Теодрос II
| Теодрос II ቴዎድሮስ<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Теодрос II в окружении львов — символа царской власти</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 9 февраля 1855 — 13 апреля 1868 | ||
| Предшественник: | Сахле-Дынгыль | |
| Преемник: | Йоханныс IV | |
| Вероисповедание: | Эфиопская церковь | |
| Рождение: | 1818 Шерхи, Провинция Куара, Эфиопия | |
| Смерть: | 13 апреля 1868 (49 лет) Амба-Марьям, Эфиопия | |
| Место погребения: | Гондар | |
| Род: | Династия Теодроса | |
| Отец: | Хайле Гийоргис Уольдэ Гийоргис | |
| Супруга: | Тируорк Вубе | |
| Дети: | Алемайеху | |
Теодрос II, известный также как Феодор или Фёдор II (1818, Шерхи, провинция Куара — 13 апреля 1868) — император (нгусэ нэгэст) Эфиопии с 1855 года.
Содержание
Биография
До провозглашения императором носил имя Касса Хайлю. Сын мелкопоместного феодала из Куары (Квары), мать была незнатного происхождения. Вначале готовился к духовной карьере, получил образование и жил при монастыре. Однако монастырь был разорён, и Каса простым воином вступил в отряд своего дальнего родственника. Через некоторое время он провозгласил себя дэджазмачем и стал фактически разбойником (шыфта)[1].
На этом поприще Касса достиг значительных успехов, он стал представлять угрозу для правителей северных областей. После женитьбы на дочери Али Тоуабеч он в качестве приданого получил провинцию Куара. Подчинив своей власти территории к западу и северу от озера Тан, он в 1852 году начал борьбу за власть над всей Эфиопией. Разбив своих противников в сражениях при Гур Амба (27 ноября 1852 года), Айшале (29 июня 1853 года) и Дэрэсэнь (9 февраля 1855 года), он объединил северную и центральную Эфиопию и объявил себя императором под именем Теодрос II[1]. Пытаясь упрочить свою власть, Теодрос приказал свезти всех отпрысков правящих домов покоренных областей в качестве заложников в крепость Мэкдэлу. Среди них был и наследник престола области Шоа Сахле-Марьям, будущий Менелик II[2].
Пытаясь превратить Эфиопию в сильное централизованное государство, приступил к проведению ряда реформ с целью объединения в руках верховного правителя всех государственных доходов. При этом были уменьшены налоги и поборы с сельского населения. Занимался созданием единой армии, запретил работорговлю.
Реформы Теодроса II вызвали недовольство и упорное сопротивление ряда крупных феодалов и князей Эфиопии. Князей поддержали англичане, которые, видя в установлении сильной центральной власти во главе с Теодросом угрозу своим интересам на Северо-Востоке Африки, развязали англо-эфиопскую войну 1867—1868. После взятия англо-индийскими войсками крепости Мэкдэла Теодрос II, не желая сдаваться в плен, покончил с собой. По иронии судьбы, он застрелился из пистолета, который ему подарила королева Виктория.
Британцы захватили Тируорк Вубе, вдову императора, и их малолетнего сына, наследника престола Алемайеху. Императрица вскоре умерла, а Алемайеху был вывезен в Великобританию, где скончался через 11 лет.
Британский актёр русского происхождения сэр Питер Устинов утверждал, что является потомком дочери Теодроса II, бывшей замужем за швейцарским инженером[3].
Напишите отзыв о статье "Теодрос II"
Примечания
Литература
- Walda Maryam. Chronique de Theodoros II, roi des rois d`Ethiopie (1853—1868) d`apres un manuscript original, Paris 1905.
Ссылки
- [zhurnal.lib.ru/a/aspar/teodrosii.shtml Император Теодрос Второй. Объединитель Эфиопии]
Отрывок, характеризующий Теодрос II
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.
