Теневая экономика

Теневая экономика (также скрытая экономика, неформальная экономика) — экономическая деятельность, скрываемая от общества и государства, находящаяся вне государственного контроля и учёта. Является ненаблюдаемой, неформальной частью экономики, но не охватывает её всю, так как в неё не могут быть включены виды деятельности, не скрываемые специально от общества и государства, например домашняя или общинная экономики. Также включает в себя нелегальные, криминальные виды экономики, но не ограничивается ими.

Теневая экономика — это экономические взаимоотношения граждан общества, развивающиеся стихийно, в обход существующих государственных законов и общественных правил. Доходы этого предпринимательства скрываются и не является налогооблагаемой экономической деятельностью. По сути, любое предпринимательство, результатом которого является сокрытие доходов от государственных органов, или уклонение от уплаты налогов, может считаться теневой экономической деятельностью.

“Теневую” экономику также можно охарактеризовать как совокупность разнотипных экономических отношений и неучтенных, нерегламентированных и противоправных видов экономической деятельности. Но, прежде всего, “теневая” экономика — это неконтролируемые государством и скрываемые от него производство, распределение, обмен и потребление товарно-материальных ценностей, денег и услуг. В данном случае мы имеем дело с очень сложным экономическим явлением, которое в той или иной степени присуще социальным системам любого типа.

Теневая, “серая”, экономика, как правило, достаточно связана с “белой”, официальной экономикой, т.к. её важным элементом является легализация преступных доходов.

Структура теневой экономики

Масштабы и характер деятельности в сфере ненаблюдаемой экономики варьируются в очень широких пределах - от огромных доходов, извлекаемых из преступных предприятий (вроде наркобизнеса), до бутылки водки, которой “награждают” водопроводчика за починенный кран. Если попытаться типологизировать теневую деятельность, приняв за основной критерий её отношение к “белой” (официальной) экономике, то вырисовываются три сектора ТЭ :

1. вторая (“беловоротничковая”, фиктивная) теневая экономика,
2. серая (неформальная) теневая экономика
3. черная (нелегальная, подпольная) теневая экономика.

Причины и особенности существования

Образуется из-за существования условий, при которых может быть выгодно скрывать свою экономическую деятельность от широкого круга лиц. Масштаб сокрытия может быть разным — от сокрытия самого существования фирмы или существования определённых активов, до сокрытия отдельных сделок.

При прочих равных условиях, чем выше налоговое бремя, тем больше теневой сектор экономики, так как находящиеся в нём предприятия из-за неуплаты налогов получают конкурентное преимущество над другими фирмами и вытесняют их с рынка. Чем сложнее бюрократические процедуры в развивающихся странах, тем больше данный сектор экономики. Вопросами целесообразности такого поведения, в частности, занимается экономика преступления и наказания.

Предприятия теневой экономики обычно не соблюдают стандарты (например ГОСТ), которыми окружён любой вид лицензируемой деятельности. Иногда теневой сектор развивается из-за повышенных административных барьеров для входа на рынок.

В среднем, чем больше сотрудников в фирме, тем меньше вероятность того, что они получают неоформляемую зарплату «в конверте», с которой не платятся налоги.

Чем больше замешано предприятие в теневой деятельности, например «обналичке», тем меньше срок её вероятного существования, так как ликвидация подобных фирм — ещё один способ скрыть следы своей деятельности.

Автономная некоммерческая организация "Национальный институт системных исследований проблем предпринимательства" (НИСИПП) выдвинула версию основных на 2007 год причин "ухода в тень":

Основной причиной ухода в тень были и остаются высокие налоговые ставки. Важнейшим "неналоговым фактором" респонденты считают коррумпированность государственного аппарата: "неформальные выплаты" при получении лицензий, сертификатов, разрешений требуют получения неучтенной наличности. Следующая по степени важности причина - работа партнеров в теневом секторе (необходимость покупки сырья без оформления документов, выплаты процентов по займам, привлеченным на "личной" основе, и т.д.).

— Статья [www.rg.ru/2007/05/08/biznes.html "Бой с "тенью""], "Российская газета" - Российская Бизнес-газета" №602 от 8 мая 2007 г.

Чем неотвратимее и серьёзнее наказания за ведение теневой экономической деятельности, тем, при прочих равных, меньше её объём. При этом увеличение неотвратимости наказания сильнее снижает объём теневой экономики, чем повышение строгости наказания, особенно при низкой вероятности его понести.

История

«Теневая» экономика наиболее громко заявила о себе в 1930-е годы, когда итальянская мафия вторглась в американс­кую экономику и на пиратский манер взяла её «на абордаж». С тех пор «теневая» экономика превратилась из проблемы правоохранительных органов в экономическую и об­щегосударственную проблему. В 1930-е годы появились исследо­вания, которые касались только криминальной стороны такой деятельности. В 1970-е годы к изучению «теневой» деятельности под­ключились экономисты. Автором одной из первых работ, посвя­щенных изучению всех аспектов «теневой» экономической деятель­ности, был американский ученый П. Гутман. В своей статье под названием «Подпольная экономика» он убедительно показал, что недоучитывать «теневую» деятельность нельзя. Серьёзной проблемой стал теневой товарооборот в позднем СССР, составляя в 1986 году 10 млрд рублей.

Географические вариации

В 2014 году МВФ отмечает рост перехода денежных средств в теневую зону, в США объемы теневого сектора экономики превышают уровень банковского, в странах Европы — напополам, в Китае теневой сектор составляет около четверти от денежного оборота.

Страны Европейского экономического сотрудничества

Согласно докладу 2011 года, в теневой экономике стран Европейского Сообщества вращалось порядка 2,2 млрд долларов. В процентном отношении наиболее значительные по размеру теневые экономики традиционно имеют страны Южной и Восточной Европы (где их доля к ВВП колебалась в пределах от 20 до 40%), где современные технологии безналичного расчёта пока ещё не получили широкого распространения. Более того, с нарастанием последствий долгового и финансово-экономического кризиса, количество денег, уходящих "в тень" имеет тенденцию к росту. При этом, несмотря на меньший относительный размер теневых экономик более развитых стран (14% в Германии, 11% во Франции и лишь 8% в Швейцарии), в абсолютном выражении их теневые экономики значительно превышают соответствующие показатели в менее развитых регионах из-за большего размера ВВП.

В России

В 2011 году, согласно официальным оценкам Росстата, рассчитанным по методу корректировки ВВП, размер теневой экономики России составлял порядка 16% ВВП, при обороте порядка 7 триллионов рублей в год. В теневых секторах экономики было задействовано порядка 13 миллионов человек.

Плюсы и минусы

Теневая экономика имеет как явно отрицательные стороны (уклонение от уплаты налогов, связи с криминалом), так и некоторые положительные моменты. Так, именно теневая экономика смягчает последствия рецессий и финансовых кризисов, в ходе которых уволенные работники, а также маргинальные слои населения, находят временные источники существования в более гибком неформальном секторе. В противном случае этим группам грозили бы голод и лишения, а обществу - социальный взрыв. По некоторым данным, существует оптимальный размер теневой экономики порядка 14-15% годового ВВП (Германия, США). Страны, значительно превосходящие эту планку (например, Румыния и Греция), или недотягивающие до неё (Франция) имеют те или иные социально-экономические проблемы или изъяны.

См. также

• Чёрный рынок
• Цеховик
• Фарцовщик
• Спекуляция
• Обналичка

Ссылки

• [www.google.ru/search?hl=ru&newwindow=1&client=firefox&rls=org.mozilla:ru:official&defl=ru&q=define:%D2%E5%ED%E5%E2%E0%FF+%FD%EA%EE%ED%EE%EC%E8%EA%E0&sa=X&ei=XqirTP79MY-aOqqvjagH&ved=0CBgQkAE Определение теневой экономики]
• [www.bsu.by/main.aspx?guid=55531 Коваленко А.В.]

Литература

• [economics.lb.ua/state/2011/10/01/117348_Kniga_tenevaya_ekonomika_v_SSSR.html?print Теневая экономика в СССР]

Отрывок, характеризующий Теневая экономика

– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.


В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.