Теналь

Тена́ль (фр. tenaille — клещи) — укрепление или его часть, расположенная входящим углом так, что местности перед укреплением можно дать перекрестную оборону.

В бастионной системе укреплений тенали — земляные или каменно-земляные укрепления, расположенные перед куртинами и, как правило, продолжающие линии, образованные фасами соседних бастионов. Обычно были слишком узкими для размещения артиллерии, и предназначались для снижения риска разрушения куртины артиллерийским огнём неприятеля, а также для ведения ружейного огня.

Со стороны неприятеля теналь могла дополнительно прикрываться равелином, в этом случае по центру тенали сооружалась потерна для доступа к последнему. Если же защищаемая теналью куртина имела ворота, то в тенали делался разрыв, через который проходила въездная дорога.

Литература

• Guy le Hallé. Précis de la fortification. PCV, 2002.
• Vauban, la forteresse idéale. La Maison d’à côté, 2007.

Ссылки

• Теналь // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Теналь

Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.