Тельманская культура

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Тельманская культура — археологическая культура позднего палеолита.

Вторая хронологическая культура Подонья (Костёнковско-борщёвский археологический комплекс) и вторая археологическая культура, вообще, между Днепром и Волгой. Следует после стрелецкой культуры и синхронной ей костёнковско-спицынской культуры. Была замещена городцовской культурой.

Названа по памятнику Костёнки VIII (2-й слой) (Тельманская стоянка).

Здесь найдено 5 округлых жилищ диаметром 5-7 метров. Жилища округлой формы, лёгкие, наземные отличаются большой площадью.

Кремнёвое производство характеризуется использованием правильных призматических пластин как заготовок, мустьерские формы отсутствуют, в инвентаре преобладают миниатюрные лезвия и микропластинки с притупленным краем, много резцов (преимущественно боковых) и скребков (конечные и боковые), пластин из выемки, многие проколок. Есть изделия на пластинках со скошенным краем, которые в большом количестве встречаются уже в мезолите. Всего найдено 22000 расщепленных древним человеком кремнёвых изделий, из них 2000 орудий. Большая часть их изготовлена на миниатюрных пластинах.

Среди костных изделий представлены лощила, веретенообразные острия. Украшения и предметы искусства неизвестны.

Литература

• Ефименко П. П., Борисковский П. И., 1957. Тельманское палеолитическое поселение // ПиН. Т.3.
• Рогачев А. Н., Аникович М. В., Артемова В. Д. 1979. Костёнки 8 (Тельманская стоянка) // Верхний плейстоцен и развитие палеолитической культуры в центре Русской равнины. Воронеж.
• Рогачев А. Н., Аникович М. В., Дмитриева Т. Н. 1982. Костёнки 8 (Тельманская стоянка) // Палеолит Костёнковско-Борщёвского района на Дону.

Отрывок, характеризующий Тельманская культура

– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.