зарисовок и натюрмортов. Необычное название выставки — «родом из детства». Когда актриса была ещё девочкой, её любимым сортом конфет были ландриновые — леденцы типа монпансье. По словам Валентины Ивановны, большую часть своих картин она дарит друзьям.

Актриса живёт и работает в Москве.

Семья

• Отец — Иван Фёдорович Теличкин (1899—1975).
• Мать — Татьяна Дмитриевна Теличкина (1905—1987).
• Супруг — Владимир Николаевич Гудков, архитектор. Поженились в 1980 году.
  • Сын — Иван Владимирович Гудков (род. 1979), выпускник МГИМО.
    • Внук — Николай Иванович Гудков (род. 2014).

Валентина Теличкина является седьмым, самым младшим ребёнком в семье, у неё есть ещё шестеро братьев и сестёр.

Актриса любит читать, выращивать цветы. Она — воцерковленный человек и считает, что вера помогает преодолевать все трудности в жизни.

Общественная позиция

11 марта 2014 года Валентина Теличкина подписала обращение деятелей культуры Российской Федерации в поддержку политики Президента Российской Федерации В. В. Путина по Украине и Крыму.

Творчество

Фильмография

1. 1965 — Таёжный десант — Даша, невеста Кеши
2. 1967 — Журналист — Валя Королькова, курьер и машинистка редакции
3. 1967 — Три дня Виктора Чернышёва — Мила
4. 1967 — Осенние свадьбы — Наташа
5. 1968 — Первая девушка — Саня Ермакова, комсомолка
6. 1968 — Необыкновенная выставка — Глафира Огурцова
7. 1968 — Зигзаг удачи — Оля, кассир-контролёр в сберкассе, невеста Володи Орешникова
8. 1969 — У озера — Валя Королькова, журналист
9. 1970 — Начало — Валя, подруга Прасковьи (Паши) Строгановой
10. 1970 — Счастье Анны — Анна Дронова
11. 1970 — Чайка — Маша Шамраева
12. 1972 — Синие зайцы, или Музыкальное путешествие — прекрасная женщина, учёный
13. 1972 — Стоянка поезда — две минуты — Алёна, медсестра
14. 1973 — Капитан — мама Дениски
15. 1974 — Одиножды один — Нина Каретникова
16. 1975 — Потому что люблю — Елена Муравьёва
17. 1975 — Не может быть! (новелла «Свадебное происшествие») — Катерина, невеста Володи Завитушкина
18. 1975 — У самого Чёрного моря — Светлана
19. 1976 — Встретимся у фонтана — Люба, парикмахер-модельер
20. 1976 — По секрету всему свету — Ася, мама Дениса Кораблёва
21. 1977 — Трясина — Нина, невеста Степана
22. 1978 — Здравствуй, река! — мать Стёпки
23. 1978 — Пятое время года — Екатерина Баркалина
24. 1978 — Пять вечеров — Зоя, продавщица из бакалеи
25. 1979 — Впервые замужем — Галина Борисовна, подруга Антонины
26. 1979 — Добряки — Надежда Павловна, управляющая делами института
27. 1981 — Портрет жены художника — Нина, преподаватель педагогического техникума
28. 1981 — Наше призвание — Клара Петровна Кашкина, учитель естествознания
29. 1981 — Факты минувшего дня — Варвара Кряквина
30. 1982 — Безумный день инженера Баркасова — Анюта, няня Бориса
31. 1982 — Васса — Анна Васильевна Оношёнкова, секретарь и наперсница Вассы
32. 1984 — Сильная личность из 2 «А» — Зинаида, учительница
33. 1985 — Мужчины и все остальные — Нина Мефодиевна Кобахидзе
34. 1986 — По главной улице с оркестром — Женя, жена Игоря
35. 1986 — Была не была — Зоя Андреевна, завуч школы
36. 1986 — Я — вожатый форпоста — Клара Петровна Кашкина, учитель естествознания
37. 1987 — Ловкачи — Василиса Андреевна Метель, диспетчер ж/д станции, жена Николая
38. 1987 — Забавы молодых — Нина Васильевна Бобылёва, мать Светланы
39. 1987 — Где находится нофелет? — незнакомка
40. 1987 — Человек свиты — Вика
41. 1989 — Праздник ожидания праздника — Валентина, жена Сурена
42. 1990 — Песнь, наводящая ужас — Зинаида
43. 1990 — Сделано в СССР — Рита Артемьевна
44. 1991 — Отдушина — Алевтина Нестерова, поэтесса
45. 1991 — След медведя (Живодёр) — Наталья
46. 1992 — Менялы — Зоя Александровна
47. 1994 — Незабудки — Марья Васильевна, мать Володи
48. 1997 — Волшебный портрет — мать Ивана
49. 1998 — Классик — Ирина
50. 1998 — Незнакомое оружие, или Крестоносец 2 — жена генерала
51. 1999 — Кадриль — Валя Арефьева
52. 2002 — Бригада — Татьяна Николаевна Белова, мать «Саши Белого»
53. 2004 — О любви в любую погоду — судья
54. 2005 — Есенин — Татьяна Фёдоровна Титова, мать Сергея Есенина
55. 2006 — Кто приходит в зимний вечер — Галина
56. 2006 — Большие девочки — Маргарита Робертовна Кречетова
57. 2008 — Гаишники — Ольга Николаевна, мать Сергея Лаврова
58. 2009 — Гоголь. Ближайший — Мария Ивановна Гоголь-Яновская, мать Н. В. Гоголя
59. 2009 — Огни большого города — Мария Звонарёва, жена Павла
60. 2011 — Группа счастья — Анна Ивановна Краснова
61. 2013 — Любовь — не картошка — Паня
62. 2013 — Тётушки — тётушка Люба
63. 2013 — Третья мировая — Зинаида (в зрелом возрасте)
64. 2014 — Домик у реки — Ольга Ивановна, мать Анны
65. 2014 — Чужое — Ирина Петровна, мать Екатерины и Сергея Колосовых

Признание

Государственные награды

• 1976 — почётное звание «Заслуженный артист РСФСР».
• 1976 — лауреат Премии Ленинского комсомола в области искусства — за создание образов современников в кино.
• 1985 — лауреат Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых — за исполнение роли Анны Оношёнковой в фильме «Васса».
• 2009 — почётное звание «Народный артист Российской Федерации» — «за большие заслуги в области кинематографического искусства».

Ссылки

• [www.kremlin.ru/news/6601 Новости. Дмитрий Медведев поздравил народную артистку России Валентину Теличкину с Днём рождения.] Официальный сайт Президента России // kremlin.ru (10 января 2010 года)
• Анна Абакумова. [ugranow.ru/2014/04/17/%D0%B2%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D1%82%D0%B8%D0%BD%D0%B0-%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D1%87%D0%BA%D0%B8%D0%BD%D0%B0-%D0%BF%D1%80%D0%BE-%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D1%8F-%D0%B3%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%BB/ Валентина Теличкина: «Про меня говорили, что я очень нравлюсь Брежневу, но я с ним никогда не встречалась».] Служба новостей «UgraNow».// ugranow.ru (17 апреля 2014 года)
• [cinema.mosfilm.ru/persons/persona/Aktyory/telichkina_2112/ Валентина Теличкина. Фильмография, обложки фильмов.] «Мосфильм» // cinema.mosfilm.ru
• [www.afisha.ru/people/275868/ Валентина Теличкина: обзор фильмов, фотографии.] Компания «Афиша» // afisha.ru

Отрывок, характеризующий Теличкина, Валентина Ивановна

– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.