Тельес, Дора Мария
| Дора Мария Тельес | |
| Dora María Téllez | |
| Псевдонимы: |
«Команданте Дос»[1] |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Партия: | |
Дора Мария Тельес (исп. Dora María Téllez, 21 ноября 1956, Матагальпа) — никарагуанский политический деятель, участница революционного движения, историк.
Биография
Родилась и выросла в городе Матагальпа, окончила школу для девочек «Сан-Хосе» (Colegio de Señoritas «San José»), впоследствии получила медицинское образование в университете города Леон.
В 1970-е годы вступила в Сандинистский фронт национального освобождения, принимала активное участие в вооружённой борьбе против диктатуры А. Сомосы. Получила звание команданте. Пройдя подготовку в Панаме и на Кубе, в феврале 1979 года вернулась в Никарагуа и в 22-летнем возрасте стала одним из ключевых военачальников сандинистов:
- являлась руководителем западного фронта «Ригоберто Лопес»;
- была одним из руководителей захвата здания парламента 22 августа 1978 года;
- руководила штурмом города Леон во время летнего наступления 1979 года.
После победы Сандинистской революции занимала должность министра здравоохранения в Правительстве национального возрождения и руководила созданием системы бесплатной медицины, за что была отмечена наградой ООН.
В 1995 году покинула СФНО и стала одним из организаторов партии Движение сандинистского обновления, в которой состоят разочаровавшиеся в руководстве Даниэля Ортеги сандинисты, в том числе Эрнесто Карденаль. В июне 2008 года даже объявляла голодовку в знак протеста против «диктатуры Ортеги», вновь избранного президентом в 2006 году.
Ныне занимается научной деятельностью, и в 2004 году была приглашена в Гарвардскую школу богословия, но Государственный департамент отказался выдать ей въездную визу — в США она до сих пор считается террористкой[2]. В ответ 122 учёных из Гарварда и 15 других североамериканских университетов подписали заявление о поддержке Тельес.
|
Это заготовка статьи о политическом деятеле. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
См. также
Напишите отзыв о статье "Тельес, Дора Мария"
Примечания
Отрывок, характеризующий Тельес, Дора Мария
– Ах как я рада, няня.– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
